— Я думала, у него нет секретарши.

— Пока есть. Но она уходит.

— Почему она уходит?

— Откуда я, черт побери, знаю! Сама спросишь, когда она позвонит тебе.

Я не огрызнулась лишь потому, что уже слишком взрослая и не желаю вступать в перепалку с собственным отцом. Поэтому молчу, наслаждаясь напряженной паузой. Прикрыв глаза, представляю, как дома, в Денвере, отец ерзает в кресле, пытаясь разглядеть экран телевизора в соседней комнате.

— Ну, — наконец произносит он, — как дела?

— Нормально.

— Правда? По словам мамы, у тебя все еще нет медицинской страховки.

— Ну да, нет, но я занимаюсь этим вопросом.

Отец вздыхает. Громкий стонущий вздох, в которых он поднаторел с тех пор, как мне исполнилось девять.

— Ты же понимаешь, что с твоей стороны это эгоистично.

— Да, я все понимаю.

— Что, если произойдет несчастный случай? Кто будет оплачивать больничные счета?

— Надеюсь, вы…

— Вот именно. Мы! Ты совершенно не считаешься с нами.

— Знаю, знаю. Но, папа, даже «COBRA» стоит сейчас триста долларов в месяц, я просто не могу позволить себе этого. Но если ты не хочешь оплачивать больничные счета, а предпочитаешь ежемесячно подписывать чек на триста долларов…

— О Боже! — Отец отодвигает трубку подальше, но голос его не становится тише. — Мэгги! Мэгги, она опять просит денег!

— Что? Но я никогда не говорила… — Треск в телефоне прерывает меня.

— Разве ты не сказала, что вполне платежеспособна? — вступает мама.

— Так и есть. Но есть проблемы с медицинской страховкой.

— У тебя обязательно должна быть страховка! Ты что, совсем не заботишься о своем здоровье?

— Разумеется, забочусь. С чего бы я, по-твоему, прочищала зубы?

— Ты становишься очень эгоистичной.

— Да, папа уже сказал мне об этом.

— Не раздражайся.

— Я не раздражаюсь. Мам, давай закругляться.

— Почему?

— Потому что я хочу успеть позвонить в страховую компанию до окончания рабочего дня.

Вешаю трубку, и почти тут же телефон трезвонит опять. Но теперь это не звучит чудесной музыкой в ушах. Возможно, это звонит мама, чтобы потребовать извинений. К сожалению, у меня нет определителя, так что отвечаю сухо и сдержанно.

— Алло?

— Сара? Это Марк Шапиро.

— О, привет, Марк.

— Слушайте, я нашел вам отличную работу.

— Правда?

— Вы ведь хотели что-то, связанное со средствами массовой информации, да? Ну так вы получили это!

— А что именно? Издательство? Кино?

— Реклама! — О, это не совсем то, на что я надеялась. — Вам везет, — продолжает Марк. — Это шикарное место. У них полно постоянной работы. Но один из сотрудников уволился, и им как можно скорее нужна замена.

— Какого рода работа?

— Хм?… Э-э… гм, не вешайте трубку… сейчас посмотрю. — Слышу, как он шуршит бумагой. — О, о'кей. Офис-менеджер. Звучит неплохо, верно?

Нет. Это не звучит неплохо. В лучшем случае терпимо.

— Да-а, о'кей. Попробую.

— Супер! Они хотят, чтобы вы приступили завтра, в 9 утра.

— Что? Разве мне не нужно сначала прийти на собеседование?

— Гм, вообще-то нет. Им нужна лишь временная замена.

Временная? Я застонала.

— Марк, я же говорила вам. Я не могу работать временно. Если я выйду на службу только на один день, то потеряю недельное пособие по безработице. — Да, согласна. Это чертовски подлое правило. Но, эй, не я его придумала.

— Знаю, знаю. Но здесь есть шанс получить потом постоянную должность. Если вы понравитесь им, они могут оставить вас. Вам не кажется, что стоит по крайней мере взглянуть на это?

— Ну, гм… — Дерьмо. Я согласилась. Потому что, к сожалению, как правило, не отказываюсь от потенциальной полноценной работы. — О'кей.

— Отлично. Компания называется «Стеллар продакшнс», находится на Бродвее, 581. Спросить Грегори.

