О, Господи.

И видя ужас на ее лице, я мгновенно сдалась.

— Хорошо, детка, хорошо, мы все будем спать здесь. Никто никуда не уйдет. Мы все останемся здесь.

Она пристально посмотрела на меня, а потом, казалось, успокоилась, потому что ее рука выпустила мои волосы, голова упала на плечо Митча, рука вяло скользнула вниз по его боку.

— Спасибо, — пробормотала она.

Я подняла руку, чтобы взять ее за лицо, она с облегчением закрыла глаза. Я перевела взгляд на Митча, не зная, что сказать или сделать. Не зная, смогу ли заснуть рядом с Митчем, но была совершенно уверена, что не смогу. Но я точно знала, что поведение Билле напугало меня до чертиков.

— Ты не возражаешь? — Прошептала я Митчу, он просто пялился на меня.

Через некоторое время ответил «нет».

— Спасибо. — Я все еще говорила шепотом.

Митч встал с кровати, и я откинула одеяло. Он положил Билле посередине, перекатился с другого бока рядом, потом потянулся, чтобы выключить прикроватный свет. Поскольку было темно, я слышала, как они устраиваются поудобнее, протянула руку, чтобы подбодрить Билле, которая уткнулась в Митча, обхватив его руками. Какое-то время я гладила ей спину, потом услышала, как она расслабилась и дыхание Билле стало более размеренным, отстранилась, перевернулась на спину и уставилась в темный потолок.

Именно тогда прошептала:

— Митч, ты не спишь?

— Угу, — ответил Митч.

— Прости меня за это.

Повисло молчание.

— Правда, гм... извини, — тихо произнесла я.

— Не беспокойся об этом.

— Она была так чертовски напугана, я... не знала, что делать.

— Мара, не беспокойся об этом, — повторил он.

— Прости, — тихо сказала я ему. — Ты такой милый и...

Я почувствовала, как кровать прогнулась, тень Митча нависла над спящей Билле, пальцы Митча оказались на моем лице, большой палец на губах.

— Есть вещи похуже, чем спать в одной постели с тобой и перепуганной до полусмерти шестилетней девочкой. Как я уже сказал, дорогая, не беспокойся об этом, а?

— Хорошо, — прошептала я, прижавшись губами к его большому пальцу.

— Давай спать.

— Ладно.

Его большой палец коснулся моих губ, а затем его тень исчезла, он снова лег. Билле зашевелилась, прижимаясь к нему, все еще тяжело дыша, я понадеялась, что она не проснется.

Я лежала в темноте и смотрела в потолок.

Некоторое время так и лежала.

Затем позвала:

— Митч?

Он глухо и сонно ответил мне.

— Ууу…

— Извини, ты не спишь?

— Не совсем.

Я прикусила губу.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— Хм…

— Мара, дорогая, нам обоим завтра рано вставать на работу…

Я прервала его шепотом:

— Она была чертовски напугана.

— Ага.

— Ужасно напугана, — продолжала я.

— Ага.

— Что ты...

— Мы поговорим об этом завтра.

Я снова прикусила губу, потом ответила:

— Хорошо.

— Давай спать, милая. Сейчас все хорошо. Это все, о чем ты должна думать.

— Ладно.

— Спокойной ночи, детка.

— Спокойной ночи, Митч.

* * *

Митч

Мара заерзала на кровати, прижимаясь к Билле и одновременно прижимаясь к Митчу. Он проснулся, почувствовав, как она прижимается к нему.

Он лежал на спине, и красивая девочка и красивая женщина прижимались к его боку, обе их руки лежали у него на животе, голова Билле была у ребер, а голова Мары лежала у него на плече.

Уже не в первый раз он заметил, что волосы Мары пахнут чертовски невероятно.

Он уставился в темный потолок, думая о Маре и ее теле.

Затем усмехнулся, глядя в темный потолок.

Потом он подумал о длинных стройных голых ногах Мары, которые летом он часто видел в шортах. Он также неоднократно видел ее в бикини, когда был у бара в клубе или, когда шел в спортзал, или выходил из него, а она отдыхала у бассейна. И он видел их накануне утром, когда она была в коротком халате и той милой ночнушке. Ночнушке, которая была надета на нее сейчас. Ночнушка, которая показывала множество действительно оху*нно замечательных ее мест и открывала большую часть ее столь же оху*нно замечательных ног, которые были такими длинными, будто продолжались вечно.

Приближалось лето.

Его ухмылка превратилась в улыбку.

А потом он заснул.

14

Я буду помягче

Как только мои глаза медленно открылись, я почувствовала огромное смущение.

Перед моими глазами была чрезвычайно привлекательная, нет, преступно привлекательная гладкая кожа, четко очерченная, мускулистая грудь, а также макушка Билле, прижимающаяся к скульптурно выступающим ребрам. Моя рука лежала под рукой Билле на плоском вылепленном животе Митча.

Я моргнула, но грудь не исчезла, Билли тоже не шевелилась, и наши руки все еще лежали на плоском вылепленном животе.

Я моргнула медленнее, все было тоже, как и тогда, когда открыла глаза.

Я осторожно отодвинула голову назад и увидела знакомое, напряженное горло, потом знакомую, волевую, квадратную, заросшую темной щетиной челюсть, а потом уставилась на профиль детектива Митча Лоусона — Десять Целых и Пять Десятых. Ему на лоб упали пряди волос, его глаза были закрыты, густые длинные ресницы отбрасывали тени на скулы, и он выглядел таким невыносимо сексуальным. Таким очень сексуальным. Он был неизмеримо сексуальным.

