Первый император-объединитель древних княжеств в Срединную империю, Цинь Шихуан, решив, что его власти угрожают две опасности: конфуцианство и кочевники, во-первых, соединил разрозненные дотоле участки местных оборонительных стен в одну Великую китайскую, а во-вторых, велел живьем зарыть в землю 460 виднейших последователей Конфуция. Мао Цзэдун, хорошо знавший историю своего отечества, говорил молодым: «Цинь Шихуан закопал всего только 460 конфуцианцев. Мы во время чистки расправились с несколькими десятками тысяч человек. Мы поступили, как десять Цинь Шихуанов. Я утверждаю, что мы — почище Цинь Шихуана. Нас ругают, называют циньшихуанами, узурпаторами. Мы этого не отрицаем и считаем, что еще мало сделали в этом отношении». Эту многообещающую речь вождь держал еще в 1958 году, до начала основного витка насилия. А в 1966-м древний император был посрамлен окончательно: в одном лишь Пекине за месяц (с конца августа до конца сентября) красные гвардейцы убили 1 722 человека, изгнали из столицы более 85 000. К началу октября — уже около 400 тысяч буржуазных ревизионистов и прочих «чертей» отправились из городов в ссылку.
Юноши на Тяньаньмэнь с Красными книжками «Мао Чжуси юйлу» (высказывания «Председателя Мао»). 1971 год
28 юаней за труп
Мало кто из тех, кто видел китайские документальные фильмы того времени, осознавал: марширующие по главной площади страны молодые люди с хунвэйбиновскими повязками и красными книжицами в руках, преданно смотрящие на трибуну, откуда им благодушно аплодирует председатель Мао, направлялись не строить заводы и сидеть за учебниками, а убивать. Скандируя «Бу ай мама, бу ай баба, чжи ай гоцзя!» («Не любить мать, не любить отца, любить только страну!»), из-за парт поднялись китайские тинейджеры, готовые защищать лично своего «бога» и беспощадно уничтожать всех остальных.
Из «оружия» гвардейцам «полагались» лишь ремни, кулаки, дубинки и речевки, тексты которых развешивались по стенам на всеобщее обозрение. Они, по идее, должны были звучать коротко и хлестко, но не всегда получалось: зачастую дацзыбао превращались в бредовый поток подросткового сознания на заученные темы. Точнее, на одну тему — ненависти к капиталистам, ревизионистам, к буржуазным лазутчикам, образованным людям, своим учителям. Эти последние первыми подверглись «детскому» террору.
Детскими оказывались и причины для преследования (если не считать официальной галиматьи про ревизионизм). Этот профессор был строг. Тот вечно ставил двойки. Эта молодая «училка» из обычной пекинской средней школы опубликовала несколько стихотворений и была хороша собой — здесь срабатывали законы ревности. А вот в нанкинской Второй средней школе, напротив, работал некрасивый учитель, и его избили за сходство со злодеем из кино. В крупных городах ходила поговорка: «Цена человеку — 28 юаней». Столько стоила кремация одного трупа. За кремацию забитых до смерти людей должна была платить семья погибшего. Никто не осмеливался протестовать.
Пионерскую организацию «Шаоняньдуй», созданную в 1949 году, заменили в годы революции «маленькие крас- ные гвардейцы», с младых ногтей готовившиеся к войне
В той же школе, где служила красивая поэтесса, некую Юй Жуйфэнь, учительницу биологии, ударом сшибли на пол и избили в собственном кабинете. Затем на глазах у всех ее за ноги протащили через входную дверь и дальше по лестнице. Голова стучала по ступеням... Внизу на женщину опрокинули ушат кипятка. Через два часа непрерывной пытки она умерла, но ребят это не охладило. Теперь они заставили коллег покойной, включенных в Команду быка и змеи (о том, что это такое, читайте чуть ниже), по очереди избивать труп.
