Тогда я спросила:

— Почему ты меня не разбудил?

— Не видел причин, с ней все было в порядке, — ответил Митч, насыпая сахар в кружки.

— Но почему же ты меня не разбудил? — Повторила я, тогда Митч повернул голову и встретился со мной взглядом.

— В этом не было никакой необходимости, милая, — повторил он с расстановкой. — С ней все было хорошо, вы обе сладко спали, поэтому я тоже заснул.

Я почувствовала, как мои брови нахмурились.

— Ты снова заснул?

— Ну, да, хотя нет. Я встал, выключил свет, запер входную дверь, вернулся в постель и снова заснул.

Я уставилась на него, приоткрыв рот.

Он проснулся, чтобы проверить Билле, обнаружил, что с ней все в порядке, встал с кровати, не пошел на диван, а вместо этого выключил свет, запер входную дверь и вернулся в свою кровать, где я спала с Билле.

Почему он так сделал? Почему?!

Он повернулся и протянул чашку с кофе матери и сестре, я наблюдала за ними, они, как я смутно заметила, наблюдали за нами, причем наблюдали за мной очень внимательно. Затем он развернулся и взял свою кружку с черным кофе. Поднес ее к губам. Я открыла рот, чтобы сказать.

— Привет, — услышала я бормотание Билли, и мой взгляд метнулся к моему кузену, одетому уже в новые джинсы и в одну из новых футболок, которые я ему купила, причесанный, и выглядевший как идеальный ребенок.

— Эй, ты, должно быть, Билли, — улыбнулась ему миссис Лоусон. — Я мама Митча, Сью Эллен, а это моя дочь, сестра Митча, Пенни.

— Привет, — улыбнулась Пенни.

— Привет, — улыбнулся в ответ Билли, взбираясь на барный стул и посмотрев на Митча. — Ты не мог бы сегодня тоже сварить мне овсянку, Митч? — спросил он.

— Конечно, приятель, — пробормотал Митч, поставил кружку с кофе на стойку и подошел к шкафу.

— Круто, спасибо, — пробормотал Билли в ответ.

Ладно, это было странно. Это было очень странно и безумно. Но сейчас у меня не было времени как следует подумать над странностью Билли. Моя жизнь перевернулась с ног на голову, теперь у меня было двое детей на руках, мой двоюродный брат сидел в тюрьме, и русская мафия в дополнение ко всему хотела его смерти. Моя квартира была опечатана, как место преступления. Моя мать и тетя находились здесь в городе. А я и двое моих ново приобретенных детей фактически жили с моим сексуальным соседом-парнем, в которого я тайно была влюблена в течение многих лет. Мне необходимо было сосредоточиться на всем этом, но не конкретно на Митче, не на явно любопытной сестре Митча и такой же любопытной его маме.

Я схватила свою кофейную кружку, сделала укрепляющий глоток кофе и подошла к стойке, оказавшись напротив Билли.

— Билли, милый, Билле вчера заболела, так что сегодня она останется дома со мной, — заявила я ему.

— Заболела?! — Спросил Билли, и на его лице внезапно отразилось беспокойство, но он выглядел опять же немного странно, как будто что-то скрывал от меня.

Я не успела поинтересоваться или обратить на это слишком пристальное внимание, потому что вмешался Митч и мне пришлось сфокусироваться на нем, когда он твердо заявил:

— Она не останется дома.

Я с удивлением повернулась к нему и заметила, что не только его слова были твердыми, но также выражение его лица тоже было твердым, и это удивило меня еще больше.

— Она останется, — заявила я ему.

— С ней все в порядке, — ответил он, подходя ко мне и ставя перед Билли стакан молока. — Температура спала. Она вполне здорова.

— Прошлой ночью ее тошнило, Митч, — напомнила я ему.

— Ее тошнило?! — Спросил Билли, и я посмотрела на него.

— Да, дружище, именно так. Теперь с ней все хорошо, — заверила я его. — Но я хочу, чтобы она сегодня осталась дома.

— Она вполне здорова, Мара, — вмешался Митч. — И она уже достаточно пропустила школу, об этом я узнал вчера, когда разговаривал с ее учителем. Очевидно, ее отец не заставлял ее особенно посещать школу. Но теперь с ней все хорошо, и она должна пойти в школу.

Я повернула голову к Митчу.

— Может быть, она и в порядке, но у нее может возникнуть рецидив, а я не хочу, чтобы она в этот момент была в школе. Я хочу, чтобы она находилась дома, хочу быть рядом, если что-то подобное произойдет.

— Если у нее будет рецидив, нам позвонят из школы, ты или я съездим за ней, — ответил Митч.

— Это пустая трата времени, — ответила я. — Если у нее случится рецидив, она будет уже дома, и это не будет пустой тратой времени.

— Она пойдет в школу, Мара, — объявил Митч, и я почувствовала, как мое кровяное давление резко подскочило.

— Нет, Митч, — заявила я сразу же, как только вспомнила кое о чем и посмотрела на Билли. — Может, тебе тоже не стоит ходить в школу?

Я видела, как глаза моего племянника загорелись радостью при мысли, что он пропустит школу, но услышала голос Митча.

— Это почему еще, черт возьми?

— А что, если он тоже подцепил этот вирус, черт возьми? — Спросила я вместо ответа. — Все произошло очень быстро, Митч. Буквально минуту назад с ней было все хорошо, хотя Билле весь вечер капризничала и не хотела ложиться спать. Через два часа ее уже тошнило на ковер в гостиной, и температура была сто три градуса. Это может произойти и с Билли, и, если с ним такое случится, я хочу, чтобы он был здесь.

