— Ты что думаешь! Конечно, жду не дождусь, когда ты уедешь! Я же всего-навсего люблю тебя, глупец!

Она замерла, тяжело дыша. Блайт слышала в ушах голос, кричавший ему о том, о чем она не хотела говорить. Он ведь не хотел ее любви. Он никогда не просил о ней. Только мягкий свет, иногда загоравшийся в его глазах, нежность его рук, страсть, когда он занимался с ней любовью, могли поведать Блайт о глубине его чувств.

Ужаснувшись словам, вырвавшимся у нее, она отвернулась и сказала:

— И если ты думаешь, что я буду спать с тобой до тех пор, пока ты не соберешься в путь, то сильно ошибаешься!

Она зашагала, увязая в песке, зная, что ей опять не удалось ничего от него скрыть. Она мечтала только дойти до дома, запереться там и никогда больше не выходить наружу. Хотя бы до того момента, пока он не уедет отсюда. Навсегда.

— Блайт! Блайт!

Он поймал ее за руку. Она с силой вырвалась, желая только, чтобы он не увидел, как она страдает от боли и отчаяния. Но Джас схватил ее, крепко удерживая на месте.

— Блайт, послушай… — зашептал он сквозь зубы ей в ухо.

Она подумала о том времени, когда была готова и рада его слушать и как ей приходилось вытаскивать из него клещами каждое слово.

— Нет! — вырывалась она. — Оставь меня одну!

Размахнувшись, Блайт хотела было пнуть его, но не удержалась, и они вместе упали на мокрый песок. Она оказалась сверху, на нем, но он быстро перевернулся и подмял ее под себя. Оба тяжело дышали. Блайт чувствовала, как высоко вздымается ее грудь. Их ноги переплелись. Ее сопротивление было сломлено.

По щекам Блайт все еще текли слезы, но она уже не плакала, а смотрела на него горячими, воспаленными глазами. Джас тоже смотрел на нее. Его взгляд был тяжелым.

— Я не хотел обидеть тебя, — проговорил он.

Она процедила сквозь зубы:

— Тогда слезай с меня! Ты слишком тяжелый!

— Ты же не жаловалась вчера ночью.

Он пошевелился, перенося часть своего веса на локти, но не отпуская ее.

— Блайт, что ты только что прокричала?

Она кричала о том, что любит его.

— Я уже пыталась сказать тебе об этом раньше, — напомнила она.

— Но только тогда, когда мы занимались любовью. Я не могу поверить, что ты и в самом деле это чувствуешь.

— Что ж, можешь и сейчас мне не верить, — проговорила она сердито. Если он не способен ответить на ее чувства, она вовсе не собирается приносить ему на блюдечке свое измученное и кровоточащее сердце.

— Я просто думал…

— О чем ты думал? — поддела она, когда он замолчал.

Его голос был почти не слышен, губы едва двигались.

— Что… любовь тебе слишком просто дается.

Слова Джаса словно обожгли ее, и она впилась взглядом в его измученные, как у раненого зверя, глаза и содрогнулась от еле сдерживаемой ярости.

— Так, может, ты не веришь и тому, что ты был у меня первым?

Джас сдвинул брови.

— Нет, этому я верю! Во что я никак не могу поверить, так это в то, что я буду последним, — с горечью произнес он. — Мне не следовало позволять нашим отношениям зайти так далеко. Если бы я только понял, что ты девственница, до того, как было слишком поздно… Хотя вряд ли это меня тогда остановило бы, — признался он. — Я больше не в силах был противиться желанию заполучить тебя в свою постель. С таким же успехом можно сопротивляться восходу солнца. Чего я никак не ожидал, так это того, что ты меня полюбишь.

Блайт отвела от него взгляд.

— Пусть это тебя не беспокоит. Я как-нибудь проживу без тебя.

— Тогда ты счастливее меня. — Его голос звучал угрюмо. — Я никогда не забуду тебя, моя солнечная девочка.

Когда их взгляды вновь встретились, ее глаза блестели от подступивших слез.

— Ты принесла в мою жизнь потерянную когда-то теплоту и краски — пусть и ненадолго. Я буду помнить о тебе до конца моих дней.

«Как мило с твоей стороны, — раздраженно подумала она. — Он предпочитает лелеять воспоминания, хотя мог бы иметь рядом живую женщину».

