— Сейчас, — Рик посмотрел на часы, — у меня нет времени. — На самом деле он не хотел видеть ванну хозяина в законченном виде.

— Я просто влюблен в эту старуху, — сказал Джейсон.

Рик собрался врезать Джейсону. Линда старуха? Вот о таких вещах он пытался предупредить ее!

— В дом, — почти нежно уточнил Джейсон. — Я говорю о доме.

— Так где сейчас Линда?

Он приготовился к самому худшему. Она позвонила и сказала, что заболела. Голос звучал так, будто она тяжело простужена. Или проплакала всю ночь.

— По-моему, она сказала, что собирается на курсы вождения мотоцикла. Это класс, правда?

Может быть, она и залечивала какую-то рану, но расписание на день составила очень деловое. Наконец он поймал ее по мобильному телефону. Голос вовсе не звучал простуженным или подавленным. Она сообщила, что, поскольку близится смотр дома О'Брайэна, она может только быстро с ним пообедать перед большим торжеством.

— Послушай, Линда, насчет вчерашней ночи…

— Что-то плохо слышно, — и линия замолчала.

Ему нужно было время подготовиться. Пока он размышлял и спорил с собой, она прекрасно использовала время. Весь офис гудел. Говорили о вечеринке, которую Линда устраивает в доме О'Брайэна. Вечеринка быстро превратилась в социальное событие сезона.

— Она договорилась с квартетом. Они будут петь песни на переднем крыльце, — рассказывала одна из его секретарей. — Я заказала у Фернандо закуски. И представьте, он согласился. Хотя обычно нужно месяц ждать, чтобы получить у них столик и пообедать! И этот роскошный антикварный магазин на семнадцатой улице, «Из прошлого», дает мебель на этот день. Без оплаты.

Рик вспомнил, что Линда знакома с одним из участников квартета, Гербертом, который поддерживал дружеские отношения с Блэйером. Как и Фернандо. И Рик не сомневался, что антикварным магазином владел подходящиймужчина. Они все кружили над ней, словно ястребы над перепелкой. Или, может быть, она ястреб, а они перепела? И они беспомощно падают с неба, сраженные ее очарованием? Как случилось и с ним.

Да и что у него за жизнь? Пустячная дрессировка собаки. К тому же его информировали, что собака слишком большая для кондоминиума. Когда Рик уходил, он вынужден был оставить щенка одного и запереть в ванной. Когда он вернулся, его встретили жалобы. Щенок скулил и лаял. Его очаровательная соседка, злой близнец Милдред, ворчала, что трава погибнет в тех местах, где его собака сделала пи-пи.

Вечером, вернувшись домой, Рик нашел письмо от управляющего комитета кондоминиума. Ему сообщали, что приемлемы только комнатные породы, такие, например, как карликовый пудель, болонка и др. Но это же не собаки для мужчины!

Рик бросил письмо и посадил щенка на колени, с одобрением разглядывая его большие лапы. Он едва мог поверить, что когда-то хотел отдать это создание Линде и даже отделаться от него. Щенок — такое приятное отвлечение от хаоса, начавшегося в его жизни. Собака требовала внимания, пищи, воды, прогулок. И Рик вечно будет ей благодарен за это.

— Я не променяю тебя на карликового пуделя, — заверил он щенка. Тот, все еще без имени, проурчал в ответ на доброе слово и полизал хозяину подбородок. — Они не могут указывать, какой породы собаку мне иметь. Полицейское государство.

Рик лег спать на кушетку рядом со своейсобакой. Вид постели почему-то стал невыносим.

Вечером он предполагал встретиться с Линдой в холле отеля. Голос по телефону звучал очень устало.

— Рик, я выжата до капли. Целый день я расставляла мебель. И флорист все перепутала. Я забрала похоронные цветы кого-то по имени Берти Картбертсон. У одного из парней, поющих в квартете, заболело горло.

— Так бывает, — посочувствовал он, надеясь, что заболел Герберт.

Он знал, что Линда устала. Она практически все сделала сама. Он тоже жутко устал. Его нервы изнемогают под тяжестью двух секретов.

Один — о дочери Блэйера. Второй — о любви Рика к ней.

— Могу я заехать к тебе? Совсем ненадолго.

— Конечно. — Голос прозвучал не совсем уверенно. Воспоминание о последнем свидании будто пронеслось по телефонной линии.

