— У моих знакомых никогда не умирали мамы, — прошептала она. — Я знаю, как сейчас грустно Эмили.

— Да, но она сильная, как и ты. И справится.

Келли кивнула, но уголки ее губ дрожали.

— Можешь не ездить с ними, если у тебя нет настроения, — сказал я.

— Нет, все в порядке, папуля. Но я не хочу жить с ними. Я хочу жить здесь, дома, с тобой.

Оставшись один, я заварил кофе. Обычно этим занималась Шейла, и у меня до сих пор не всегда получалось сделать все правильно — я не мог рассчитать количество ложек, не всегда спускал воду из крана до тех пор, пока она не становилась совсем ледяной, прежде чем залить ею кофе. Нацедив себе чашку, я вышел на веранду. День был прохладным, но я накинул легкую куртку и чувствовал себя хорошо в такой бодрящей атмосфере. Усевшись, я отхлебнул кофе. Он оказался не таким вкусным, как у Шейлы, но вполне пригодным для питья. Большего от кофе я и не ждал.

Было тихо, только легкий ветерок шелестел последними осенними листьями, опавшими с дубов, что росли у нас во дворе. Казалось, весь мир погрузился в какое-то спокойствие. Предыдущая пара недель стала для меня адом, а последние пятнадцать часов обрушились подобно урагану. Неудавшаяся вечеринка Келли и ее рассказ о подслушанном телефонном разговоре. Неожиданный визит Фионы и ее предложение сменить школу, которое было так не кстати. А ко всему этому еще и смерть Энн Слокум.

Час от часу не легче.

— Шейла, и что ты на это скажешь? — произнес я вслух, качая головой. — Что ты, черт побери, на это можешь сказать?

Две маленькие девочки учатся в одном классе, и обе за две недели теряют своих матерей. Я не испытывал желания предпринимать какие-либо активные действия, чтобы выполнить просьбу Келли и выяснить, что же случилось с Энн, но мне было очень любопытно. Возможно, у нее случился сердечный приступ? Или она умерла от аневризмы? Или еще от какой-нибудь другой болезни, от которой погибают мгновенно? А может быть, с ней случилось несчастье? Она упала с лестницы? Поскользнулась в душе и сломала себе шею? Если бы она была больна, Шейла обязательно узнала бы об этом и сказала мне, так ведь? Все делились с Шейлой своими проблемами.

Переживал ли Даррен Слокум смерть жены так же сильно, как я гибель Шейлы? Возможно, и у него на смену горю пришла ярость? Это происходит независимо от обстоятельств. Если бы Шейла внезапно умерла от удара, не исключено, что я все равно испытывал бы гнев, только направил бы его в несколько иное русло. Вместо того чтобы спрашивать Шейлу, о чем она думала, я задал бы этот вопрос тому, кто находится на небесах.

— И все равно, Шейла, я не понимаю, — сказал я. — Как у тебя это получилось? Как тебе удалось скрыть свои проблемы с алкоголем?

Ответа не последовало.

— Ладно, у меня есть дела. — С этими словами я выплеснул остатки кофе на траву.

Я решил в тот день заняться работой. Келли была пристроена, а значит, у меня появилась возможность поехать в офис и разобраться с делами, которым на неделе я не смог уделить должного внимания. Я обязан был прибраться, заменить диски в пиле, убедиться, что все оборудование на месте. А также прослушать голосовую почту и даже ответить на некоторые звонки, чтобы не оставлять эту работу Салли, которая должна прийти в понедельник утром. Вероятнее всего, звонки окажутся от клиентов, интересующихся, почему заказы не выполняются еще быстрее. В данный момент, несмотря на все наши старания, у нас было мало проектов. Мы осуществляли различные работы — проведение водопровода и электричества, укладка кровли, — все это чем-то напоминало игру в домино. Если действовать последовательно и своевременно, все получается. Но вечно возникали какие-то препятствия. Поставщики постоянно нарушали обещание. Рабочие болели. Тебя просили сделать что-то еще, когда ты считал, что все уже закончилось.

Приходилось стараться изо всех сил.