— Если он заболеет, то нам позвонят из школы, и кто-то из нас съездит за ним, — парировал Митч.

Мое кровяное давление определенно стало еще выше, именно поэтому я положила руки на бедра, наклонилась к нему и резко заявила:

— Это опять будет пустая трата времени.

— Детка, они оба идут в школу сегодня, — объявил Митч.

— Дорогой, нет, — решительно заявила я.

Митч пристально посмотрел на меня. Я сердито уставилась на него в ответ.

— Просто для протокола, милая, я тут подумал, что мне больше нравится Мара, которая живет в своем собственном мире, в мечтах и мыслях, со своими «ум» и «эээ» и не высказывает своего мнения так агрессивно. Давай вернемся к ней.

После этого я ответила:

— Просто для протокола, милый Лампкин, я знаю, почему тебе нравится Мара, которая живет в своем собственном мире, потому что та Мара позволяла поступать тебе по-своему, командуя. Но когда я беспокоюсь о своих детях, а ты со мной не согласен, я не собираюсь возвращаться к той Маре. И кстати, я напомню тебе, что вчера ты обещал, что мы будем командой, обсуждая вместе все решения, касающиеся детей.

— Э-э... детка, — он огляделся, мой взгляд вспыхнул, когда я заметила, что он с сарказмом оглядывается, затем его глаза встретились с моими, и он заявил: — Мы ведь так и делаем. Мы же сейчас… обсуждаем.

К счастью, прежде чем я окончательно взорвалась, в этот момент вмешалась Пенни, сказав:

— Могу просто сказать, что мне это все чертовски нравится.

— Мне нравится еще больше, милая, — добавила миссис Лоусон, и я быстро взглянула на них, они обе широко улыбались.

Прежде чем я успела испугаться, что присутствующая аудитория вылетела у меня из головы, заговорил Митч.

— Может быть, кто-нибудь из вас сможет быть более полезной в данной ситуации, пойдет и разбудит Билле, чтобы она успела принять душ и подготовиться к школе, — предложил он матери и сестре таким тоном, что это вовсе было не просьбой.

— Пожалуйста, не надо, — быстро вставила я. — Ей лучше поспать, и я не хочу показаться грубой, она не знает никого из вас, поэтому не хочу, чтобы испугалась проснувшись.

Глаза Митча резанули по мне, и он зарычал:

— Мара…

Я не умела рычать, но решила постараться изо всех сил, поэтому тоже прорычала по-своему:

— Митч.

— Может я смогу быть в чем-то полезной, будучи голосом опыта, сказав. Прости, Мара, но Митч прав, скорее всего с ней будет все хорошо, — заявила Пенни, я прикусила губу, и ее глаза обратились к брату. — Но мне еще больше жаль, Митч, потому что Мара во многом права. Возможно, с ней все будет хорошо, но, если бы это был мой ребенок, который вчера выблевывал свои кишки на ковер и у нее была бы высокая температура, я ни за что бы не отправила ее на следующий день в школу. — Потом она перевела взгляд на Билли, и ее лицо смягчилось. — И еще больше мне жаль, дорогой, потому что, если бы ты был моим ребенком, я бы заставила тебя пойти в школу и забрала бы, если бы ты заболел.

— Я бы тоже так поступила, — согласилась миссис Лоусон.

— Хорошо я пойду в школу, — вмешался Билли, и я посмотрела на него, потому что еще пять минут назад его глаза горели восторгом при мысли, что он пропустит сегодня школу, и вообще, какой ребенок не хотел бы пропустить школу?

— Ну вот и все, — решил Митч, и я снова посмотрела на него. — Выяснили, — закончил он, повернулся к шкафу и вытащил коробку с овсянкой, пока я наблюдала и обдумывала то, что происходило в моей голове, и поняла, что тоже была на взводе.

Затем я спросила в спину Митча

— Наш вчерашний разговор о совместном решении... — я помедлила, чтобы подчеркнуть свою мысль, прежде чем закончить, — во все?

Он поставил коробку с овсянкой и повернулся ко мне. Я впилась взглядом в его танцующие, прекрасные, бездонные темно-карие глаза и вдруг почувствовала себя, прижатой к его высокому, твердому телу сильными руками, удерживающими меня в клетке.

Он прошептал мне на ухо.

— Да, и отчасти нет.

— Я так и думала, — язвительно ответила я, подвинув свои руки с его талии назад.

Он поднял голову, улыбнулся мне сверху вниз и спросил:

— Ты хочешь овсянку?

Я свирепо посмотрела на него, мне действительно хотелось сказать «нет», и было много другого, что я хотела ему сказать. Но я не могла все это высказать, потому что, во-первых, за нами наблюдала его мать и сестра, а во-вторых, вчера я съела его овсянку с кленовым сиропом, которым он полил, и она была очень вкусной.

— Да, — резко ответила я.

Его улыбка стала шире, он сжал меня в объятиях, отпустил и повернулся к овсянке. Я повернулась к своей кружке с кофе, которая стояла перед Билли. Именно тогда я увидела миссис Лоусон и Пенни, все еще широко улыбающимися, и Билли, который переводил взгляд с меня на Митча и опять на меня, и выражение его лица снова стало на пятьдесят лет старше, чем было на самом деле.