— Товарищ Андреев…

Он вздрогнул: Инга.

Она стояла в десяти шагах от него, около заплаканной витрины, чуть откинув назад черный зонт. Ироническое «товарищ Андреев», равнодушные глаза — все напускное. «Знает», — с досадой подумал Андреев.

Он направился к Инге — ни быстро, ни медленно — подчеркнуто спокойно. Она не стала ждать, когда он приблизится, повернулась и тихонько пошла в сторону набережной. С минуту они шли молча, старательно обходя лужи.

В груди Андреева шевельнулось раздражение: ситуация из мелодрамы, повесть о бедных влюбленных. Взял девушку за локоть, повернул к себе лицом.

— Что с тобой?

Она высвободила руку, спрятала под косынку светлую прядь. Большие, чуть навыкате глаза смотрели отчужденно.

— Давай-ка лучше о тебе. Это интереснее, — сказала она небрежно.

— Вот что, — строго сказал Андреев. — Так дело не пойдет. Выкладывай, что случилось?

Инга заставила себя усмехнуться.

— Сегодня видела Костю Феличина, — произнесла она. И умолкла.

— И что? — нетерпеливо качнул головой Андреев, чувствуя, что его опасения подтвердились.

— И то! От него узнала об экспедиции. От него — не от тебя. Оказывается, ты с этой идеей носишься уже месяц, если не больше. И уже людей подбираешь. А я ничего не знаю. Я, твой первый ассистент. Твоя, извини за банальность, правая рука. Я, конечно, понимаю, почему ты молчишь: не хочешь, чтобы напрашивалась. Разве не так?..

Андреев пожал плечами.

— Как тебе сказать… Собственно, никакой экспедиции не будет. Скорее командировка…

— Ты едешь один? — в упор спросила Инга.

— Н-нет, почему же… — Андреев замялся. — Институт арендует на месяц суденышко. Со мной будут два-три ассистента — и все. Минимум аппаратуры…

— Не понимаю, — досадливо перебила Инга. — Если поедут ассистенты, то и я ведь ассистент.

— Нет. — Андреев упрямо тряхнул головой. — Не нужно. Ты поразмысли и поймешь, что я прав.

Инга не отозвалась. Сведя брови, о чем-то думала. Потом вскинула темные глаза на Андреева, и тому показалось, что в них промелькнула усмешка.

— Александр, — сказала она, — признайся, если б мы не были с тобой… Ну, были бы просто сотрудники, ты бы взял с собой ассистента Горчакову?

Андреев поморщился.

— Хорошо, не отвечай. Я сама знаю, что это так. И еще знаю, что ты напрасно… как бы сказать… дуешь на воду. Что скажет княгиня Марья Алексеевна, да? Боишься кривотолков?

— Не боюсь, а не хочу! — хмуро возразил Андреев.

— Так вот. — Голос Инги напрягся, стал злым. — Во-первых, я тебе не любовница и вообще в этом плане никто. Во-вторых, не забывай, что я пишу кандидатскую. И поездка нужна мне именно по этой причине. И в-третьих, я не только не намерена вешаться вам на шею, доктор Андреев, но буду страшно довольна, если мы с вами будем поддерживать только деловые отношения. До свиданья, Александр Михайлович, мне пора…

Инга повернулась и быстро пошла по залитому водой тротуару к остановке. Никто из пассажиров троллейбуса не заметил ее слез — от дождя все одинаково мокролицы. И только интеллигентный старичок, рядом с которым она села, несколько раз подозрительно покосился на расстроенное лицо симпатичной девушки.

— Сэр, к вам пришли!

Томас просунул голову в окно оранжереи, осмотрелся: видимо, мистер Брэгг отошел к главному аквариуму, в дальний конец. Выйти из оранжереи незамеченным он не мог — Том подстригал газон неподалеку от двери, увидел бы.

Он обернулся к гостю: одну минутку. Сложив ладони рупором, крикнул во всю мощь молодого голоса:

— Сэр! Мистер Брэ-э-э-гг! Где вы?

Так и есть: хозяин был у главного аквариума. Увидев белое пятно халата, мелькнувшее среди перепутанной зелени, Томас весело сказал незнакомцу:

— Все в порядке.

Тот рассмеялся и с признательностью хлопнул Тома по плечу:

— Спасибо, дружок. А голосок у тебя крепок…

— Тренировка, — ответил Томас.

