Девушка упросила семейство выйти на прогулку. На центральной площади шла битва снежками за обладание ледяной крепостью, там же лоточники предлагали зевакам и "убитым" участникам снежных баталий горячий чай и сладкие булки. Многие узнавали Селестину или догадывались о том, кого видят перед собой, но взгляды скорее были заинтересованные нежели наполненные отторжением.

Пара девушек, что посещали вместе с аристократкой занятия по письму и чтению, поприветствовали ее, а с другими и вовсе состоялась короткая беседа. Бывшая пациентка клиники осталась довольна: общество благосклонно отнеслось к ней и вроде бы сажать на цепь Селестину никто не собирался. Вернувшись домой и скромно поужинав, счастливая семья разошлась по спальням и спокойно уснула…

Наконец-то, воля… Годы заточения в вонючей человеческой клетке закончились! Да, пришлось на время усмирить свою суть. Усыпить бдительность своей слабой второй половины. Позволить ей руководить и командовать. Но это того стоило. Не зря… Не зря она согласилась на сделку с самой собой. Глупенькие доверчивые людишки… Вас так легко обмануть… Смутить внешней оболочкой… Вы не чувствуете так, как мы… Запаха… Вкуса… Вы слепы и глухи… Вы прячете слабые тела в шкуры, содранные с наших собратьев… Вы едите нашу пищу, живете на наших землях и вырубаете наши леса… Но скоро этому придет конец. Чувствую, знаю… Грядет то, от чего шерсть на загривке встает дыбом, а хвост трусливо прячется меж ног… И будет ночь, и будет вой и будет бег по крышам, и утонут ваши города в крови…

А пока… У нее есть несколько незаконченных дел. Немного долгов, которые стоит раздать. В первую очередь тому, кто мучал ее. Травил и заставлял словно дрессированную собачку стоять перед ним на задних лапах. Ах, с каким бы удовольствием она бросила бы его разорванный труп в центре городка, чтобы навести панику и ужас. Спрятавшись в тени наблюдать за бестолково мечущимися человечками, выбирая следующую жертву, но следует быть осторожной, очень осторожной, ибо люди хоть и глупы, но злопамятны… Второго раза не будет… Они испугаются… Держать дикого зверя рядом с собой… Не жалея, отправят на живодерню…

Бежать… Вдыхать холодный воздух ноздрями… Протягивать мелчайшие частички запаха… Чувствовать, как ветер перебирает густую шерсть… Касаться лапами земли и снова отрываться от нее… Остановиться на опушке… На мгновение прислушаться… Полуночный лес необычайно тих… Он уважителен, этот исполин, он приветствует ее… И она скажет ему долгожданное здравствуй… Присесть и запрокинуть морду… Протяжный вой зарождается в могучей груди и ничем не сдерживаемый летит в небеса, где сквозь разрывы в тучах мелькают серебрянные платья Близнецов…

Скрип снега. Отпечатки лап. Она чувствует себя… Каждое движение, любую мышцу, шерстинку, каплю крови… Она-хозяйка… Здессссссь… Жмутся по углам собачьих будок псы. Человечьи прихлебалы! Взрыкнуть… И медленно пройтись вдоль дома, куда привел знакомый запах… Он здесь! Не добраться! Агррррх… Серая тень… Растягивается в длинном прыжке… Наклонив покатый лоб… Веером разлетаются осколки тонкого оконного стекла… Приземлившись, ранит лапы… Быстрее, вверх, по лестнице… А вот и…

Здравствуй… Узнал? Она видит, ты узнал… Что же ты не рад ее видеть, человек? Почему ты пятишься от нее? Почему ты пахнешь страхом? Разве не знаешь, человек, что их нельзя бояться? Ты выше, больше… Ты сильнее… Но… За твоей спиной стена… Забыл? Как жаль… А впрочем, не очень…

Ты растерян, ты не понимаешь… И мало, что можешь разглядеть без своих очков… Ты видишь тень и свет… Размазанное темное пятно, и слышишь запах мокрой шерсти… Не утруждай себя, я подойду поближе, чтобы ты мог полюбоваться. Той, кого не существует… Прикоснуться к от снега мокрой сказке и почувствовать на своих щеках… Шершавый язык вымысла…

Ты плачешь, человек? Отчего же? Забился в угол… Умоляешь не убивать тебя? Скрутился в комочек… Ты жалок, о венец творения природы. Ты отвратитен и мерзок. Нет, она не будет убивать тебя… Ты сделаешь это сам человек, когда заявишь. К примеру завтра… О тех, кого не может быть, но почему-то они к тебе пришли… Именно к тебе…

