— Постой, Филлис! Давай все же поговорим, — Лайен материализовался. — Ты хорошо знаешь, что в магии, как и в жизни, ничего не бывает просто так. То, что произошло с Коннором, было неизбежным. Если Коннор ушел, значит, так было нужно. У него своя дорога, свое предназначение. И не тебе это менять.

— Почему ты так уверен, что его предназначение не в том, чтобы быть со мной?

— Наверное, потому, что я — Охраняющий.

Филлис старалась слушать его спокойно, но раздражение и тревога медленно поднималась в ней.

— Послушай, Филлис! — Лайен старался говорить медленно и рассудительно. — Я буду с тобой очень откровенен. Очень! По крайней мере, в тех пределах, в которых это вообще возможно для меня. Пойми, получив возможность заново прожить жизнь, Коннор получил и новое предназначение. Он сейчас должен находиться рядом с ребенком — маленькой Филлис. Ее имя не зря такое же, как у тебя. В будущем ей суждено стать Верховной Светлой Жрицей. Именно Коннор должен стать ее наставником.

— Ты шутишь? — Филлис нервно засмеялась. — Коннор, бывший Повелитель тьмы, бывший демон — наставник Светлой Жрицы? Коннор — просто человек! Не ты ли так убедительно рассказывал об этом еще вчера! Да и каким наставником ей он может быть? Демоническим?

— Человеческим. Не забывай, он много пережил даже в теперешнем своем состоянии. Он приобрел то, что называют мудростью. Со временем часть его магических знаний вернется к нему, но в другом виде. Как житейский опыт. Он должен будет передать эти знания маленькой Филлис.

— Очень хорошо. Пусть передает. Я буду напоминать ему о том, что это — его предназначение. А теперь — спокойной ночи, Лайен. Я хочу вернуться к Коннору, пока он не проснулся.

Филлис повернулась и направилась к двери.

— Остановись, Филлис! — голос Лайена звучал требовательно и холодно. — Ты не найдешь Коннора в своей комнате.

— Что?!

— Коннора там нет, — Лайен сказал это жестко и спокойно.

Фил бросилась к выходу, помчалась через ступеньки вниз, рванула дверь своей комнаты…В постели никого не было. Она бросилась к ванной — никого..

В комнате замерцали огоньки, и появился Лайен.

Филлис села на кровать и закрыла лицо руками. Так, молча, она просидела несколько минут.

— Зачем ты сделал это, Лайен, — горько сказала она, опустив руки на колени, — зачем? Разве ты уничтожающий, а не Охраняющий? Ты разрушил жизнь Памелы, а теперь разрушаешь мою?

— Фил!

— Что? Чем помешала вам любовь Коннора и моя? Чем она помешала бы его предназначению? Да и что это за предназначение, построенное на чьем-то горе?

— Филлис, прошу тебя, успокойся! Ты несправедлива. В тебе говорят сиюминутные эмоции, а не разум. — Лайен говорил спокойно и отчужденно. — Начнем с того, что ты сама отказалась от Коннора. Ты разлюбила его. Разве не так?

Филлис закусила губу.

— И разве не ты уничтожила его, Фил? Если бы ты продолжала любить его, то старалась бы всеми силами спасти, а не убивать. Это не ты спасла его жизнь, его душу. Это сделал Совет Охраняющих. И не тебе решать, какой должна быть его судьба. — Лайен в волнении заходил по комнате. — Как ты могла, Фил! Как могла ты быть такой легкомысленной! Я подозревал, что ты не смиришься, но не мог предугадать, что ты будешь так рисковать! А вдруг его сознание не выдержит такого напряжения и демоническая память вернется? Дремлющие в нем силы прорвут нашу защиту, и он окончательно станет могущественным демоном! Неужели ты хочешь этого, Фил?

Лайен помолчал, постепенно успокаиваясь.

— Теперь все придется начинать с начала — работать с памятью Коннора. Встреча с тобой не пройдет для него бесследно. И для тебя — тоже. Неужели ты об этом не подумала, прежде, чем решилась вернуть его?

Филлис заплакала. И плакала она так горько, что суровый взгляд Лайена смягчился. Он вздохнул, присел рядом с девушкой, взял ее за руку.