Повесив трубку, я решительно отключаю телефон. Я точно знаю: если произойдет что-нибудь еще, мне все равно не справиться с этим.

Общее рабочее место — это как общая зубная щетка. Это я осознаю, обнаружив, что жую кончик карандаша, мне не принадлежащего. Вынув его изо рта, украдкой оглядываюсь, не заметил ли кто в офисе меня за этим ужасным занятием.

«Стеллар продакшнс» не слишком напоминает офис. Находчивый агент по продаже недвижимости, вероятно, назвал бы это «помещение без отделки», что звучало бы экзотично и привлекательно, как ассорти из суши. На самом деле «пространство без отделки» означает, что здесь нет ни приемной, ни какой-либо планировки, — ничего, кроме множества небрежно сооруженных «кубиков». Признаться, я предпочитаю более тщательно оборудованные рабочие места. Поджарено до хруста, что называется: благодарю.

Уже к 10 утра восторг от погружения в нечто, обещающее новую работу, иссяк почти полностью. Как и радостные надежды. Как и любопытство. Вместо этого во мне закипала ярость. Я уже почти решила, что ненавижу каждого работающего здесь. Ненавижу заносчивых менеджеров, которые, не снизойдя до того, чтобы представиться мне, проплывают мимо в свои застекленные кабинеты. Они появляются время от времени лишь затем, чтобы швырнуть мне на стол свои очередные письма к отправке, не говоря при этом ни «пожалуйста», ни «спасибо». Ненавижу парня, который прибрал к рукам казенную стереосистему и гордо ставит свои диски. Он с тщеславным удовольствием поясняет, что за песня звучит, кто ее исполняет, в каком году она записана (и если надо, может даже сообщить название альбома и порядковый номер). Ненавижу девицу, сидящую рядом со мной, потому что она слишком громко треплется по телефону. И ненавижу самодовольных практикантов, потому что они считают свою бесплатную работу истинным даром судьбы.

Но больше всех я ненавижу себя. Потому что я умнее, профессиональнее и гораздо больше стараюсь заслужить одобрение, чем любой в этом долбаном офисе, а у меня нет никакой возможности доказать это. Никто не замечает, как быстро я управляюсь с бумагами, никто и не думает обратить внимание на то, как любезно я отвечаю на телефонные звонки. А когда я просмотрела рекламные ролики «Стеллар продакшнс» и отпустила несколько остроумных замечаний в соответствующих местах, никто даже не изобразил одобрения, поэтому я прикинулась, будто шучу сама с собой.

С каждым часом, по мере того как получаю все меньше заданий, я чувствую, как одна задругой сползают пелены с Сары-профессионалки, а сквозь них начинает просвечивать Сара-безработная. Вообще-то между этими двумя существами остается лишь узенькая грань (а после уплаты налогов и того уже). Ничего не могу поделать с собой; не лучше ли было остаться дома, где не нужно поспешно сворачивать окно с файлом «Требуются на работу» всякий раз, когда кто-то проходит мимо стола. Черт побери, да лучше бы я проводила время в ожидании, пока меня выберут членом суда присяжных.

Это не значит, что я не люблю работать. Я не люблю работать временно. Если практиканты — это нечто вроде гусениц, а постоянные работники — бабочки, то в положении временного работника я ощущаю себя куколкой, закутанной в липкий кокон из собственной слизи. Никто не намерен тратить время на мое обучение, никто не собирается предоставить мне крылья и научить летать. Я просто занимаю свободное пространство на веточке.

Да, знаете, кого еще я ненавижу? Бывшего обитателя этого кубика. Его, с кучами и кучами видеокассет — кассет, которые, с одной стороны, слишком малы, с другой — слишком велики. Здесь так же есть книжный шкаф, битком набитый папками с финансовыми отчетами и техническими материалами, а еще книгами с такими увлекательными названиями: «План Саймона Арчера: как взорвать мировой рынок» или «Исследовательский анализ: тома I–IV». Какую печальную, неизбывно печальную жизнь, должно быть, вел этот человек.

К середине дня я обнаружила, что жадно перебираю все эти тома в поисках хоть какого-нибудь развлечения, да, пускай даже такого — сухого, пресного, тоскливого и безжизненного. С восторгом нахожу папку с фотопортретами честолюбивых актрис, снимающихся в рекламе, которая закончилась убогим резюме юной Элис Цукер.