Он положил телефонную трубку и повернулся к ней. Грудь тяжело вздымалась. Он провел рукой по взъерошенным волосам. Она заметила вихор на макушке. Ей безумно захотелось потрогать его.

— Прости, — проговорил он.

В голосе ни капли вины, которую она видела в глазах. Он не собирался давать объяснения?

Она встала с кровати. Погасила ноты раздражения в голосе.

— Не жалей. Слава богу, звонок нас спас.

Она ждала, что он будет спорить. Негодующим тоном спросит, почему «спас». Толкнет ее снова в постель.

Ничего подобного. Телефонный звонок все изменил.

— Рик, — сказала Линда, — забудь о том, что случилось.

Она быстро подошла к двери. Он не последовал за ней — сидел на краю кровати, скрестив руки и уставившись в пол.

Не похоже, чтобы он забыл о том, что случилось.

К сожалению, она тоже вряд ли забудет.

Рик слышал, как Линда спустилась по ступеням, открыла парадную дверь. Потом заурчала ее маленькая машина, и она уехала.

Со стыда он охватил руками голову и стал раскачиваться на кровати. Он видел ее взгляд, когда положил трубку. Ему бы надо заверить ее, что это не то, о чем она подумала. Но это не было бы настоящей правдой.

Вероятно, Линда подумала, что у него есть другая женщина. Реальный секрет был куда более убийствен.

Звонила Трейси. В такие юные годы на ее плечи легла ответственность за опеку племянницы. Ребенка ее сестры и Блэйера. Иногда она звонила по ночам. Вначале очень часто, сейчас реже. Она боялась оставаться одна с ребенком.

Почему она позвонила сегодня? Произошел несчастный случай? У него ноги будто налились свинцом. Он так устал, что не мог даже говорить. Но Рик заставил себя перезвонить.

— Прости, — пробормотал он. — Я был занят.

— Ох! — Голос прозвучал обрадованно. Будто ей приятно, что в такой час ночи он был занят. —Мне не стоило звонить тебе. Но Анджелина плачет без конца. Я не знаю, что делать.

Он и сам слышал плач ребенка, мучительные тихие рыдания с икотой.

— Трейси, когда малышка так долго плачет, ее нужно отвезти в больницу. Почему ты этого не сделала?

— Вот поэтому я и позвонила. Я пыталась вызвать такси, но оно не приехало. Я надеялась, ты отвезешь меня.

Он чуть не заорал на нее. Почему она не вызвала «скорую»? Но прикусил язык. Его раздражение не имеет отношения к Трейси. Никакого. Чувство стыда стало еще мучительнее. Он не такой человек, какого заслуживает Линда.

С определенной долей оптимизма он надеялся, что у них с Линдой возможно общее будущее. Это значит, он должен очиститься от неприятных обязательств. И чем раньше, тем лучше.

Рик с трудом заставил себя слушать тихий голос Трейси. Она описывала симптомы малышки.

— Я быстро буду у вас, и мы поедем к врачу.

— Спасибо.

Уже утром он вновь отвез Анджелину и Трейси в их маленький домик, который деньги Блэйера позволили купить. Рик сам и выбрал его для них. Получив в больнице сильную дозу антибиотиков, Анджелина наконец уснула.

Потом Рик поехал в офис. Там еще никого не было. Он оставил секретарю записку: отменить все назначенные на сегодня встречи. Он наметил другие.

В тихом кафе нижнего города его ждал за завтраком Лоренс. Здесь в маленьком кабинете можно вести и частный разговор. Они дружили со школы. Лоренс вел все юридические дела фирмы «Старр-Чейзерз». Но его фирма не занималась фондом опеки для Трейси и Анджелины.

— У тебя такой вид, будто ты сбежал из ада, — без преамбулы начал Лоренс.

— А я и сейчас в аду, — согласился с другом Рик. — Могу я что-то показать тебе?

— Как друг или как клиент?

— Как друг. — Он положил перед Лоренсом письмо Блэйера.

Лоренс тоже знал Блэйера. Пока он читал письмо, лицо его приобретало все более жесткое выражение.

— Блэйер мне никогда не нравился, — проворчал Лоренс, поднимая глаза от письма. — Но каков негодяй! Пусть бы заботится о ребенке, но какую подлость он делает Линде. Я понимаю так: ты следуешь инструкциям в письме, и Линда ничего об этом не знает.