Вставая с шезлонга, я услышал, как у крыльца хлопнула дверца машины, и, обойдя дом, увидел припаркованный на подъездной дорожке белый, хорошо знакомый мне пикап. На его двери было написано: «Электромонтажные работы Тео», — а сам Тео, худощавый тридцатипятилетний мужчина шести футов ростом — он обогнал меня на четыре дюйма, — вылезал из машины.

Через секунду открылась дверца пассажирского сиденья, и показалась Салли, двадцати восьми лет, русоволосая и ширококостная, однако назвать ее полной просто не поворачивался язык. В старших классах Салли занималась гимнастикой и легкой атлетикой, и хотя не стала профессиональной спортсменкой, но до сих пор каждое утро совершала забег на три мили и при необходимости могла помочь в разгрузке машины с досками. Она была на дюйм выше меня и любила шутить, что, если не получит на Рождество премию, возьмет с меня натурой. Мне не хотелось в этом сознаваться, но у нее были неплохие шансы.

Миловидное личико, обворожительная улыбка. Салли трудилась в моей фирме почти десять лет. Когда ей было чуть за двадцать и ей хотелось немного подработать, она сидела с Келли, но потом сочла себя слишком взрослой для подобных дел и стала время от времени выходить на смену в ресторанчик «Эпплбиз».

Она жила с Тео около года и уже начала поговаривать о свадьбе, хотя мне казалось, о столь серьезном шаге пока рано было думать. Я не считал нужным отговаривать ее, но и не поощрял эту идею. По моему мнению, Тео Стамос сильно сдал в последние недели, еще до случая с возгоранием. Я больше не пользовался его услугами после пожара и сожалел, что не порвал с ним раньше. Так называемые декоративные «орешки для тачки» — резиновые яйца, которые стали невероятно популярны в последние годы, — свешивались с заднего бампера его пикапа, и у меня возникло желание тут же взять ножницы и произвести кастрацию.

— Тео, — сказал я. — Привет, Салли.

— Я предупреждала его, что не стоит это делать, — проговорила Салли и быстро подошла ко мне, встав между мной и Тео.

— Мы только на секундочку, — попытался оправдаться Тео, приближаясь ко мне размашистыми шагами и лениво размахивая руками. — Глен, как дела?

— Все в порядке, — небрежно бросил я.

— Извини, что побеспокоили тебя в субботу, но мы проезжали мимо и решили, что было бы неплохо заехать.

— Неплохо для чего?

— Видишь ли, ты мне уже давно не звонил.

— Да, работы мало, Тео, — кивнул я.

— Понимаю. Но от Салли я узнал, что вы успели набрать заказов до того, как все рухнуло. — Салли поморщилась, явно недовольная тем, как использует ее Тео. — Значит, вы еще не совсем на мели. А со времени пожара ты меня ни разу не вызывал. Это нечестно.

— Ты устанавливал проводку в том доме.

— При всем моем уважении, Глен, скажи, у тебя есть хоть какие-то доказательства моей вины?

— Но у меня нет и доказательств обратного.

Тео опустил голову, поддел мыском ботинка камешек и снова посмотрел на меня.

— Думаю, это неправильно, — спокойно сказал он. — Ты обвиняешь меня, не имея улик.

Мне не хотелось говорить Тео правду в присутствии его девушки, тем более этой девушкой являлась моя хорошая подруга Салли, но он сам напросился.

— Это мое право, — произнес я. Когда Тео удивленно заморгал, стало ясно, что он меня не понимает. И пускай, я не намеревался в дальнейшем прибегать к его услугам, но и оскорблять его мне не хотелось, поэтому я добавил: — Компания принадлежит мне, и я сам выбираю, с кем сотрудничать, а с кем — нет.

— Нельзя так, — возразил он. — Назови хоть одну серьезную причину, по которой ты больше не хочешь со мной работать?

Салли прислонилась к пикапу и закрыла глаза. Она не хотела этого слышать и, кажется, предвидела, что я сейчас скажу.

— Ты ненадежный, — начал я. — Ты обещаешь приехать, а сам не являешься. Даже если не брать во внимание случай с пожаром, результаты твоей деятельности далеки от идеала. Часто ты работаешь спустя рукава.

— Ты же знаешь, как бывает, — стал оправдываться Тео. — На одном участке возникают неполадки, и ты не можешь сразу перейти к следующему. И я не знаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, будто моя работа не очень хорошая. Это полнейшая чушь!