Он надолго замолчал.

— А она знает? — осторожно спросил Джексон.

Коннор поднял на него глаза:

— О чем?

— Ну… о Вашем путешествии?

— В целом — да.

— А о том, что Вы можете не вернуться?

Коннор пожал плечами:

— Я же сказал, в целом — да.

— И она не стала Вас удерживать? — Джексон внимательно смотрел на юриста.

— Филлис понимает меня, — Коннор улыбнулся, — и знает, что я хочу вернуться. Значит, я постараюсь…

Джексон хмыкнул и задумался.

— Что ж! — Он потер пальцем переносицу — Я готов вести честную игру, и не воспользуюсь Вашим отсутствием, чтобы лишний раз напомнить Филлис о себе. Вы правы — пусть она решает сама.

Мистер Дан поднялся, помедлил немного, а потом, несколько высокомерно подняв голову, протянул Коннору руку. Тот, усмехнувшись, так же помедлил и пожал ее.

Памела долго ждала Лайена в ту ночь. Видно, они с Коннором обговаривали все, что им предстоит сделать, чтобы подготовиться к опасному путешествию, а главное — к тому, как Лайену пройти Искупление.

Когда он, наконец, на цыпочках вошел в спальню, Памела сделал вид, что спит. Бывший муж постоял немного у ее изголовья, потом вздохнул, и, наклонившись, слегка коснулся губами ее губ. И тут же руки женщины обвили его крепкую шею.

— Я жду тебя, милый, — прошептала она.

Наверное, никогда еще на Памелу не проливался такой дождь нежности и любви, как в эту ночь. Казалось, Лайен возвращал ей все чувства, запретные для него, пока он был скован высшей волей. Памела была счастлива. И только одна мысль время от времени темной тенью опускалась на ее любящую душу. Лайен должен был уйти! И кто знает, вернется ли он? Памела отдавала ему свою ласку так отчаянно, как будто уже прощалась с ним. Но Лайен не чувствовал горечи ее объятий. Он любил и был любим — больше ему ничего не было нужно.

Когда он, наконец, заснул, Памела долго смотрела на него, стараясь запомнить. Она тихонько гладила его волосы, губами касалась руки, обнимавшей ее. Надолго, очень надолго ей останутся только воспоминания об этой чудесной ночи, о его прикосновениях, его поцелуях. Самый тяжкий крест любящей женщины — ожидание — станет ее ношей на…На сколько дней и ночей? Памела не могла этого знать так же, как не знал этого Лайен. Только бы не навсегда! Женщина закусила губу. Нет, она не будет просто ждать! Она найдет, как помочь ему. Не может быть, чтобы сила, дарованная ей и сестрам, не помогла спасти такую душу, как Лайен!

Памела тихонько встала, стараясь не разбудить мужа, накинула халат и прошла на кухню. Еще подходя к двери, она услышала какие-то звуки. Как будто кто-то, еле слышно шепча неразборчивые слова, переставлял и двигал посуду. Осторожно заглянув на кухню, Памела увидела Пэт, переливающую из колбы в пузырек жидкость ярко-синего цвета. Весь стол был заставлен склянками с кореньями, порошками и странного вида предметами.

— Пэт! — удивилась Памела. — Что ты здесь делаешь?

— Господи! Как ты меня напугала! — вздрогнув, Пэт прижала руку с пузырьком к сердцу.

— Я не ожидала увидеть кого-нибудь здесь в такую рань, — подняв брови старшая Харрисон вошла в кухню. — Что ты делаешь?

Пэт ухмыльнулась.

— Пытаюсь вооружить Лайена и Коннора.

— Ты готовишь зелье? — догадалась Пам.

Младшая ведьма довольно кивнула головой.

— И могу сказать, что у меня получается, — гордо произнесла она. — Вот!

Пэт выложила перед Памелой шесть маленьких флакончиков желтого, зеленого и синего цвета.

— Каждому из них по три, — пояснила она. — Зеленый сковывает демоническую силу. Правда, ненадолго, — честно призналась Пэт. — Синий усиливает собственную силу…тоже, ненадолго. А желтый… — она вздохнула. — В первый раз у меня не получилось. Но…думаю теперь это надежное зелье. Оно действует, почти как твой дар — правда, не замораживает, а на несколько секунд замедляет движение.

