Академия (Новый музей)

Ноги по щиколотку вязнут в строительной грязи, но зал «для Нефертити» уже готов: царица расположится в полукруглой ротонде с видом на новостройки Восточного Берлина. Эта квартира тоже будет коммунальной: в Новом музее разместится не только египетская, но и другие «древние» коллекции: скажем, археология бронзового века или находки, относящиеся к кельтской культуре. Впрочем, до переезда пока далеко: второй по старшинству из музеев острова больше других пострадал во время войны.

Задуманное как академия искусств, здание было построено в 1843—1855 годах по проекту Фридриха Августа Штюлера. Все в нем — анфилады небольших, но просторных залов, высокие окна, ненавязчивый декор интерьера — призвано было располагать к «уединенным размышлениям» о сути прекрасного.

Тут впору задуматься о том, чем был и чем стал музей. Во времена Штюлера «культпоход» протекал примерно так: посетитель поднимался на крыльцо музея и звонил в звонок. Ему открывал почтительный служитель, который принимал у визитера шляпу и пальто и провожал его по мраморной, покрытой коврами лестнице в украшенные обильной лепниной залы: там гость мог часами предаваться созерцанию старинных монет, фарфора и немецкой скульптуры. В холодный сезон звонить было бесполезно: тусклого берлинского солнца для освещения залов не хватало, искусственной подсветки тогда еще предусмотрено не было, и зимними днями здание пустовало.

Вскоре Новый музей, как и другие собрания острова, будет вынужден выдерживать ежедневный натиск сотен и тысяч туристов. Конечно, это предполагает некоторые преобразования.

Тендер на реконструкцию выиграло архитектурное бюро Дэвида Чиперфилда. Его проект предполагает расширение вестибюля и лестниц, а также увеличение площади здания за счет боковых крыльев. Посвятив себя серьезному «обновлению» Нового музея, Чиперфилд, однако, охотно берет войну и время в «соавторы»: скажем, там, где из-за разрыва бомб со стен и потолка обрушилась штукатурка, обнажив кирпичную кладку и несущие конструкции, их предполагается так и оставить — смотрится современно, да и здание дышит. Никуда не исчезнут и выбоины от осколков гранат на фасаде — заделают лишь самые крупные раны, вредящие здоровью здания. Для реконструкции утраченных фрагментов внутри и снаружи используются исключительно природные или даже «исторические» стройматериалы, например кирпич для латания дыр во внутренних перекрытиях добывали в окрестных кварталах, разобрав несколько безнадежных послевоенных развалин (таких в Берлине еще немало).

Вообще же в концепции грядущей музейной «империи» Новому музею отведена роль «камерной сцены», а функция «основной» закреплена за другим, самым знаменитым собранием острова — Пергамоном.

В Пергамоне реконструирована часть Дороги процессий (VI век до н. э.), построенной вавилонянами при Навуходоносоре II. Украшенные барельефами стены Дороги вели от ворот Иштар к храмовому комплексу

Основная сцена (Пергамский музей)

В последней трети XIX века бурная деятельность немецких археологов в разных частях Древнего мира привела к тому, что в Берлин стали попадать уже не отдельные объекты, а так же аккуратно упакованные в ящики целые архитектурные сооружения. Ворота богини Иштар из Вавилона, фасад и фрагменты замка Мшатта из пустыни в Иордании, рыночные ворота древнего портового города Милет, большой алтарь Зевса из Пергама…

Задача их размещения была решена далеко не сразу. Так, сперва музейщики попытались создать точную реконструкцию пергамского акрополя под открытым берлинским небом. Этот ранний опыт «археологического диснейленда», служившего ареной для исторических спектаклей, пользовался изрядной популярностью у местной публики, однако смущал ученых. Строительство нынешнего гигантского здания — младшего из музеев острова — началось в 1910 году по проекту архитекторов А. Месселя и Л. Гофмана, но из-за военных событий затянулось до 1930-го.

Давший название музею Пергамский алтарь недавно повторно предстал перед публикой после масштабной реставрации. Когда в 1994 году первая из 117 плит фриза (общей длиной 113 и высотой почти 2,5 метра) переместилась из центрального зала музея в мастерскую реставратора, шедевр эллинистической культуры находился в плачевном состоянии: металлические дюбели, которыми крепились плиты, заржавели и грозили расколоть мрамор, а сами плиты покрылись нездоровой патиной. В результате каждую из них пришлось снять, разобрать, промыть и собрать заново.

