— Какого черта, Джо? Чего тебе надо?

— Я офицер связи между фортом и городскими властями.

— Включая Службу?

— Верно.

— Ну выкладывай, в чем дело.

— Дело в том… В общем, я здесь, чтобы сказать тебе… вернее… предложить, чтобы ты забыл об этой базе и о том, что ты здесь видел, включая Лэндсфорда. Этого хотят на четырнадцатом этаже, понятно?

Мэлоун удивленно посмотрел в глаза Манелли.

— О нашем расследовании знает комиссар полиции?

— Комиссару известно обо всем, что происходит на Службе.

— Побереги эти враки для слушателей академии. Почему именно это дело?

— Потому что начальство не хочет, чтобы армия США была вовлечена в твою проклятую маленькую трагедию. Ясно? Если ты забыл, я тебе напомню, что этот город содержат банки и правительство. И никто не хочет вызвать их гнев.

— Ты полагаешь, что я оставлю дело нераскрытым?

Манелли приобнял его за плечи.

— Речь идет о национальной безопасности.

Мэлоун вырвался. Ему уже осточертело слушать о национальной безопасности. Они молча пошли, по клочкам городка, невольно восхищаясь ими и ухоженными лужайками.

Наконец Мэлоун взглянул на старого приятеля.

— Что происходит, Джо?

— Дэнни, я не знаю и знать не хочу. Я тот человек, которого зовут, когда возникают трения с местной жандармерией.

— Когда будут новости от твоих друзей из ЦРУ?

— Такие вещи не решают за один день.

Помолчав немного, Мэлоун повернулся к Джо Манелли.

— Передай на четырнадцатый этаж, что я поступлю как надо.

— Не сомневался в этом ни минуты. — Манелли похлопал его по спине.

Когда детективы возвращались к своей машине, Мэлоун сказал Старлингу Джонсону:

— Напомни, чтобы я попросил Бо связаться с его другом из армейской разведки. Мне нужна копия личного дела Лэндсфорда. Не пойму, как пехотинец, увешанный боевыми наградами, очутился в интендантстве.

— Слушаюсь, шеф. — Старлинг завел машину.

У поста они остановились. Подошел солдат, проверил сидевших в машине и махнул рукой, пропуская. Вдруг О'Шонесси схватил лейтенанта за плечо.

— Смотрите!

С шоссе Кросс-Айленд на полукруглую подъездную дорожку к воротам свернул грузовой фургон. За рулем сидел Дэвид Анкори. Из будки поста выглянул часовой, посмотрел на подъезжающий грузовик и его шофера и пропустил без досмотра. Такси-универсал, следовавшее за фургоном, развернулось и остановилось на обочине шоссе.

Когда они проезжали мимо, шофер такси надел черные очки. Человек Харригана знал свое дело.

Мэлоун обернулся, глядя, как фургон исчезает среди построек военного городка.

— Что делает Анкори на военной базе? — спросил О'Шонесси.

— У меня вопрос поинтереснее. Почему часовой пропустил его, даже не спросив документы? — ответил Мэлоун.

Мэлоун с интересом рассматривал аппаратуру в квадратном сером фургоне без окон, который был припаркован перед 5-м участком на служебной стоянке. По углам размещены красные рефлекторы. Смотровые щели, сквозь которые велось наблюдение за ничего не подозревающими людьми и фотосъемка. Если бы какому-нибудь прохожему пришло в голову заглянуть в фургон сзади, он увидел бы нагромождение ящиков. Этот оптический обман был гордостью ребят из транспортного отдела.

Они попали внутрь через раздвижную металлическую дверь, в центре которой было окошко из зеркала с односторонней светопроводимостью. Слева располагался туалет с химикалиями, разлагавшими выделения организма.

Когда Мэлоун, наконец, отвернулся от электронного оборудования, он обнаружил стоявшего перед туалетом Хайнемана, удивленного компактностью места. Поразмыслив, он пришел к заключению, что его задница наверняка раздавит эту штуку.

— Как тебе удалось достать такую машину? — спросил Мэлоун.

— Ничего особенного, хозяин, — сияя, ответил Хайнеман, подражая негру с Юга, — просто ветеран Крымской войны, с которым мы вместе служили в Седьмом гусарском корпусе, работает в транспортном отделе. Короче, фургон прибыл из Бронкса на техобслуживание. Он в вашем распоряжении на несколько дней.

— По-моему, настало время заглянуть в «Интермедию». — Мэлоун повернулся к Бо Дэвису: — Зайди в магазин Эйба, который торгует армейской и военно-морской формой. Он находится рядом со старым призывным пунктом. Покажи Эйбу свой значок, скажи, что работаешь со мной, и попроси одолжить нам два офицерских мундира. Из Старлинга и Джейка выйдут прекрасные офицеры. Воспользуемся ключиком, который нашли в квартире Сары Айзингер, и постараемся с его помощью попасть в клуб.