— Фил, дорогая! Я понимаю, это было для тебя слишком большим искушением. Тебе показалось, что любовь вернулась. Ты поверила в это и заставила поверить Коннора. Вспомни, что ты пережила…

— Не надо, Лайен! — Филлис вытерла слезы. — Ты не знаешь, не сможешь понять! Сколько раз я спрашивала себя: правильно ли поступила? Ты же знаешь, я просто отступилась, я хотела, чтобы все шло своим чередом…

— Но кто знает, кем бы он стал, Фил! Ты же знаешь, что Существа Воплощения хотели сделать его своим. Он был так силен, что без его помощи они не смогли бы изменить мир, как хотели. Они не отпустили бы его просто так. А Коннор решил вернуть прошлое и изменить его. Что получилось бы из этого для него, для тебя, для всех нас? И каким бы он стал, если бы ему это удалось? Мы можем только догадываться.

— Да, это была та цена, которую он готов был заплатить, чтобы вернуть меня. А я… — Филлис опять заплакала. — Лайен, пойми! Именно потому, что я виновата в его гибели, я должна вернуть его! И как бы разумно ты не рассуждал сейчас, что бы ни говорил, это ничего не изменит. Я люблю его, и буду любить всегда! Мы можем быть счастливы!

Лайен покачал головой:

— Не обманывай себя, Фил! У вас с Коннором — разные дороги. И ты ничего не сможешь сделать. Иначе… поверь, мне не легко говорить тебе это…Иначе ты лишишься своего дара и разрушишь Единую силу. Подумай сама, какой дорогой ценой достанется тебе личное счастье. Сколько невинных людей погибнет из-за того, что вы не сможете помочь им.

В дверь комнаты Филлис тихонько постучали.

— Можно? — спросила Памела, входя.

Увидев ее, Лайен поднялся.

— Я должен уйти. Побудь с ней, Пам.

Медленно закружились огоньки, и Охраняющий исчез.

Памела присела на кровать рядом с Филлис.

— Дорогая..- прошептала она и обняла сестру.

Филлис плакала, не переставая.

— Памела! Памела… — всхлипывала она.

— Тихо, милая, успокойся, — нежно уговаривала ее Пам. Слезы катились и по ее щекам. Она гладила Филлис по голове, как маленькую девочку.

— Я люблю его, Пам!

— Я знаю, родная, знаю! Но что делать? Наверное, женщинам семьи Харрисон не дано испытать женское счастье. У нас — свой крест, Фил, свой долг. Это надо принять.

— Так не должно быть! Он тоже не будет счастливым без меня!

— Как знать, Фил! Коннор столько страдал в своей прошлой жизни, что, наверное, заслужил покой. И если он сумеет достойно прожить свою человеческую жизнь, ты можешь только радоваться, дорогая.

Памела говорила тихо и мягко, но слезы продолжали капать на руку сестры. И Филлис почувствовала, что и сама Памела страдает не меньше ее. Преданность Лайена долгу отняла у нее мужа, которого она так любила!

Обнявшись, сестры еще долго сидели вместе, оплакивая свое несостоявшееся счастье.

Коннэл разом проснулся и сел на кровати. Что это было? Какой необычный сон! Сон? Или явь? У него кружилась голова, туманный вихрь из обрывков ощущений крутился в подсознании. Он ошеломленно смотрел на стены своей комнаты, оглядывался вокруг.

Филлис, их поцелуи, объятия — это приснилось ему? Как странно — все было так, как бывает только наяву! Но наяву ничего этого быть не могло. Филлис нет! Ее нет уже три года, и не будет больше никогда.

Коннэл посидел немного в каком-то оцепенении. Потом встал с постели, прошел в ванную и встал под холодный душ. Под тугой струей ледяной воды мысли его стали проясняться. Но, понимая разумом, что все это ему приснилось, Коннэл никак не мог принять произошедшее, как сон. На его теле, коже, губах еще жили прикосновения Филлис, ее поцелуи. Он ощущал руками изгибы ее тела, атласную кожу, шелковистые волосы. Его губы чувствовали нежность ее губ…Разве так бывает во сне?!

«Остановись, парень! Ты, кажется, сходишь с ума. Ничего ведь не было. Тебе все приснилось. Это как фантомные боли в ампутированной руке.»

Коннэл помотал головой, прогоняя сладостные ощущения, вышел из-под душа, вытерся жестким полотенцем, растирая кожу до красноты. Одевшись, он вышел из комнаты, сел в свое любимое кресло на веранде и сидел так, рассеяно наблюдая за тем, как понимается солнце.