Ему все это нравилось определенно больше, чем мне.

И мой безопасный, уютный, теплый и намного лучший кокон почувствовал себя немного хихикающим, когда Билли заявил, что просто горит желанием вымыть посуду. Затем Билли с таким же отчаяньем, с такой скоростью стал ее мыть, что ни Митч, ни я не смогли его отговорить от этого. Он даже не дал нам самим убрать со стола.

Я наблюдала за ним с большой тревогой, а потом почувствовала еще одну тревогу, озабоченность, наблюдая за Билли, который настолько усердно убирал все на кухне, в глазах Митча появилась такая же тревога.

Должно быть, он почувствовал на себе мой пристальный взгляд, потому что перевел на меня глаза, я склонила голову набок, он прошептал:

— Позднее, дорогая, — я только кивнула.

Когда я уложила детей спать, а Митч растянулся на диване, смотря матч по бейсболу. Я обогнула диван, его глаза тут же остановились на мне, я же вперилась в него взглядом.

— Иди сюда, детка.

Я скользнула глазами по всему его растянувшемуся телу, он выглядел настолько обалденно, лежа на диване, его глаза смотрели на меня с такой нежностью, как и его голос, отчего мои мозги глубоко зависли в мире грез, хотя мое тело автоматически передвинулось к нему. Как только я придвинулась к нему на расстояние вытянутой руки, он сделал резкий выпад, его пальцы сжались на моем бедре, я оказалась прижатой к спинке дивана, он прижался ко мне своим боком, а моя щека при этом прижималась к его груди.

— Досмотри со мной игру, а потом я отпущу тебя спать, — пробормотал он.

— Ладно, — пробормотала я в ответ.

Его рука тут же обвилась вокруг моей поясницы, пальцы беспорядочно стали выплясывать по джинсам на моем бедре. Я вздохнула и обняла его за живот.

Понятно теперь? Я совершенно обезумела с ним.

Я слышала его грохочущий голос, когда он пробормотал:

— Назвать твою пиццу очень хорошей нельзя.

Я моргнула, но была так глубоко погружена в мир своих грез, уютно устроившись на диване рядом с Митчем, что мне было все равно, что он скажет, поэтому прошептала в ответ:

— Не хороша?!

Его пальцы впились мне в бедро, когда он ответил:

— Она чертовски великолепна.

Я даже не предполагала, что смогу еще больше расслабиться в его объятиях, но услышав его слова, я расслабилась, растеклась еще больше, еще сильнее сжав его живот.

Его рука, обнимающая меня за спину, ответила взаимностью на мое сжатие.

Затем он пробормотал:

— Спасибо, что убралась в квартире.

Он заметил.

Боже, он был таким милым.

— Всегда пожалуйста. Спасибо, что позволил нам остаться у тебя, — пробормотала я в ответ на очередное пожатие его живота.

— Всегда пожалуйста, — прошептал он.

Еще одно шипение пронеслось у меня по животу, затем его пальцы вернулись на место, и я безучастно уставилась в телевизор, наблюдая за игрой. Митч тоже уставился в телевизор, и я поняла, что в нем тоже кипели эмоции, но из-за всего происходящего, и еще одного дня у меня не было сил поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Единственное, на что у меня хватило сил, это чувствовать его теплый живот, расслабленные движения его пальцев на своем бедре, его поднимающуюся и опускающуюся грудь при дыхании.

Мои веки отяжелели, телевизор внезапно погас, так же внезапно меня поставили на ноги, он обхватил меня рукой, другая — сжала подбородок, запрокинув мою голову назад. Затем его рот оказался на моих губах, я открыла губы, его язык скользнул внутрь в сладком, восхитительном прикосновении с моим языком, а потом его губы испарились.

— Тебе пора спать, милая, — пробормотал он.

— Хорошо, — пробормотала я в ответ.

Его рука сжалась вокруг меня, губы улыбнулись, он развернул мое тело, легонько толкнув, и мои ноги донесли меня прямиком в его спальню.

Меня мало заботило, наденет ли он пижаму, мало заботило имеется ли у него одеяло или подушка. В рекордное время я уже лежала в своей ночной рубашке в его постели и крепко спала. Поэтому не видела, как он вошел, забрал свою пижаму, переоделся в ванной комнате и взял подушку, которой я не пользовалась, убрал волосы с моей шеи, затем провел пальцем по моему подбородку, потом вышел из спальни, закрыв дверь и лег на диван.

* * *

На следующее утро я открыла глаза и услышала, как Митч, Билли и Билле разговаривали на кухне.

Я опять закрыла глаза.

Потом улыбнулась в подушку.

Затем скатилась с кровати, подготовилась в ванной комнате, натянула фланелевую рубашку Митча и направилась на кухню за кофе, овсянкой Митча и в помощь Митчу, собирающих детей в школу.

* * *

Вернувшись после работы в квартиру Митча, я увидела на кухонном столе записку от него:

«Дорогая,

Дети сейчас со мной в парке у дома. Мы перекусили. Мы пойдем ужинать, когда ты вернешься домой, найди нас.

М.»

Он написал: «когда ты вернешься».

Домой.

О боже! Мне это нравилось.

