Последний раз он был в «Альянсе» перед тем, как начался дождь. Потом весь вечер ждал ее к ужину, надеясь, что она прочтет его записки и придет. Она не пришла. Пришли Дарси и Лоран, Клаус и Саймон, а она не пришла. И все видели, как он не находил себе места, суетился, бегал из зала в кухню, все время что-то забывая, а потом не мог есть. Даже Клаус проникся к нему сочувствием и в какой-то момент взял за руку и сказал: «Дружище, мы все — живые люди, и каждый тянет за собой багаж прошлого — хорошего и плохого. Завтра ты поговоришь с ней, и она все поймет. Уверяю тебя, она девушка умная и чувствительная».

Саймон сидел, виновато потупив взгляд. Как выяснилось, он не устоял перед соблазном и еще позавчера изрядно накурился травы в обществе Линды и двух ее подозрительных дружков. Вчера он проспал весь день как младенец, а сегодня утром заявился в кафе, как только ушла Кэрол. Очень обрадовался, что к его приходу был готов омлет с грибами, который предназначался совсем не ему.

После завтрака Крис решительно разобрался с Линдой: вежливо, по-английски, попросил, чтобы она и ее друзья больше не приходили в его кафе. Почему? Потому, что людям с пристрастием к наркотикам в его кафе делать нечего. Линда ушла тоже по-английски, не попрощавшись. Потом Саймон долго извинялся перед ним за собственную глупость и безответственность и очень сожалел о том, что доверил Линде «Рассвет», не разобравшись, что она за человек. Узнав, что Кэрол сбежала, не дождавшись завтрака, Саймон впал в глубокую печаль, решив, что это он во всем виноват.

Но все эти разговоры и разборки были для Криса мелочью по сравнению с побегом Кэрол. Она сбежала, оставив в его душе пустоту.

Свеча на его столике давно погасла. В комнату заглядывала бледная, холодная луна.

Милая, любимая девочка, шептал он, словно в бреду, прости меня. Я не хочу тебя терять, не хочу, чтобы ты ушла из моей жизни. Я завтра найду тебя. Утром, чуть свет, я буду ждать тебя у двери твоей комнаты. Буду ждать, пока ты проснешься. А потом ворвусь к тебе, еще сонную подхвачу на руки, осыплю поцелуями твое дивное лицо и умру, любя тебя. И ты поймешь и простишь меня, девочка. И будешь моей, правда?

Кэрол проснулась в новом доме с ощущением легкости и свежести. Как будто вчерашний ливень смыл с ее души всю горечь и обиду. Ее окружал домашний уют, и она чувствовала себя защищенной.

Нежась в постели, она вспомнила, как вчера вечером, когда они со старушкой пришли в ее дом, их тепло встретили ее сын Прадип, жена Прадипа Мадху и их двое детишек, Рония и Раман. Мадху проводила Кэрол в ее комнату, чтобы она могла переодеться, и сказала, что потом семья будет ждать ее в гостиной к чаю и ужину.

Ее новая комната была вдвое больше той, которую она снимала в «Альянсе». Одна дверь комнаты выходила во внутренний коридор дома, вторая — в яблоневый сад. Мебели в комнате было немного: двуспальная кровать, тумбочка у кровати, журнальный столик с двумя креслами и встроенный в стену шкаф. На полу лежал огромный пушистый ковер.

За ужином Прадип задавал ей множество обычных вопросов: Откуда она? Чем занимается? Как давно в Индии? Нравится ли ей эта страна? — и все в таком роде.

Когда интервью с Прадипом закончилось, вопрос задала Аммаджи — так называли старушку в семейном кругу ее близкие. «Замужем?» — коротко спросила она. Кэрол опустила глаза и отрицательно покачала головой. Аммаджи пристально посмотрела на нее и, когда Кэрол под ее взглядом подняла голову, убедительно сказала: «Каро. Сади каро». Прадип, застенчиво улыбнувшись, перевел: «Аммаджи говорит, что вам нужно выйти замуж». Кэрол промолчала.

Теперь, лежа в постели, она вспомнила все, что принес ей вчерашний день: жестокое утро, потерянный полдень, воскрешающий надежды вечер и очищающую ночь. Слова отшельника-садху звенели в ее ушах: Понять, зачем этот мужчина пришел в вашу жизнь, и знать, хотите ли вы связать с ним свою жизнь.