Когда она открыла дверь, он понял, почему в доме О'Брайэна происходят чудеса. Почему бесплатно дают антикварную мебель. Почему Фернандо согласился приготовить закуски. Почему Герберт с больным горлом планирует петь сердцем.

Ради нее.

Они все делали для нее. Потому что ее очарование удивительно. И с тех пор, как она переехала в этот дом, оно растет. Дом возрождается. Ее красота возвращается. Он только надеялся, что его секрет ничего не изменит в ее жизни.

— Заходи.

Как в своем сверхзагруженном расписании она нашла время устроить гостиную? Комната стала уютной и гостеприимной. У нее также нашлось время привести в порядок волосы. Они выросли и теперь струились к плечам светлыми прядями. Чуть подкрашенные глаза блестели, как у кинозвезды. На ней был кремовый шелковый костюм с облегающей черной блузкой под жакетом. Украшения сверкали в ушах и на шее.

— Кофе? — предложила она, когда он устроился.

Эта женщина отдаленно напоминала Линду, жену Блэйера. Ему хотелось снять с нее эту маску. Губами.

Но не теми словами, которые предстояло сказать ей.

— Пожалуйста, сядь. — Он покачал головой, отказываясь от кофе. Она села с озадаченным видом. — Я должен сказать тебе что-то неприятное.

Видно было, как ей захотелось вскочить и убежать. Но она села и сложила руки на коленях. Женщина приготовилась к худшему.

— Когда прошлой ночью зазвонил телефон, знаю, ты подумала, что это моя девушка или что-то в этом роде. Ничего не может быть дальше от правды.

— Знаешь, Рик, — холодно перебила она, вовсе не страстная женщина, какой была вчера, — это твое дело. Ты не должен…

— Линда, звонила девушка по имени Трейси Эддисон.

Он заметил, что она пытается вспомнить имя.

— Сестра Лейси Эддисон, — мягко произнес он.

— Женщина, с которой погиб Блэйер. — Голос словно одеревенел.

Он кивнул.

— Я видела ее портрет в газете. Рядом с Блэйером подзаголовком. «Два жителя Калгари погибли в огне». Она была очень красивой.

Голос звучал будто издали. Глаза закрылись.

— Ммм… Трейси не очень на нее похожа.

— Трейси и Лейси. Как мило. — От нее веяло холодом. — Ты поддерживаешь отношения с сестрой той женщины?

Той женщины.

Он думал об этом, даже репетировал. Но сказать об этом все равно не легко.

— Эта женщина, Лейси, — осторожно начал он, — имела ребенка. Трейси ее опекун. Девочку зовут Анджелина.

Линда смотрела на него, не понимая. Значит, ему придется повторить.

— У Лейси и Блэйера был ребенок, — мягко проговорил он.

Холодность сползла с лица. Она смотрела на него, по-прежнему не понимая. Потом согнулась, точно от удара в живот. Беззвучно сложилась пополам. Рот двигался, но слова не выходили.

Он кинулся к ней, но она оттолкнула его. Ей не нужна помощь.

— Я хотела иметь больше детей, — наконец, заикаясь, выговорила она. — Я хотела иметь большую семью. А он не хотел даже обсуждать это…

— Мне очень жаль, Линда.

Она выпрямилась. Глаза сухие. Но в них те же сверкающие льдинки, какие он слышал в голосе.

— Почему ты не сказал мне раньше? — после долгой паузы спросила она.

Ему хотелось проклинать Блэйера. Но он не мог.

— Я боялся нанести тебе еще один удар. Я думал, вдруг ты не захочешь знать.

Она молчала и не смотрела на него. Переплела пальцы. Он заметил, как побелели костяшки.

— И почему ты не говорил мне о Блэйере? — наконец спросила она. — Все знали. Почему никаких слухов? Или анонимных звонков? Почему?

— Линда, ты ничего не хотела знать о Блэйере, — он собрал все свое мужество, чтобы выговорить эти слова.

— Прости? — Она вздернула подбородок. Костяшки еще больше побелели.

— Он сам говорил тебе. Говорил, когда ночью не приходил домой, когда оставлял одну на уик-энды. Он говорил, когда ты находила в карманах номера чьих-то телефонов, а на воротнике рубашек — губную помаду.