Ты пахнешь сладко человек… Не пугайся ее мокрого носа, шумного фырканья… О, да… В тех стенах так пахли многие. Посмотрим придутся ли тебе по вкусу бессчетные пилюли… А она не забудет тебя, человек… Она будет помнить… Она будет приходить к тебе, чтобы ты не дал себя убедить в безумии… Элементарном. Прозаичном… Прими в подарок…

Шальной бросок. Оскаленная пасть. И от виска до челюсти… Дыра…

На следующий день обеспокоенный отсуствием одного из подчиненных заведующий отделением расстройства личности, закончив утренний обход пациентов, сам направился повидать коллегу. Он мог заболеть, лежать с температурой, а так как мужчина жил один, то ему вполне могла требоваться реальная помощь. Да, простейший аппендицит мог приключиться. Давно врачу говорили обзавестись постоянной прислугой, а он все отнекивался. Ох, чувствовал заведующий отделением неладное: на подходе к домовладению мужчину насторожила цепочка крупных следов от леса… Входная дверь была заперта изнутри. На призывы дверного звонка никто не ответил… Врач направился вдоль дома и набрел на подтверждение дурных предчувствий: осколки стекла и отпечатки звериных лап, испачканных в крови…

Отвергнув все "якобы" и "если не", человек влез в окно и, громко крича имя коллеги, принялся методично обыскивать комнаты. Профессор нашелся в умывальной, где сидел забившись в дальний угол. Его левая половина лица просто-напросто… отсутствовала - непонятно каким образом мужчина оставался в живых, хотя цепкий глаз заведующего отделением подметил малое количество крови на пижаме коллеги.

По обессиленному виду, равномерному покачиванию тела вперед-назад и бормотанию одной и той же фразы врач сразу определил, что профессор находится вне себя и вне окружающего мира тоже. Помощь действительно была необходима, и чем быстрее, тем лучше и желательно без особой огласки… Слыханное ли дело - психиатр клиники сам стал ее пациентом! И если верить его словам, то с ума его свели ни много, ни мало, а оборотни…

Я стояла перед зеркалом и критически рассматривала свое отражение. Задумка на прошлой неделе казалась мне великолепной, но сейчас фасон платья раздражал, вызывая ассоциации с веселыми вдовушками. До отправления на бал не так много времени осталось, а я все никак не могла решить: снять наряд или оставить все, как есть. Открытые плечи и руки, узкий корсет и длинная юбка, из-под которой выглядывают мысочки туфелек.

Я топнула каблуком. Прошлась по комнате перед зеркалом. И все-таки слишком смело. Почти за гранью приличий, но ведь я себе нравлюсь. Да еще как! Пусть, надеюсь старые жабы не прожгут своими ядовитыми замечаниями мое платье. Была бы рядом Элария, то однозначно сказала бы, что я собралась на охоту. Ее правда, но я теперь свободная девушка…

С той ночи я не видела ни Клеймора, ни Франца. Истерички в мужском обличье! Заигрались. Нашли, кого делить, словно у обоих были права на меня. Скоты! Как вспомню, до чего едва граф не опустился, так и тянет лицо ему ногтями подправить. А, может, действительно? Попросить кого… У Молчуна должны быть знакомые за деньги готовые поучить уму аристократа. Ладно, о мести подумаю позже.

Я прицепила к волосам гребень, украшенный аместитами и перьями экзотических птиц Илла-Мистерия, застегнула узкую полоску черной бархатной ленты на запястье, и, подхватив сумочку, спустилась в холл. Обычно меня там уже ждал Франц, и мы добирались до дворца на экипаже Клеймора, а за нами следовали родители, но сегодня я появлюсь на бале, как дебютантка или неудачница. Одна. Ненадолго. Я уверена - вся моя танцевальная карточка заполнится в течение получаса с момента представления королевской чете.

Охранна открыла для гостей три входа с площади Просвещения, но этого не хватало: все ближайшие улицы заполнились всех мастей экипажами и паромобилями. Кучеры и водители подвозили высокородных посетителей, высаживали их у ворот и немедля отъезжали, чтобы освободить дорогу следующим приглашенным. До бального зала аристократы добирались пешком через внутренний двор. Ох, сколько каблуков глупых разряженных куриц нашли там последнее пристанище. Девушки стремятся компенсировать отсутствие мозгов длиной шпилек!