— Я никогда не встречал такого человека, как ты, — продолжал Джас. — Такого открытого, честного. Девушку, полную света, похожую на цветок. И как цветок, раскрывающую лепестки навстречу каждому новому дню. Прекрасную, совершенную, созданную любить и быть любимой. Ты приходила ко мне снова и снова. Даже тогда, когда я отталкивал тебя. Приходила со своей милой улыбкой и доверчивыми глазами. А как твои глаза удивленно раскрывались каждый раз, когда ты узнавала что-то новое, какую-то мелочь, которую не знала раньше.

Блайт усмехнулась.

— Словно ненужный тебе надоедливый щенок, — пробормотала она едва слышно.

В его глазах вспыхнуло удивление.

— Что ты! Неправда! Ты была мне нужна! Когда ты рядом, словно всходит солнце, согревая все вокруг теплыми лучами.

Он наклонил голову, и Блайт инстинктивно прикрыла глаза, чувствуя, как он губами осушает слезинки с ее щек.

— Нет! — прошептала она.

Джас что-то пробормотал, медленно приподнял голову и стал целовать ее, сначала нежно, так, что у нее сжалось сердце, а потом все более страстно. Он почувствовал, как ее руки начали скользить по его телу, неуверенно обвивая его. Его бедра все плотнее прижимались к ней. Джас нехотя отстранился и прошептал:

— Тшшш, Блайт. Не надо, пожалуйста.

Она попыталась сдержать слезы. Джас откинулся на спину, все еще обнимая ее, мягко запустил руку в ее спутанные волосы. Блайт спрятала лицо у него на груди.

Она зашмыгала носом и невнятно проговорила, но ее слова утонули в плотной ткани его рубашки.

— Я не хочу, чтобы меня жалели.

Он помог ей сесть, и она отвернулась от него. Снова шмыгнув носом, девушка промокнула глаза рукой, глядя на линию, где синее небо смыкалось с морем цвета индиго.

— Единственное, о чем я жалею, так это о том, что обидел тебя, — сказал Джас.

— Ну да, ты никогда не принимал меня всерьез, — она уставилась в песок, слушая его, — так зачем начинать сейчас?

— Неправда, — возразил он, — я всегда принимал тебя только всерьез. Но я знаю, что когда-нибудь ты покинешь меня ради лучшего любовника.

— Да что с тобой такое? — вскрикнула Блайт, сердито глядя на него. — Или ты думаешь, что я слишком глупа, чтобы ценить мужчин твоего уровня?

— Нет.

— Наверное, я не в состоянии следить за ходом сложных математических доказательств… выкладок, — поправилась она, — но если кто-то и скучал, так это ты, когда пытался объяснить элементарные вещи так, чтобы поняла даже такая идиотка, как я.

— Ты совсем не идиотка! — возразил он. — Ты умная, смелая и решительная. И потрясающе красивая. — Не обращая внимания на ее протестующий возглас, он продолжил: — И я не мог поверить, что такая девушка, как ты, способна хотя бы дважды взглянуть на такого человека, как я.

— Да, представь себе, способна! — с жаром произнесла она.

Он покачал головой и стиснул руки.

— И ты это сделала. Мне так жаль, Блайт. Я не думал, что все зайдет так далеко. Я не должен был позволять тебе любить меня.

— Нет, не должен был! — вскричала она. — Если ты не способен полюбить меня в ответ!

Он поднял глаза и встряхнул головой.

— Ты не понимаешь.

— Так объясни мне! Ты должен мне все объяснить!

Он выглядел растерянным, но затем кивнул и с сожалением произнес:

— Я не хотел… проявлять свои чувства к тебе. Это было бы нечестно. Я старался держаться подальше от тебя. Только… когда ты появилась в моей жизни, я почувствовал, что до этого жил в темноте и вдруг взошло солнце и наполнило мой мир живительным светом. Лишь один человек заставлял меня чувствовать нечто подобное.

— Твоя жена. — Она всегда где-то в глубине души знала, что он еще не оправился от потери. Как могла она мечтать о том, чтобы заменить в его сердце первую и единственную любовь?

— Нет. — Он перевел дыхание, помолчал и с трудом проговорил: — Моя дочь.

Блайт охватило странное чувство, как будто она вдруг потеряла вес и парит в невесомости.