Она повернула голову к нам с Митчем.

Потом сказала:

— Извините, но я должна была выложить все это дерьмо.

Прежде чем кто-либо из нас успел ответить, Эльвира снова повернулась к Трио Близнецам Одни Неприятности, и когда заговорила снова, ее голос стал еще тише.

— Теперь я знаю все о Билле Уинчелле. И я знаю, на кого у него есть компромат. И я знаю, что у этого человека, на кого у него компромат, имеется нюх на подобные дела, и если Билл только откроет рот, то количество вдохов Билла Уинчелла на этой земле значительно сократиться. Охраняет его или нет полиция, он — ходячий мертвец. Если он настолько глуп, что не понимает этого, поскольку он твой сын просвети его об этом. В данный момент его ждет не очень счастливое будущее, которое включает в себя не только ограниченный выбор гардероба. Но, по крайней мере, у него есть будущее. Если он откроет рот, у него не будет даже этого. Ты меня поняла?

Я перевела взгляд с Эльвиры на Трио и увидела, что Джез по-прежнему было на все наплевать. Мама внимательно изучала Эльвиру. Но, к моему удивлению, тетя Луламэй побледнела и выглядела немного растерянной.

Эльвира снова заговорила, и когда я снова повернула к ней голову, то увидела, что она смотрела на Митча.

— Я знаю, что парни горят желанием опустить этого парня, но этот тупой недоумок затеял эту игру только для того, чтобы поиметь тебя, и ему нужно это дать понять. — Ее взгляд остановился на Митче, и она закончила: — И ты это знаешь.

— Мы скажем ему, чтобы он включил в сделку со следствием программу защиты свидетелей, — заявила мама, и все посмотрели на нее.

— Ты можешь ему это сказать, но Уинчелл этого не поймет, — ответила Эльвира. — Возможно, у него есть какая-то информация, но не настолько важная, чтобы ему предложили программу защиты свидетелей.

— Ты не можешь этого знать, — возразила мама.

— Женщина, ты меня не знаешь, но я знаю все, что происходит в подпольном мире Денвера. Знаю и знаю гораздо больше. И я знаю, что если твой парень не заткнется, то в следующий раз ты увидишь его в гробу, — парировала Эльвира.

Все молчали. Тетя Луламей была даже встревожена и расстроена. Мама сердито посмотрела на Эльвиру. Джез выглядела так, будто если бы у нее имелись наручные часы (которых у нее не было), она бы посмотрела на время.

Наконец заговорил Митч:

— Мне кажется, вас попросили уйти.

Мама перевела взгляд на Митча. Джез сделала полшага к двери.

Тетя Луламэй тоже посмотрела на Митча, кивнув в сторону Эльвиры, спросила:

— То, что она говорит, это правда?

— Да, — решительно ответил Митч.

Тетя Луламэй взглянула на маму. Мама продолжала раздраженно и зло смотреть на Митча.

И вот тогда я поняла, что именно мама была главным вдохновителем (так сказать) всего этого представления. Дело было вовсе не в моем кузене Билле, Билли и Билле.

Все дело было в ней и во мне.

Все дело было в том, что она хотела опять меня унизить.

Митч снова оказался прав.

Всю свою жизнь я соперничала с матерью. Она хотела сбить с меня спесь, удержать, доказать, что я никто. Она ничего не добилась в своей жизни и ей очень хотелось, чтобы и я ничего не добилась бы в своей, потому что, если бы я чего-то добилась и стала лучше нее, ей было очень плохо, что она так обошлась со своей жизнью, просто выбросив ее на помойку.

И вот я стою рядом с хорошим, красивым, солидным, респектабельным мужчиной в сказочно обставленной квартире, по ту сторону коридора находятся двое детей, которые обожают меня, а также куча друзей, которые в любой момент готовы поддержать и прикрыть мне спину.

И она просто не могла этого вынести.

— Живи дальше, — прошептала я, почувствовав, как напряглась рука Митча, и увидела мамины глаза, устремленные на меня.

— Что? — отрезала она.

— Ты для меня больше не существуешь. Не после всего этого бардака, даже не до этого бардака, но определенно не после. Мы закончили. Я иду своей дорогой, ты — своей. Тебе тоже нужно двигаться дальше, — посоветовала я.

— Марабель Ганновер, не указывай своей матери, что мне делать, — огрызнулась она.

— Ладно, не иди по жизни вперед. Твой выбор. Но перестань горевать и сожалеть о том, что ты выбросила свою жизнь на помойку. Разве ты не видишь? — Я подняла руку и продолжала держать ее вверху. — Ты не сможешь меня победить.

Я опустила руку и посмотрела ей прямо в глаза.

Мама пристально смотрела на меня, а потом перевела взгляд на Митча.

— Ты дурак, — заявила она, и мое тело напряглось, как и тело Митча, — видишь, она обманула тебя своей шикарной одеждой и своей шикарной квартирой, заставив думать, что является той, кем на самом деле не является.

— Нет, — ответил Митч, — твоя одежда и то место, где ты живешь, показывают мне настоящую Мелбамей Ганновер, и взглянув на тебя, я сразу понимаю, что ты за женщина, моя Мара — не такая.

— Если ты съездишь в Айову, там тебе многое о ней расскажут, — настаивала мама.

— Я уже ответил на твой вопрос и не собираюсь повторяться, — пробормотал Митч, а затем произнес: — И сейчас напомню тебе, что вас попросили уйти.

