И опять мы замолчали. Поворот впереди казался многообещающим: за ним были видны огни, дома, не похожие на жилые. Показалось, что Западный вокзал уже совсем близко.

Но все-таки здесь было что-то не то. У меня из головы не выходил этот белый кубик. Почему белый?

– Ну здорово, – произнесла я. – Отличный план.

– Ты так считаешь? – ухмыльнулся Арманд.

– В фильмах отличные планы всегда гладко проходят.

Арманд не обратил внимания на мое замечание.

– Знаешь, что в нем лучше всего? Существует тысячи путей, которыми можно выбраться из такого города, как этот, и они предполагают, что одним из них я и воспользуюсь. А вместо этого я буду сидеть в поезде, в котором меня будут искать с той же вероятностью, что и в багажнике патрульной машины.

Я кивнула, соглашаясь:

– Великолепно. – Что это значило? Что он наконец-то собирается ехать дальше без меня? Впрочем, у меня не было ни малейшего желания думать об этом дальше. Пусть делает, что хочет, в конце концов.

Последние несколько метров. Улица перед нами была прямая, как стрела, слева росли деревья, за ними виднелись жилые дома, по правой стороне выстроились в ряд магазинчики, за ними – автозаправка.

– Мы должны уже вот-вот прийти, – заверил меня Арманд, хотя я его об этом и не спрашивала.

Здесь. Это был он. Вывеска с надписью: «Западный вокзал» висела на ветхом здании, стоящем немного в глубине улицы, со светящимися маленькими круглыми окошками. Над входом был козырек и даже всевозможные железные ограждения, но на стене почему-то красовалась эмблема пивоваренного завода, в то время как на этом месте взгляд искал привычный красно-белый логотип немецкой железной дороги. Чем ближе мы подходили, тем слышнее становилась музыка.

Отличный план? Я невольно улыбнулась. «Западный вокзал» оказался не вокзалом, а маленьким пивным ресторанчиком!

–  Merde! – выкрикнул Арманд. – Этого не может быть! Мы не туда пришли!

Он был мертвенно бледен от ужаса или мне это только показалось в тусклом свете фонарей?

Я зашла на крыльцо. Мутная лампочка освещала пол, выложенный допотопными каменными плитами. Многие были расколоты, и сквозь них пробивалась трава. Вокруг здания вела тропинка.

– Нет, мы правильно пришли, – сказала я, когда увидела, что находится с другой стороны постройки. – Вон, посмотри на это!

Меня как громом поразило. У задней стены здания проходили поросшие сорняками железнодорожные пути. У нас под ногами были две пары рельсов, уходившие направо, за дома, и влево, в туннель.

– Когда-то здесь, очевидно, был вокзал, – объяснила я. – Он просто стал не нужен и его закрыли.

Арманд, все еще не веря, покачал головой:

– Но он обозначен на схеме. На карте города он обозначен как вокзал.

– В виде белого кубика. Это, вероятно, означает, что вокзал закрыт. Тебе нужно было повнимательнее изучить легенду карты.

–  Merdel– простонал Арманд. – Je suis cuit [6].

Я тогда еще не знала, что значит эта фраза, но, без сомнения, это было одно из тех выражений, которым в школе не учат.

– Значит, поезд здесь не остановится.

Я изумленно подняла брови:

– Было бы удивительно, если бы он здесь остановился.

Какое счастье, что это была все-таки не моя проблема.

Некоторое время он стоял как вкопанный. Это продолжалось достаточно долго, насколько я помню. Иногда я посматривала на него, потому что не была уверена, думает ли он или его хватил удар.

– Эй, – сказала я наконец. – В чем проблема? Мы просто забудем про поезд в Дрезден и сядем на какой-нибудь автобус, который едет из города. Или на трамвай. Они же не могут контролировать все линии, правда? А дальше посмотрим.

Он медленно покачал головой:

– Пьер меня найдет, – прошептал он хрипло. – Если завтра утром я не буду, как минимум, за двести километров отсюда, он найдет меня.

– Тогда давай угоним машину, – предложила я и сама несколько оторопела от размаха своей криминальной фантазии. – Конечно, если ты умеешь водить. Я не умею.

Арманд покачал головой:

– Водить? Я? Где я мог этому научиться? Я же больше шести лет был взаперти. – Он посмотрел на бывшие семафоры, которые, как будто вырезанные из бумаги, чернели на полутемном фоне. – Они тоже больше не работают. Нет тока.

Я молчала. Как я дошла до того, чтобы давать ему советы? Тем более такие! Кроме того, если обдумать только что сказанное, то следующая мысль, которая приходила в голову, была: угнать машину вместе с водителем. И ни при каких обстоятельствах я не хотела быть тем человеком, кто натолкнет его на эту мысль.

– Как-то со мной уже было такое, – сказал вдруг Арманд, прервав наше молчание. – Я имею в виду, когда полиция перекрыла весь город. Сообщения по радио, машины с громкоговорителями, патрули на каждой улице… Это было еще во Франции. Не знаю, будут ли они устраивать облаву и здесь, но у меня нет ни малейшего желания это выяснять.

– Понимаю, – кивнула я и попыталась прикинуть, что же будет дальше.

Арманд глубоко вздохнул и снова уставился на туннель.

– Я должен попасть в этот поезд, – добавил он. – Я должен попасть в этот проклятыйпоезд!

В его глазах появился какой-то безумный блеск – смесь страха, отчаянной ярости и чего-то еще, что было гораздо страшнее, но о чем я не имела понятия.

– Тогда просто останови его! – прокричала я в ответ.

Он издал какой-то странный завывающий звук.

– Этого я не могу. Я не могу остановить поезд!

Тут показался свет прожекторов локомотива, и рельсы заблестели, вытянутые в прямые нити, как тончайшая паутинка.

Я рассмеялась:

– Значит, ты все-таки не все можешь!

Не знаю, почему я это тогда сказала. В тот момент для меня было большим облегчением понять, что его сверхъестественная сила имела предел.

Арманд бросил на меня непередаваемый взгляд, и как раз в этот момент из туннеля вылетел поезд – громадный, грохочущий, тяжеловесный. Все это предстает в моих воспоминаниях как в замедленной съемке. Я помню, как поток воздуха, летевший впереди поезда, растрепал волосы Арманда, вижу его руки, судорожно сжатые, как при эпилептическом ударе, его искаженное страшной гримасой лицо, потом я слышу пронзительный металлический скрежет – сталью по стали, – чувствую, как дрожит земля у меня под ногами и вижу… как поезд постепенно останавливается. Прямо возле старой платформы, ровно перед нами. Последний железный взвизг, и вдруг настала оглушительная тишина.

Лицо Арманда снова разгладилось, покрытое тонкой пеленой пота. Он улыбнулся:

– Тормоза, – он торжествовал. – Мне в голову как раз пришла идея, что мне нужно только нащупать тормоза, чтобы остановить поезд.

Я посмотрела на стоявшие перед нами вагоны, под которыми что-то странно щелкало, и перевела взгляд на Арманда:

– Тормоза. Понятно. – Что мне теперь было делать, плакать или смеяться? – Что дальше?

– Мы сядем в электричку. Пойдем. – Он сделал слабое движение по направлению к хвосту поезда. – Как можно дальше от локомотива.

Мы поспешили к самым задним дверям. Я добежала до них, схватила ручку двери, дернула ее на себя, но она не поддалась. Дверь была заперта.

– Арманд, – сказала я и отошла назад. – Это по твоей части.

Арманд схватил железный рычаг, попытался его повернуть. Ничего.

–  Merde! – пробурчал он, и взгляд его стал таким же стеклянным, как тогда, за игровыми автоматами. – Электричество?… Закрывание дверей работает от электричества? Это затруднительно. Это… vachement con! [7]

Он яростно дернул за ручку, но дверь не поддавалась.

В этот момент хлопнула первая дверь, и вышел кондуктор, вероятно, чтобы проверить колеса поезда. Но прежде чем успел приступить к проверке, он обнаружил нас и начал взволнованно махать рукой.