— Пэт! — Памела не могла найти слов от восхищения. — Ты всю ночь искала подходящее зелье?

Она обняла сестру, и слезы благодарности выступили у нее на глазах.

— Надо же как-то помочь им, — растроганная Пэт погладила ее по спине. — Ничего другого я не умею. Разве что… отправиться с ними.

Памела сразу стала серьезной. Она отстранилась от сестры и пристально посмотрела ей в глаза:

— Пэт! — строго сказала она. — Обещай, что не сделаешь этого. Неужели ты не понимаешь, что это вдвойне опасно. Ты можешь погибнуть. И когда Лайену и Коннору понадобится наша помощь, у нас не будет Единой силы.

— Да ладно тебе, Пам! — Пэт поняла, что выдала свое заветное желание. — Я же только сказала!

Филлис заснула, а Коннор, прижимая к своей груди ее голову, гладил роскошные волосы девушки и лежал с открытыми глазами. Он обдумывал все, что было совсем недавно и что предстоит сделать. Бывший демон не стал говорить Филлис о визите Джексона Дана. Это был мужской разговор, и ей не стоит о нем знать.

В эту ночь Коннор был нежен, как никогда. Но в его ласках было что-то прощальное, и Филлис почувствовала это. Ей казалось, это оттого, что они опять расстаются. И тревога сжимала сердце девушки, когда она спрашивала Коннора, как долго будет длиться их путешествие. Не отвечая, он прижимал ее к себе и вглядывался в прекрасные глаза Фил, как будто что-то хотел прочитать в них.

— Что, милый? — шептала она тогда. — Что?

В ответ Коннор целовал ее, и Фил забывала свои тревоги. В его объятиях она чувствовала себя так, как будто растворялась в прекрасном забытьи. Ей хотелось завернуться в него, как в одеяло, чтобы он был везде, вокруг нее. Уткнувшись лицом ему в грудь, Филлис чувствовала, как бьется сердце Коннора, и ее охватывала такая нежность, что она сама начинала целовать его.

Утомленные ласками, они, наконец оба заснули. Но Коннор скоро проснулся. Он опять смотрел на Филлис со странным выражением горькой радости, и сердце его разрывалось от мысли, что может быть, ему не суждено больше увидеть ее. Теперь он думал не столько о том, что может погибнуть, сколько о том, что за время его отсутствия, она вернется к этому красивому парню, с которым была близка почти три года.

«Надо быть честным с самим собой, — с горечью думал Коннор. — Я действительно, не смогу дать Филлис обычное человеческое счастье. Кто знает, о каких еще „подвигах“ напомнит мне мое прошлое? У этого парня — Джексона Дана — есть все, чтобы сделать Филлис счастливой. А я готов отдать все, чтобы она была счастлива».

Он невольно сильнее прижал ее к себе, и Филлис, улыбнувшись во сне, прошептала:

— Я люблю тебя…

Поцеловав ее, он вздохнул и закрыл глаза. Сейчас она — с ним, и надо запомнить эти мгновения.

Лайен сидел на диване, опустив голову. Мысли его были далеко. С одной стороны то, что он перестал быть членом Совета Охраняющих, давало ему большую свободу действий, вернуло возможность любить Памелу. С другой — некоторая обида не уходила из его души. Все его предназначение было в том, чтобы спасать, охранять людей. При этом Лайна никогда не интересовало, хороши или плохи эти люди. Им нужна была помощь — он оказывал ее. То, что определенные правила, на которых строились отношения Высшего разума и его посланников — Охраняющих, несколько ограничивали возможность помогать, вначале не особенно волновало его. И только после наказания — и он считал, справедливого — за спасение жаждущего очищения Коннора, Лайен ощутил внутреннее несогласие. Нет, он не поколебался в вере. Но что-то мешало ему покорно принять все произошедшее. Его человеческая натура не могла примириться с несправедливостью. Коннор пошел на все, чтобы очистить свою душу. Неужели помочь ему в этом, спасти его, было преступлением? Тяжело вздохнув, Лайен поднял голову и посмотрел на того, кто был невольной причиной этих размышлений. Коннор сидел в кресле напротив. Он уже подготовил все необходимое для путешествия. Зная, что теперь его человеческая оболочка будет подвергнута всем обычным для человека воздействиям природы, он был готов и к холоду, и к жаре.