Скрипнула дверь. Из оранжереи вышел, сутулясь, Джонатан Брэгг, очень худой и очень высокий старик с резкими чертами лица. Тяжелый крючковатый нос и круглые глаза под нависшими бровями придавали ему сходство с большой сумрачной птицей. Рукава его халата были мокрыми почти до плеч: видно, в какой-то момент доктору Брэггу не хватило двухметрового пинцета. Или, скорее всего, он забыл о нем.

— В чем дело, Том?

Эта бесцеремонность покоробила незнакомца. Тем не менее, он, улыбаясь, поспешил ответить раньше Тома:

— Я по важному делу. Оно касается лично вас и вашей работы. Мое имя Эрих Вальтер.

Брэгг нахмурился:

— По делу… Гм… — буркнул он, с сомнением разглядывая гостя. — Пройдемте ко мне.

Они пошли по аллее к коттеджу. Томас крикнул вслед:

— Сэр! Почта у вас на столе. Кстати, большой пакет из России…

Томас снова взялся за машинку. Минут через двадцать он закончил стрижку газона, отвел машинку на место и тоже пошел в дом. Необходимо было, во-первых, отправить почту хозяина, а во-вторых, заказать по телефону обед у Тэмпи. И еще нужно бы съездить заправить «бьюик», но это успеется, можно и после.

Пройдя в кабинет хозяина, Томас Холборн, пятнадцатилетний секретарь, он же — слуга, он же — шофер и отчасти — лаборант доктора Джонатана Брэгга, снял со стены портфель, смахнул в него письма и взялся было за телефон. И тут же вспомнил: надо сказать доктору о сегодняшнем звонке. Представитель фирмы «Манчестер электрик мэшинс» сообщил, что правление не может удовлетворить просьбу профессора о продаже ему электронной «пушки» в рассрочку на восемь лет.

Юноша вышел из кабинета и направился к гостиной. Дверь была полуоткрыта. Том хотел постучать, но тут его слуха коснулось такое, что рука застыла в воздухе.

— Да вы подумайте, на что вы меня толкаете! — донесся негодующий голос доктора. — Подумайте! Вы хотите сорвать меня с места, забросить куда-то на Тихий океан… И даже не объясняете, зачем это нужно. Бред!

— Простите, сэр. — Это уже мягкий голос незнакомца с усиками. — Но, насколько я понимаю, самое главное — это результаты вашего многолетнего, поистине титанического труда. И в интересах вашей работы принять мое предложение. Насколько нам известно, вы отказались сотрудничать с ливерпульскими радиобиологами и предпочли работать самостоятельно. Но мы знаем также, что после того как вы сожгли за собой мосты, ваше финансовое положение…

— Извините. Это уж мое дело, — сердито перебил его Брэгг.

Гость торопливо согласился:

— Да-да, конечно, и если я говорю об этом, то лишь потому, что мы предлагаем вам развернуть работу в невиданных масштабах. Причем в самых идеальных условиях, какие только можно представить. У вас будет великолепная лаборатория, современная аппаратура, огромные аквариумы. И еще: в условиях тропиков эксперименты, видимо, будут проходить успешней, чем в вашей холодной Англии. Учтите — это будут естественные условия, доктор…

«Вот так штука, — пронеслось в голове у Тома. — Куда он его тянет? А как же я?»

Брэгг молчал минут пять, не меньше. Потом сказал, но уже не столь резко:

— Но все-таки объясните, господин Вальтер, зачем вам это все? Что за дикая… филантропия?

Вальтер вежливо рассмеялся.

— Если вам это так необходимо, пожалуйста. Не стану скрывать: лица, заинтересованные в ваших опытах по образованию устойчивых морфологических аномалий у водорослей, будут делать на этом бизнес. Какой? Не имею представления, но это, безусловно, так. Наверное, вас это шокирует — какие-то, мол, дельцы будут наживаться на чистой науке. Не так ли? Но, доктор, будьте разумны: разве это принесет ей, чистой науке, что-либо, кроме пользы? Наука все равно останется выше бизнеса, она живет своей жизнью, жизнью высшего порядка, она должна идти вперед, развиваться, и в этом ее конечная цель — всегда вперед! Ничто не должно мешать прогрессу человечества, пружина которого — наука. Так неужели вы, истинный ученый, из-за того, что ваша щепетильность на секунду восстала от прикосновения к житейской прозе, неужели вы сможете пожертвовать делом своей жизни? О нет, этому я не поверю…