Мама махнула рукой на Митча и снова посмотрела на меня.

— Ты все равно не сможешь убежать от себя самой, той, какая ты на самом деле.

— Ошибаешься, мама, — ответила я. — Я никогда не была той, кем ты меня считала, поэтому мне и не от чего убегать. Но я действительно сбежала не от той, кем ты меня считаешь, а от тебя. Я сбежала от тебя тринадцать лет назад. Дело сделано. Я ушла. Я давно уже не живу с тобой, поэтому двигайся дальше и продолжай жить.

— Он поймет кто ты есть, поймет и бросит тебя, — сказала она.

— Боже мой! — Воскликнула я. — Я не прихватила с собой Митча на стоянке грузовиков, мама, не отвезла его к себе домой и не поила дешевым виски. Я — не ты, и Митч понял это раньше меня. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. А теперь, ради Бога, уже поздно, я устала, мои дети тоже устали, Бад в ужасе. Мне нужно привести детей домой и уложить спать, и Бад должен успокоиться. Так что вы можете просто уйти?

— Я... — начала было мама, но Митч перебил ее:

— Мара попросила вас уйти.

Мамины прищуренные глаза уставились на Митча.

— Я скажу все то, что собиралась... — начала она, но Митч прервал ее.

— Мара попросила вас уйти.

Мама наклонилась вперед, и ее голос повысился, когда она начала:

— Послушай…

Митч отпустил меня и двинулся к ней.

К счастью, его опередила Эльвира. Спрыгнув с барного стула, она с такой скоростью в открытых босоножках на высокой шпильки, оказалась перед Трио Близнецов Одни Неприятности, властно заявив:

— Ладно, разговор окончен. Вы сделали неправильный выбор, сейчас наступило самое время для адвокатов, — сказала она, подталкивая Трио к двери.

— Мы еще не закончили, — отрезала мама.

— Закончили, — ответил Митч, все еще двигаясь вперед, но уже более медленно.

— Мы еще не закончили! — Крикнула мама, Эльвира, обойдя Джез, открыла входную дверь.

Джез тут же вышла за дверь. Ей было наплевать на все, что разыгрывалось у меня в квартире. И то, что они ей пообещали, видно было не так уж много и определенно не стоило той головной боли, которую она поняла, я готова им создать. Мне показалось, что в ту же минуту, как только я потеряла ее из виду, она словно испарилась.

Тетя Луламэй схватила маму за руку, но мама твердо стояла в дверях, нос к носу с Эльвирой, Митч теперь стоял у нее за спиной.

Мама открыла было рот, чтобы возмутиться, но Эльвира опередила ее.

— Ладно, женщина, я вижу, что ты не понимаешь, но если законный владелец квартиры просит тебя уйти, то у тебя нет выбора. Они у меня на глазах просили уже несколько раз, ты не выполняешь их просьбу, может произойти некрасивая ситуация. Вас неоднократно просили уйти из этой квартиры — сама арендатор и ее партнер, который оказался полицейским детективом, и все это происходит в присутствии свидетеля. А ты сопротивляешься, — она покачала головой, — нехорошо. Вы можете, приняв глупое решение, позвонить своему адвокату, или вас могут вывести за эту дверь в наручниках. Я чувствую себя горячим парнем, мачо, у меня вся спина вибрирует от ярости, потому что там стоит Митч, думаю, у вас имеется около пяти секунд. Поэтому думайте быстрее.

Мама сердито посмотрела на Эльвиру.

Тетя Луламэй потянула ее за руку.

Мама твердо стояла на ногах и перевела взгляд на Митча.

Я видела только спину Митча, но он тоже стоял твердо позади Эльвиры.

Тетя Луламэй снова потянула ее за руку.

Мама перевела свой взгляд на меня.

Затем она усмехнулась.

Потом она прошептала:

— О чем я только думала? Ты не стоила таких моих хлопот. Никогда.

Краем глаза я заметила, как напряглось все тело Митча, но выдержала взгляд матери. Я не стала утруждать себя ответом, потому что знала, что она, как всегда, не права и, если уж совсем честно, она не стоила с моей стороны дополнительных усилий.

Мама ждала.

Эльвира и Митч стояли твердо перед ней.

Тетя Луламэй снова потянула маму за руку.

— Сука, — прошипела мама, повернулась на своих стриптизерских туфлях и потопала за дверь.

Вот и все. Последнее, что могла сказать мне моя мать.

Понятно.

Тетя Луламей, не глядя никому в глаза, последовала за ней.

Эльвира закрыла и заперла входную дверь.

Я вздохнула.

Митч повернулся на каблуках и зашагал ко мне.

Мое облегчение испарилось при виде выражения его лица и напряженной походки. У меня была секунда, чтобы собраться с духом, прежде чем он оказался прямо передо мной. А потом я оказалась в его объятиях. А потом он стал целовать меня, крепко, глубоко и влажно. Поцелуй был таким неожиданным, но это был поцелуй Митча, который был действительно хорошим, поэтому я растаяла в его объятиях, обхватив его за плечи.

Наконец, он оторвался от меня, мои ресницы затрепетали, я заметила его горячий взгляд.

— Это было... чертовски... феноменально, — с силой прошептал он.

О. Теперь я поняла всю силу этого поцелуя.

Я ухмыльнулась и еще больше прижалась к нему.

Затем прошептала в ответ: