Он положил мешочки с вещественными доказательствами на капот и немного отошел, чтобы осмотреть передок машины. Фара разбита. Бампер проломил защитную решетку, пробит радиатор, и на асфальте лужа воды. «Понтиак», очевидно, двигался со скоростью пятнадцать — двадцать миль в час, когда налетел на этот бетонный барьер. Уиллоус пытался представить, как это все могло произойти. Жертва схватилась за рулевое колесо?… А может быть, стрельба была случайной, автомат выстрелил, когда «понтиак» врезался в бетонный блок. Скорее всего сначала стрельба, а уж потом убийца попытался сбросить «понтиак» в воду. Когда это не вышло, он вытащил тело из автомобиля и бросил в воду, надеясь, что его унесет в море.

Уиллоус наступил на исковерканный передний бампер и попробовал покачать машину ногой. Металл произвел скрежещущий звук.

Следы вели от передней двери к воде через площадку, покрытую гравием, и были неглубоки, но четко различимы. Однако тот, кто тащил тело, не оставил отпечатков пальцев или еще каких-нибудь видимых следов. Можно лишь надеяться, что идентификационная группа что-нибудь обнаружит.

Паркер стояла близко к Уиллоусу. Он ощущал запах ее духов. Она перехватила его взгляд и улыбнулась. Уиллоус ответ глаза.

Гавань отделялась от океана бетонным молом. У дальнего конца пирса были деревянные плавающие причалы. С другой стороны причалов — открытая вода, а потом пристань примерно на тридцать моторных и парусных лодок. Уиллоус попытался разглядеть хоть какие-то признаки жизни, но лодки казались заброшенными. Он подумал, что на некоторых из них просто могли жить люди. И теперь кто-то из них на работе. Придется их найти и опросить.

Под мостом плыл буксир, он вел баржу без каких-либо опознавательных знаков, не считая восьмизначного номера. Что везла эта баржа? Из рубки буксира вышел мужчина в джинсах и ветровке. Уиллоус подавил импульсивное желание помахать ему: а вдруг он не ответит? Волна, поднятая буксиром, заставила закачаться парусники. Он услышал вполне мелодичный звон причальных цепей и увидел, как стали раскачиваться мачты.

Там, на той стороне, справа, были Гренвилл-Айленд и Маркет. Слева высились громадные бетонные башни заводов «Лафаргцемент». Еще одно подходящее местечко, чтобы упрятать тело.

Лужи крови в автомобиле стали почти совсем черными. Двигатель совсем остыл. Уиллоус повернулся к Паркер.

— Ну, какие соображения?

— Тебе надо бы сходить к парикмахеру.

Уиллоус был в свежей белой рубашке, коричневых брюках и белых теннисных туфлях от Стена Смита. Его волосы и впрямь были длинноваты.

— Мне кажется, это делает меня немного похожим на артиста, — ответил он.

— На артиста?

— Ну, то есть не на совсем ординарного человека, — пояснил он.

— О-о! — удивилась Клер. Она наблюдала, как несется поток воды под мостом, поверхность которого казалось гладкой как лед и отливала зеленым.

— Бэрри Кроуфорд. Надо проверить, действительно ли такой существует.

— Да, и я так думаю.

Уиллоус повернулся и пошел через стоянку.

— Куда ты? — спросила Паркер.

— Никуда определенно.

— Я исследовала тут каждый квадратный дюйм, — сказала Паркер. — Разметила целую сетку и просмотрела ее с парнями из патрульной машины. Ничего.

Уиллоус кивнул, но не остановился. Руки в задних карманах брюк, голова наклонена. Он насвистывал старую песню битлов. И вдруг его свист умолк. Он вынул руки из карманов и посмотрел на Клер Паркер.

— А это что такое?

Клер поспешила подойти. В твердой почве зияла круглая дыра, будто кто-то убрал кусочек утрамбованной почвы размером с пачку сигарет.

— Пригласи-ка Даттона сделать несколько снимков, Клер.

— Конечно, — согласилась Паркер.

Она пошла к «понтиаку». Подъехал автомобиль одной из местных радиостанций. С минуты на минуту должны были появиться и автобусы главных телекомпаний. Паркер вдруг вспомнила, как ее интервьюировали в первый раз. Она потом видела себя в одиннадцатичасовом выпуске новостей, а ее мать даже сделала видеозапись. Но за известность всегда надо платить — половина соседей перестала разговаривать с ней, потому что Клер отказалась зарегистрировать их парковочные билеты. А другие уже не были так приветливы с ней, потому что узнали, что она служит в полиции.