Вот «типовой» сценарий организованного издевательства: в полдень 5 августа 1966 года несколько десятиклассниц женской школы при Пекинском педагогическом университете приступают к экзекуции «Черной банды» («Да хэй бан») — группы из трех завучей и четырех деканов. Подтягиваются все новые участницы «разборки». Ученицы выплескивают на одежду истязаемых чернила, напяливают на них высокие шапки, заставляют встать на колени. В воздухе мелькают дубинки, утыканные гвоздями, льется кипяток… После трех часов таких «мероприятий» Бянь Чжунюнь, первая завуч, потеряла сознание, и ее кинули в телегу с мусором (еще два часа спустя она, наконец, окажется в больнице на противоположной стороне дороги. Впрочем, там только констатируют смерть). Остальным «черным бандитам» переломали кости…
В некоторых случаях «врагам» отдавали приказ просто убраться из своих учебных заведений до определенной даты. Однако Лю Мэйдэ, преподававшая химию в столице, к назначенному 31 июля не успела. Студенты не замедлили явиться, чтобы оттаскать ее за волосы, напихать в рот грязи и, естественно, избить. Потом ее заставили ползти по близлежащей детской площадке, повторяя: «Я Лю Мэйдэ. Я ядовитая змея». А кроме всего этого — забраться на стол и встать там на колени (характерная деталь), чтобы один из мучителей мог наступить ей ногой на спину и принять позу, описанную Мао Цзэдуном как символ борьбы с помещиками: «Опрокиньте их на землю и поставьте на них одну ногу». Корреспондент одной из ежедневных газет снял эту сцену, и позже она стала известна миру. Ему неизвестно разве что ее окончание — студент спихнул учительницу Лю с «постамента» на землю. Та была беременна.
«Смело борись с врагом!», «Будь всегда готов уничтожить противника!» — «детские» лозунги для школ
Не сосчитать тех, чьей кровью писали на стенах революционные лозунги, кого обливали помоями под палящим солнцем, кому вдавливали в головы чертежные кнопки, «обрабатывали» ремнями или проводами, кого утопили в фонтанах и сточных канавах. «Культурная революция» боролась с культурой и побеждала. …Во время одной из верноподданнических манифестаций на площади Тяньаньмэнь Мао спросил некую демонстрантку, как ее зовут. Оказалось, что в имени девушки присутствует иероглиф «вэнь» — культура. Мао поинтересовался, не хочет ли собеседница поменять слог «вэнь» на «у» — оружие. Эпизод наглядно демонстрирует, до какой степени «культурная революция» была направлена на уничтожение культуры вообще и китайской в частности. Хунвэйбины пошли в кавалерийскую атаку не только на вузовскую интеллигенцию, неугодных партийцев и гуманитариев: с благословения Красного Кормчего полетели с пьедесталов статуи; сторожевые псы революции оскверняли, замазывали краской настенные росписи, да и просто разрушали древние храмы, уничтожали книги и хрупкие свитки — все то, что, по мысли Мао, «не принадлежало народу». Из шести с небольшим тысяч святилищ в КНР (их конфессиональная принадлежность значения не имела) было разрушено пять тысяч. На известном плакате тех времен рабочий поражает молотом христианское распятие, статую Будды и заодно — классический китайский текст. Рукописи горят… Зато к декабрю 1967 года напечатали 350 миллионов экземпляров «Цитатника» Мао. Тибетский историк Церинг Шакия свидетельствует, что статуи Будды на Тибете заменили портретами и статуями вождя.
В КНР никто до сих пор не отрицает, что было уничтожено «некоторое количество» произведений искусства. Почему? Ответ готов: в дореволюционном Китае искусство и литература были «абсолютно закрытыми областями», к которым у народа доступа не было. Что есть эта красота внутри частных резиденций «помещиков», что нет ее. Так пусть же не будет совсем: «никакого искусства ради искусства».
Девять способов унизить человека
Участие в измывательствах над «ревизионистами» было привилегией, которой пользовались только Красные гвардейцы. Основных методов издевательства насчитывалось девять.