Я вошла в спальню Митча, переоделась в джинсы и футболку, мысленно поставив галочку, спросить Митча, когда я смогу вернуться в свою квартиру, чтобы все там убрать (и переехать назад к себе), но также сделала пометку, спросить у него, когда я смогу забрать еще кое-какие свои вещи из своей квартиры. Потом надела шлепанцы и отправилась их искать.

Спускаясь по задней лестнице в дворик на заднем дворе нашего комплекса, я заметила Латанию и Брента, сидящих за столом для пикника с женщиной, которую я не знала. Все они наблюдали за Митчем, Дереком и Билли, играющими в мяч с еще одним чрезвычайно сексуальным парнем и точной его копией — такими же сексуальными, но только маленькими копиями мальчиками (с которыми я тоже не была знакома), пока наблюдала за ними, как Билли бегал за мячом, преследуя одного из них, хотя я не понимала самих правил игры, но предполагала, что они все прекрасно их понимают.

Меня тут же приветствовала Билле также, как она приветствовала Митча, врезавшись всем телом с обниманием бедер, затем она перевела свой взгляд на воображаемую погоню парней (или чего-то еще). Митч держался отстраненно (физически, поскольку он не бросал мяч в игру), но не эмоционально отстраненно, потому что его глаза потеплели, выражение лица смягчилось, и красивые губы улыбнулись, когда он увидел меня. Меня также приветствовала женщина, с которой я не была знакома, пожав мне руку, она оказалась Тесс О'Хара (из пекарни Тессы!). Она была женщиной Брока Лукаса (чрезвычайно горячего парня), партнера Митча (О Боже! его напарника! партнеры-копы были как одна семья!) Лукас кивнул мне, а два мальчика оказались Джоэл и Рекс, сыновьями Брока (О боже!) и мы собирались на ужин вместе с ними (о Боже, Боже, Боже) после игры.

Я присела к Тесс, Латании и Бренту за столом для пикника после того, как справилась с непосильной задачей во время знакомства, не задохнувшись и не упав в обморок, и в данный момент смотрела, как Митч, Дерек, Брок, Джоэл, Рекс и Билли играют в бейсбол.

И я начала волноваться, наблюдая за их игрой.

Не из-за своей сумасшедшей жизни в мире грез. Не потому, что узнала сегодня, что медицинская страховка моих опекунов будет обходиться мне в кругленькую сумму каждые две недели. Не потому, что мой сегодняшний день закончился тем, что Митч играл в бейсбол с Билли, а потом мы отправимся (на еще один) семейный ужин, с его партнером и семьей его партнера. Не потому, что я давно уже не получала известий от мамы и тети Луламей, а потому, что моя мать и тетя затихли на время, явно устраивая заговор, а это не предвещало ничего хорошего.

Нет, еще я злилась, потому что Билли не очень хорошо управлялся с бейсбольной рукавицей, бросая мяч. Скорее его отец этому не научил. Но и это было еще не всем. Дело в том, что Билли явно хотел быть таким же лучшим, крутым, не потому что он хотел казаться хорошим, а судя по его поведению, я поняла, что он не хотел раздражать или разочаровывать Митча.

И он, казалось, совсем не замечал того факта, что ни Митч, ни Брок, ни Дерек, если уж на то пошло, совсем не разочаровывались и не раздражались от его игры. Все мужчины играли терпеливо, постоянно подбадривая его, при этом не давлея своим опытом, естественно спокойно, но Билли этого не замечал. Чем больше они бросали мяч, тем больше Билли нервничал и волновался, промахиваясь или бросая не туда, что случалось почти каждый раз.

— Это плохо, — пробормотала я, наблюдая, как Билли упустил еще один мяч, который Митч бросил ему буквально прямо в рукавицу, если бы Билли был более спокоен, не слишком старался угодить и не сдвинул свою рукавицу в последнюю минуту, то поймал бы.

— Он успокоится, детка, — пробормотала в ответ Латанья. — Помни, что для него это все в новинку, как и для тебя с Митчем.

— Он сильно нервничает, — прошептала я.

— Точно, — прошептал в ответ Брент, и я посмотрела на него, его глаза тоже были полностью сосредоточены на Билли. — Он слишком взвинчен.

— Потому, что он думает, что Митч, Брок и Дерек крутые, но он так думает из-за того, что Митч, Брок и Дерек, на самом деле, крутые, он тоже хочет стать крутым, — объяснила Тесс, затем мягко подтолкнула меня плечом и прошептала: — Он успокоится, Мара. Все будет хорошо.

— Дело не в этом, — ответила я ей.

— Придет в себя, — добавила Латанья.

Я отрицательно покачала головой, думая о последних двух днях, сказав:

— Он стал напоминать ребенка робота. Для него это не просто игра в бейсбол. Мне кажется, последнее время он постоянно на взводе.

— Это странно, — заметил Брент. — Мне казалось, что он в лучшем случае расслабится, находясь подальше от своего отца, в более безопасном месте.

Я молча согласилась с ним, наблюдая, как Билли бросил мяч Дереку, тот пролетел очень высоко, Дерек подпрыгнул, но так и не смог поймать, так как мяч буквально пролетел над его перчаткой в дюйме. Билли видел, как Дерек приземлился, сморщившись с такой силой, что на него было жалко смотреть.

Это было напряжено и тяжело.

Вот тогда-то я и решила прервать игру.