Он казался таким красивым, что у меня перехватило дыхание.

Я так волновалась за Билле прошлой ночью, так переживала из-за всего, что даже не заметила, что он был голый по пояс. Кроме того, я не позволяла себе даже задумывать об этом, оказавшись в его постели с ним и с его обнаженной грудью.

Мне это нравилось. Все в нем.

О боже!

Я бросила взгляд на будильник, обычно я уже как десять минут должна была встать, чтобы привести себя в порядок, потом начать приводить детей в порядок. Мне не нужно было сегодня отвозить их в школу, этим обещал заняться Митч. Тем не менее, пора было начать готовиться к предстоящему дню, несмотря на то, что Митч вызвался отвезти их в школу, но кто-то должен был разбудить их, отправить в душ, проследить, как они оделись, собрать их рюкзаки с учебниками для школы (где бы они ни были) и накормить.

И этим кем-то была я.

Я осторожно подняла голову с плеча Митча, наклонившись к нему. Убрав назад темные волосы Билле с лица, подавшись к ней, чтобы поцеловать ее в висок. Моя бедная девочка так испугалась прошлой ночью, реально ужасно испугалась.

Это был еще один пункт утренней повестки дня. Найти какой-нибудь способ, который не напугал бы детей до чертиков, и поговорить с Билли и Билле о том, что она имела в виду вчера, говоря «злой человек».

— Дорогая, — громко послышался голос Митча.

Я повернула голову к нему, увидев его сексуально-сонное лицо, глаза, смотревшие на меня с нежностью, пряди волос на лбу и что-то произошло со мной, чего не случалось с тех пор, как мне было четыре года, когда я узнала о мире, в котором жила, и который был тем местом в Лиге, откуда я никогда не смогу выбраться.

Я перенеслась в мир фантазий.

— Привет, — прошептала я.

Он поднял руку и обхватил меня за щеку, шаря глазами по моему лицу.

Затем ответил:

— Привет.

— Ты хорошо спал? — Тихо спросила я.

— Ага, — также тихо ответил Митч.

— Хорошо, — прошептала я. — Мне нужно собрать детей в школу. Как нам это сделать, не нарушив твой утренний распорядок?

— Не беспокойся обо мне. Я помогу тебе.

Чёрт побери. Он был таким милым парнем.

— Ладно, — тихо произнесла я.

Его глаза опустились на мои губы, которые тут же стали горячими, грудь тоже стала горячей, а он мягко приказал:

— Иди сюда.

И я пошла, не думая, просто двигаясь к нему, его рука соскользнула с моей щеки в волосы. Как только я приблизилась, его глаза снова стали блуждать по моему лицу, по всему телу, остановившись на плечах и шее.

— Никогда не видел тебя с распущенными волосами, — пробормотал он, перебирая мои волосы пальцами. — Они гораздо мягче, чем я представлял.

Он представлял, какие у меня мягкие волосы?

Его рука обхватила меня за затылок, а глаза встретились с моими.

— И я представлял, что они будут такими красивыми и чертовски мягкими.

— Митч, — прошептала я и замолчала.

Его пальцы надавили на затылок, притягивая меня к нему, и его губы встретились с моими губами.

Господи. Мне нравился этот фантастический мир. Он был чертовски великолепным.

Билли протиснулась между нами, Митч убрал руку из моих волос. Я повернулась, посмотрела вниз, она задрала голову и ее сонные глаза маленькой девочки смотрели точно на нас.

— Митч теперь твой бойфренд, тетя Мара? — спросила она.

Услышав ее вопрос, я кубарем выкатилась из своего воображаемого мира.

Вот дерьмо!

И начала отстраняться от Митча, но он тут же обхватил меня за спину, его рука переместилась выше по моей спине к лопаткам, надавив и прижав меня к нему, так что у меня не было другого выбора, кроме как замереть в такой позе.

— Гм… — пробормотала я.

Вот дерьмо!

Я решила сменить тему и с нежностью спросила:

— Ты хорошо спала, милая?

— Скучала по своему медвежонку, — ответила Билле.

Лично я считала, что детектив Митч Лоусон намного превосходит крошечного розового плюшевого мишку, но мне было не шесть лет.

— Мы найдем его, — пообещала я.

Митч зашевелился, подхватив Билле под мышку, приподняв ее к себе на грудь так, чтобы она оказалась к нему нос к носу, кстати, и ко мне.

Он обнял ее за спину, спросив:

— Ты ешь овсянку, красавица?

Билле поморщилась, ответив:

— Пончики.

Я внимательно наблюдала, как Митч ухмыльнулся ей в лицо, чем вызвал шипение у меня в животе. И это шипение было гораздо серьезнее, потому что я лежала рядом с ним в постели, прижимаясь к нему (и к Билле) в то же время наблюдая, как он был таким милым с моей кузиной.

— Пончики — это воскресный завтрак, когда ты можешь остаться дома и посмотреть мультики. Овсянка — это завтрак перед школой, когда нужно, чтобы твои мозги включились, — объяснил Митч.

Билле наклонила набок голову и улыбнулась мини-смущенной, неуверенной улыбкой.

— Овсянка включает мои мозги? — спросила она и ухмылка Митча превратилась в улыбку.

— Да, она проникает к тебе в живот, давая энергию всему телу, пробуждает твое тело и твой мозг, поэтому ты можешь быть супер умной, — ответил Митч.