— Поэтому мне и нужен твой совет.

Глаза Лоренса, словно буравчики, сверлили лицо Рика. Официантка принесла кофе. Ни один из них не заказал завтрак.

— Между тобой и Линдой что-то происходит, — догадался Лоренс. Его умение читать мысли собеседника всегда считалось феноменальным.

— Я люблю Линду.

— Тогда я выражу свое профессиональное мнение. Это не законный документ. Он не может служить обязательством.

Рик молча крутил кофейную чашку. Он ждал чувства облегчения, но оно не приходило. Вопросы закона не имеют оттенков, они черные или белые. Что же касается души и сердца, сними все сложнее.

— Хочешь ты услышать или нет, я скажу свое личное мнение — как твой друг. Оставить тебе такое письмо и возложить на тебя такого рода ответственность мог только безответственный эгоцентрист и подонок.

— Это в терминах закона? — спросил Рик. Лоренс не обратил внимания на сарказм друга.

— Он поставил тебя в трудное положение, не спросив разрешения. Ты действуешь так, будто должен любой ценой хранить его грязные секреты. Но ты не должен.

Рик подумал о милой малышке с круглым личиком и светлыми кудрями, которую сегодня утром он возил в больницу. Ему не нравилось, когда Анджелину считают чьим-то грязным секретом. Но этот пункт не стоит уточнять. Потому что дело не в Анджелине.

— Он доверил это мне, потому что хорошо знал меня, — поспешно объяснил Рик.

— Да уж, такого еще поискать, — фыркнул Лоренс, потом смягчился. — У тебя доброе сердце. А он воспользовался этим.

— Хорошо, а что дальше?

— Мне не нужно говорить, что дальше, — чуть улыбнулся Лоренс, — ты и сам знаешь, что делать.

— Надо сказать ей. — Рик произнес слова вслух и понял, что знал это уже давно. И причина, почему он не говорил, крылась не в его лояльности Блэйеру. Ему ужасно не хотелось быть тем человеком, который нанесет ей обиду.

— Правильно. Я рад, что ты принял решение, — подтвердил его мнение Лоренс. — Потому что, хотя я думаю, что Блэйер проявил щедрость по отношению к ребенку, кто знает? Может, затем кто-то посоветует малолетке взять больший кусок пирога. Подумай, какой это будет шок для Линды.

Рик думал об этом. Такое предположение совсем ему не нравилось.

— И у Анджелины будет право? На больший кусок пирога?

— Это вопрос, на который постараются ответить адвокаты, получающие высокие гонорары. А сейчас прогони мрачные мысли. Для влюбленного мужчины у тебя слишком угрюмый вид.

— Потому что все чертовски сложно.

— Привыкай, приятель. Это и есть любовь.

Рик заехал в дом О'Брайэна, чтобы увидеть Линду и договориться о времени, когда они могут встретиться. Но ее там не было. У него заныло под ложечкой. Почему ее нет? Из-за случившегося прошлой ночью? Она осталась дома и зализывает раны? И наверное, поглощает шоколадное печенье с пугающей скоростью?

— Хочешь все посмотреть? — спросил Джейсон. — Сделано хорошо. Даже по нашим меркам. — Он задиристо усмехнулся.

Дом выглядел экстраординарно. Сверкали новые полы. Для стен Линда выбрала исторические цвета. И Рик был потрясен невероятной красотой: богатые оттенки золота и чувственный цвет бургундского. Драпировки и окна подчеркивали безупречную гармонию витражей в верхней части окон и удивительной патины обновленных деревянных подоконников. Она использовала сложные техники, чтобы подчеркнуть высоту потолка, привлечь внимание к лепным деталям. Кухня — верх совершенства. Безупречные стальные бытовые приборы, черный мрамор поверхности рабочего стола, мягкое подвижное освещение. Но главное — сохранились непотревоженными дух помещения, его история и достоинство. Бывшая буфетная — целая комната полок, кладовка при кухне — была вне времени, но сохранила свою целостность.

Дом сиял ее любовью. Сердце и душа Линды освещали все интерьеры.

— Ты видел ванну хозяина? — спросил Джейсон. — Это лучшая работа, какую я делал.