— Что с Андреа Сент-Джеймс? Она наверняка знает от Андермана, что мы следим за ней. Задержать ее?

— С ней поиграем еще. Узнав от Андермана о слежке, она испугается, потеряет самообладание и, возможно, будет менее осторожна. Может, и выведет на кого-нибудь.

Мэлоун спросил Хайнемана, работают ли телефоны в фургоне. Тот заверил, что все телефоны подключены к станции. Мэлоун подошел к батарее телефонов и поднял трубку одного из них.

Ответил Джек Харриган:

— Лу, я только что собирался вам позвонить.

— Расскажи об Анкори, что он делал в Форт-Тоттен?

Харриган доложил, что Анкори поехал к форту прямо из Восточной судоходной компании. Человек Харригана следовал за ним в такси. В форте Анкори пробыл сорок шесть минут и вернулся прямиком в свою компанию.

Помолчав, Харриган сказал:

— Лу, я должен сообщить, что Андреа Сент-Джеймс ускользнула от нас. Вошла в гостиницу «Гренада» и исчезла. Вероятно, воспользовалась боковым выходом.

Пэт О'Шонесси вытянулся на продавленном диване и закурил. Оставалось четыре часа до того, как они попытаются проникнуть в «Интермедию». Поэтому он навестил свою подругу, которую детективы прозвали Пеной. Остальные разбрелись по своим делам: Хайнеман поехал в клуб 6-го участка, где намечалась игра по-крупному, Штерн пошел в тренировочный зал, Мэлоун и Джонсон поехали в индийский ресторан на Второй авеню, раздобыть какой-нибудь еды.

Пэт наблюдал, как Пена мыла посуду в крошечкой кухне. Интересно, что бы она сказала, узнав, каким прозвищем ее наградили ребята из его бригады. Он помнил, как она сообщила ему о том, что собирается пользоваться пенными противозачаточными таблетками. Подняв глаза и надеясь на его одобрение, она произнесла: «Тебе больше не надо будет применять эти резиновые штуки».

Квартира с нехитрой мебелью во многом напоминала ее жизнь — простую и унылую. Когда бы он ни позвонил, она всегда была к его услугам. Похоже, думал он, она проводит жизнь в ожидании его нечастых звонков. Верит ли она на самом деле в ту ложь, которой он ее кормит? Мужчины во все времена лгали одинаково. Как она могла верить? Видимо, одиноким женщинам, которые встречаются с женатыми мужчинами, нужна эта ложь, помогающая сохранить чувство собственного достоинства. Иногда ему становилось жаль ее и ей подобных. Женатые приятели заглядывали к ним несколько раз в неделю, а долгие выходные дни они коротали в одиночестве, находя утешение в бутылке джина.

Пена не относилась к обычному типу манхэттенских одиноких женщин, околачивающихся в барах. Она никогда не ходила туда. Пена была простой женщиной, и Пэт знал, что она его очень любит. Но именно это и беспокоило его больше всего. Она отдавала ему все, что имела, а в ответ получала только ложь. Но, в конце концов, она уже совершеннолетняя и должна отвечать за свои решения и поступки. Он ее не принуждал. Пэт успокаивал себя: она так живет, потому что сама этого хочет. Ему совсем не хотелось терять такую удобную любовницу.

Глядя, как она вытирает тарелки, он думал: она хорошая баба, хоть и провинциалка.

Когда Пэт позвонил и сказал, что зайдет, Карен Мэрфи, так на самом деле звали Пену, выбежала из своей квартирки на Шестьдесят шестой улице и истратила последние пятнадцать долларов на кусок мяса для ростбифа. Не важно, что в кошельке осталась только мелочь. Она приготовит обед для своего Пэта.

Когда они впервые встретились, Карен была еще девственницей в свои тридцать один год; сколько раз, лежа в постели, она мечтала о том, как это произойдет у нее с мужчиной, иногда поглаживала себя руками, представляя, что не одна. Они познакомились с Пэтом на одной из грандиозных манхэттенских вечеринок, где, как правило, никто друг друга не знает и куда каждый приходит со своей бутылкой вина в бумажном пакете. Ее покорили теплота Пэта и его прекрасная добрая улыбка. Она сразу влюбилась в ямочку на его подбородке. Именно о таком мужчине она всегда мечтала, но существовала проблема — он был женат. Весь первый вечер они проговорили. Он казался таким искренним, и ей в голову не приходило, что он может обманывать. Он врал про свое одиночество, говорил, что мечтает найти человека, с которым хотел бы разделить судьбу, сетовал на неверность жены, ее жестокое отношение к детям. Она увидела в нем несчастного мужчину, нуждающегося в теплоте и сочувствии, несчастливого в своей семье, больше всего на свете любящего детей и ставившего их превыше всех своих желаний. Именно такого мужчину она могла полюбить.