Эту титаническую работу взял на себя реставратор Сильван Бертолин, ведущий европейский специалист по реанимации древнего мрамора. Над Пергамским алтарем в течение десяти лет трудился весь «личный состав» его мастерской — русская жена Людмила, племянник, невестка и внук. Чистили мрамор мягкими зубными щетками и ватными тампонами, используя в качестве растворителя исключительно дистиллированную воду. Однако главной заслугой группы стало повторное решение «пергамской головоломки»: в ходе работ несколько сотен ранее непристроенных «запчастей» нашли свое исконное место на фризе — так, один титан разжился змеевидной ногой, а Афина обрела второй факел. Более того, скульптор по совместительству, Бертолин сумел расположить разрозненные обломки фигур так, что весь фриз вдруг зазвучал как симфония.

Надо ли говорить, что хранилище подобных шедевров — собрание «большой формы». Поэтому Пергамон идеально подходит для тех, кто привык «отмечаться» в музеях. Соответствующим будет и его место в концепции создаваемого комплекса: именно здесь будет пролегать так называемый «главный маршрут» — широкая туристическая тропа для тех, кто хочет (или может) провести в музее не более часа, а таких не менее 60 процентов среди тех четырех миллионов, что ежегодно посещают остров. «Главный маршрут» продуман настолько искусно, что скоростные тургруппы почти не будут мешать другим, более въедливым и менее торопливым посетителям музея.

Вавилонский рельеф из коллекции Пергамона

Пергамский алтарь

Царь Евмен II был большим дипломатом. Узнав, что римляне решили положить конец правлению сирийской династии Селевкидов, пергамский правитель ничтоже сумняшеся стал на сторону сильного. Когда римские легионы разгромили сирийскую армию, он получил в награду за лояльность почти всю Малую Азию, а вместе с ней и «проблему галатов» — варваров-кельтов, регулярно опустошавших ее. Насилу с ними управившись, царь решил воздвигнуть в честь этого события храмовый комплекс, который современные исследователи шутливо именуют «крупнейшим архитектурным проектом II века до н. э.». Приказ о строительстве «монумента победы» был отдан в 164 году до Рождества Христова. Над сооружением комплекса трудились искуснейшие камнетесы и скульпторы, украсившие внутренний жертвенный двор центрального храма фантастическим фризом, представлявшим собой даже не горельеф (выпуклый барельеф), а почти трехмерную скульптуру. Сюжет фриза аллегорически рассказывал о победе Евмена над варварами и представлял собой бесконечную сцену битвы прекраснокрылых богов с титанами. Но Пергамское царство пало, храмы были разрушены, фриз разбит.Царь Евмен II был большим дипломатом. Узнав, что римляне решили положить конец правлению сирийской династии Селевкидов, пергамский правитель ничтоже сумняшеся стал на сторону сильного. Когда римские легионы разгромили сирийскую армию, он получил в награду за лояльность почти всю Малую Азию, а вместе с ней и «проблему галатов» — варваров-кельтов, регулярно опустошавших ее. Насилу с ними управившись, царь решил воздвигнуть в честь этого события храмовый комплекс, который современные исследователи шутливо именуют «крупнейшим архитектурным проектом II века до н. э.». Приказ о строительстве «монумента победы» был отдан в 164 году до Рождества Христова. Над сооружением комплекса трудились искуснейшие камнетесы и скульпторы, украсившие внутренний жертвенный двор центрального храма фантастическим фризом, представлявшим собой даже не горельеф (выпуклый барельеф), а почти трехмерную скульптуру. Сюжет фриза аллегорически рассказывал о победе Евмена над варварами и представлял собой бесконечную сцену битвы прекраснокрылых богов с титанами. Но Пергамское царство пало, храмы были разрушены, фриз разбит. Более полутора тысяч лет пролежали его обломки в глинистой земле неподалеку от города Пергам (современная Бергама) на территории Турции. Местные жители потихоньку откапывали куски старого мрамора, чтобы пережечь их на известь в меловых печках. А в 1878 году в Пергам прибыла экспедиция немецких археологов под руководством инженера Карла Хумана. За несколько сезонов раскопок она изъяла из-под земли мощные колонны древнего храма. Разбитые куски фриза — руки, ноги, головы и хвосты титанов — сложили в деревянные ящики и отправили в Берлин. Причем, как не устают повторять немцы, с персонального дозволения тогдашнего султана. А то во время недавней реконструкции фриза вновь оживились дискуссии о «праве на владение» древностями. Впрочем, еще можно вспомнить, что археологи, свозившие свои находки на берега Шпре, считали себя спасателями памятников. Учитывая, что пару лет назад на улицах древнего Вавилона шли танковые бои, их точка зрения представляется не столь ошибочной.