Кэрол вздохнула и выбралась из-под легкого одеяла. Лежать и размышлять над всем, что случилось, бессмысленно. Она поживет несколько дней в этом дружеском доме и подождет: слишком многое произошло в ее жизни за последние несколько дней, пусть все, что она испытала и пережила, уляжется.

Первое, что она должна сделать за эти дни, — это написать Дэвиду. Написать ему и сказать честно, прямо и открыто, что она не может стать его женой. Ему будет безумно тяжело читать это письмо, но ей точно так же тяжело будет писать его. И все же она должна сказать ему, что не любила его, а была лишь увлечена. Поймет он это или нет и как справится с потерей? Увы, не в ее силах помочь ему. Увы.

Второе: она дочитает сегодня «Алхимика» и на днях вернет книгу Крису. Книгу и его чудесную аюрведическую мазь. Что бы там ни было, а она сделает это. А о том, что будет дальше, думать или предполагать бесполезно. Будь, что будет.

Она накинула халатик и распахнула дверь в сад, залитый трепетным солнечным светом. Потом приняла легкий душ, оделась и вышла на широкую, открытую террасу перед домом.

Вчера после ужина Прадип показал ей дом и сказал, что она, по желанию, может пользоваться террасой и гостиной. Аммаджи предложила ей питаться в доме, и она с благодарностью приняла ее предложение.

Как большинство домов в горах, этот дом стоял на склоне холма посреди сада. На первом этаже была кухня и какие-то подсобные помещения. На втором этаже — терраса, четыре комнаты и гостиная.

Как только Кэрол уселась за столик на террасе, из дома появилась Мадху: с широкой улыбкой на лице, нарядная, подкрашенная, в ушах — большие, сверкающие кольца серег, на руках и ногах — серебряные звенящие браслеты, на лбу — кроваво-красная точечка — бинди. Черные блестящие волосы собраны на затылке в изящный узелок.

— Доброе утро, Кэрол, — сказала она. — Как вам спалось в нашем доме?

— Доброе утро, Мадху. Спасибо, я спала чудесно. — Ошеломленная красотой Мадху, Кэрол несколько секунд, не отрываясь, смотрела на нее. — Должна вам сказать, Мадху, что вы выглядите потрясающе. Разве сегодня какой-то праздник?

Мадху звонко рассмеялась.

— Нет, я так выгляжу каждый день. Хорошо выглядеть — часть повседневной рутины. Ведь я — индуистская жена, и каждую минуту своей жизни жду возвращения мужа.

Кэрол усмехнулась.

— Даже если знаете, что он возвращается с работы в шесть часов вечера?

— Да. И здесь дело не во времени, а в состоянии души. Я начинаю ждать его с того момента, когда он покидает дом, — ответила Мадху, и в ее глазах блеснул таинственный огонек.

— Но разве ваш наряд и украшения не мешают вам выполнять работу по дому? Ведь, насколько я поняла, вы одна готовите для всех еду, стираете, убираете.

— Нисколько, — ответила Мадху. — Это все — дело привычки. Нас с детства готовят стать женами. Вы ведь наверняка знаете, что большинство индуистских браков заключается по договору между родителями юноши и девушки. Плюс советы астролога. Перед свадьбой нам позволяют два-три раза увидеть друг друга.

— Но ведь вы не успеваете ни узнать, ни полюбить друг друга, — удивилась Кэрол. — А что, если вы испытали откровенную антипатию во время первой встречи?

— Это случается редко. Тогда родители ищут другого партнера, или молодых все же женят. И тогда им приходится принять друг друга и научиться любить. Другого выхода нет. У нас с Прадипом было так же. Мы не сразу полюбили друг друга. Любовь пришла позже, но мы оба прошли брачную тренировку: он учился быть хорошим мужем, а я — хорошей женой. Это дисциплина, которая помогает развить любовь и уважение. Таковы наши традиции. — Мадху развела руками и вдруг спохватилась: — Что же это мы с вами болтаем, ведь вы еще не завтракали! Скажите, Кэрол, что вам приготовить?

— А что вы обычно едите на завтрак?

— Наш завтрак прост: чай, чапати с маслом или джемом, иногда — яичница.

— Замечательно. Я тоже буду чай и чапати с маслом и джемом, — сказала Кэрол и тут же добавила: — Только позвольте мне посмотреть, как вы будете готовить. Может, научусь у вас чему-то. Прадип вчера сказал, что вы закончили кулинарный колледж. Наверняка вам известно множество кулинарных секретов.