Уиллоус закончил осмотр. Он подошел к Мэлу Даттону, сказал несколько слов, потом вернулся и похлопал по багажнику «понтиака».

— Смотрели, что там?

Паркер почувствовала, что краснеет. Боже, она должна была это знать. Что за день сегодня!… Уиллоус взял ломик в патрульном автомобиле, подсунул тонкий конец под крышку багажника, надавил, но ломик спружинил, вырвался и ударился о задний бампер. Уиллоус выругался и пососал сустав пальца.

Подошел патрульный полицейский Ламберт. В первую очередь бросались в глаза его веснушки и большие белые зубы. Ламберт был единственным полицейским в отряде, который мог руками передвинуть патрульную машину. Может быть, он и заинтересовался ситуацией потому, что был признанным специалистом по нанесению увечий автомобилям.

— Вам нужен помощник?

Уиллоус молча передал ему ломик. Ламберт вставил его куда следует и поднатужился. Крышка багажника подскочила. Уиллоус позволил Ламберту испачкать руки, вытаскивая из багажника запасные колеса. Под ними лежали домкрат, разводной ключ и тросы.

— Все как у людей, — не сдержался Ламберт.

Уиллоус чуть двинул бровью.

— Ничего неожиданного, — сказал Ламберт, с восхищением глядя на ноги Клер Паркер.

На автобусе приехала телевизионная команда и начала разгружать оборудование.

— Сделайте одолжение, — попросил Уиллоус Ламберта, — пусть они снимут несколько кадров живой толпы.

Ламберт поспешил через стоянку к автобусу TV. Здесь слишком велико пространство, которое надо обследовать, думал он по дороге. Оружие еще могло быть где-то вблизи, но жертву скорее всего уже вынесло из гавани, ветер и течение сделали свое дело и отнесли ее не менее чем на двадцать миль в открытое море. Еще одно нераскрытое преступление, вот чего не хватало городу.

Прозвучал сигнал, и толпа газетных репортеров, сотрудников малых телевизионных станций и техников расступилась, чтобы пропустить грузовик-тягач, который, описав широкую дугу, со скрипом прошел по гравию. Когда бригада следователей закончит работу, разбитый автомобиль будет отбуксирован в полицейский участок для более тщательного обследования. Уиллоус намеревался серьезно предупредить этих ребят в криминалистической лаборатории, Джерри Голдстайна и его близорукую команду, о важности этого дела. Он смотрел, как водитель грузовика выходит из кабины. Потом спросил Клер:

— Ты голодна?

— Зависит от того, кто угощает, — ответила Клер.

Водитель тягача был в куртке, перемазанной маслом, черной рубашке без рукавов и бейсбольном кепи команды «Янки». Лицо его давно нуждалось в бритье. Сигара у него в зубах была такого же цвета, как грязь под ногтями.

— О'кей, думаю, самое время чего-нибудь перехватить, — улыбнулся Уиллоус.

— Я не отказалась бы от кофе, — сказала Паркер.

На восточной стороне стояло отделенное от дороги цепным забором маленькое деревянное сооружение, похожее на передвижной дом. Уиллоус провел туда Клер Паркер по узкому бетонному тротуару мимо карликовых кедров в деревянных бочках. Он толкнул дверь, и они вошли.

Внутри пол был покрыт натертым линолеумом и блестел. Ярко-зеленые металлические столы и блестящие металлические стулья были расставлены вдоль окон, обращенных к гавани. Здесь же стояли пятигаллонные алюминиевые бочонки из-под немецкого пива или маринадов. Теперь в них зеленела томатная рассада.

Уиллоус посмотрел на меню, написанное мелом на доске. К столу подошла женщина хрупкого телосложения, маленькая и аккуратная. Казалось, ее кожа слегка припудрена возрастом. В черных волосах заметно просвечивала седина. Ни косметики, ни драгоценностей, если не считать нескольких обручальных колец на пальцах правой руки. Уиллоус, посмотрев на эти драгоценности, вспомнил Мэнни Каца, наемного убийцу, у которого была фатальная страсть к драгоценностям. Уиллоус застрелил Каца чуть больше года назад и до сих пор не мог отделаться от этого воспоминания. Он прокашлялся и улыбнулся.