Дуг всхлипнул, вытер глаза и наконец посмотрел на меня.

— Бетси меня даже слушать не хочет. Я все время твержу ей, что времена изменились, а она в ответ только: «Не волнуйся, у нас все хорошо». Она просто не понимает.

— И ты тоже, — заметил я. — Раз позволяешь этому продолжаться.

— Ты знаешь, что мы делаем? У нас сейчас, наверное, двадцать кредиток. Мы используем баланс с одной, чтобы расплатиться по другой. Я уже не в состоянии все отслеживать. Не могу заставить себя открыть те счета. Я не хочу знать.

— Есть люди, — сказал я, — которые помогут тебе со всем справиться.

— Иногда я думаю — проще было бы вышибить себе мозги.

— Дуг, ты не должен так говорить. Тебе нужно решить эту проблему. Понадобится много времени, чтобы вылезти из ямы, но если ты начнешь прямо сейчас, это случится быстрее. Не рассчитывай, что я буду давать деньги всякий раз, как ты окажешься на мели, но ты всегда можешь обратиться ко мне. Я помогу тебе по мере возможности. — Я встал. — Спасибо за пиво.

Он не мог подняться и продолжал сидеть, глядя в землю.

— Да, спасибо, — проговорил он, но в его голосе не было искренности. — Некоторые очень быстро забывают о благодарности.

Я даже не знал, ответить ему или сразу уйти. Через несколько секунд я все же сказал:

— Дуг, я знаю, что обязан тебе жизнью. Я мог не найти выхода из задымленного подвала. Но нельзя все время разыгрывать эту карту. Это отдаляет нас друг от друга.

— Да, конечно. — Он обвел взглядом двор. — Полагаю, ты не хочешь, чтобы я позвонил кое-куда?

Я замер.

— Куда позвонил?

— Гленни, мы давно знакомы. Достаточно давно, чтобы мне стало известно о том, что ты вносишь в налоговую декларацию далеко не все свои доходы. Я знаю, у тебя есть секреты.

Я пристально посмотрел на него.

— Скажи, разве ты не припас что-нибудь на черный день? — спросил он доверительным тоном.

— Не делай этого, Дуг. Это ниже твоего достоинства.

— Один анонимный звонок, и налоговая инспекция от тебя живого места не оставит. А ты… ты даже не хочешь помочь приятелю, у которого возникли трудности. Подумай, Гленни, почему ты не можешь этого сделать.

Даррен Слокум стоял возле своего дома с мобильным телефоном в руке. Он набрал еще один номер.

— Да, — послышался мужской голос.

— Это я. Слокум.

— Знаю.

— Ты слышал?

— Слышал что?

— Про мою жену.

— Думаю, ты сам мне расскажешь.

— Она умерла. Прошлой ночью. Упала с причала. — Слокум выдержал паузу, ожидая реакции, но собеседник молчал, и тогда Слокум спросил: — Ты ничего не хочешь спросить? Тебе даже не любопытно? У тебя, мать твою, нет ко мне ни одного вопроса?

— Куда прислать цветы?

— Я знаю, прошлым вечером ты встречался с Белиндой. И напугал ее до чертиков. Ты звонил Энн? Просил ее о встрече? Это был ты? Это ты прикончил мою жену, сукин сын?

— Нет. — Последовала пауза, затем мужчина спросил: — А может, это ты сам?

— Что? Нет!

— Прошлым вечером я проезжал мимо твоего дома, часов в десять, — сказал мужчина. — Но не заметил ни твоей машины, ни авто твоей жены. Может быть, это ты столкнул ее с причала?

Слокум удивленно моргнул.

— Я отсутствовал всего пару минут. Когда Энн уехала, я пытался проследить за ней, но не имел даже представления, куда она поехала, поэтому вернулся домой.

Пару секунд оба молчали. Мужчина спросил:

— Хочешь сказать еще что-нибудь?

— Еще что-нибудь? Еще что-нибудь?!

— Да. Возможно, ты хочешь чем-то поделиться? Я не собираюсь утешать тебя. Мне все равно, что случилось с твоей женой. Я деловой человек. Вы задолжали мне деньги. Когда ты позвонил, я ожидал услышать новости о том, как у вас продвигаются дела, когда ты мне заплатишь.

— Я верну тебе деньги.

— Твоей подруге я уже сообщил, что у нее два дня. Это было вчера. Тебе я даю тот же срок.

— Послушай, если ты дашь мне больше времени, я смогу раздобыть деньги. Я не собирался расплачиваться с тобой подобным образом, но Энн… ее жизнь была застрахована. Мы только недавно получили полисы, и когда нам заплатят, этих денег будет достаточно, чтобы…

— Ты должен отдать мне их сейчас.

— Послушай, все будет. Но в данный момент, ради Бога, мне еще нужно организовать похороны.

Мужчина на другом конце линии произнес:

— Уверен, твоя жена рассказала тебе, свидетелем какого события она стала, когда привозила мне оплату на Канал-стрит.

Мертвый китайский торговец. Две женщины, оказавшиеся в неподходящем месте в неподходящее время.

— Да, — ответил Слокум.

— Тот человек тоже задолжал мне.

— Хорошо-хорошо, — сказал Слокум. — Мне кажется, я даже знаю, где сейчас деньги.

— Какие деньги?

— Гарбер сказал Белинде, что автомобиль не сгорел целиком. Сумочку его жены достали из машины, но денег там не было.

— Продолжай.

— Я это к тому, что деньги могли быть где-то еще, в машине. Например, в бардачке. Но мне кажется, если она взяла конверт с собой, то скорее всего положила в сумку.

— Если только, — заметил мужчина, — один из полицейских, прибывших первыми на место аварии, один из честных, неподкупных копов не нашел его.

— Мне часто приходилось работать на месте происшествия, и поверь, я не могу представить себе копа, который стал бы рыться в сумочке мертвой женщины. Тем более что там он сможет найти лишь несколько долларов и кредитную карточку. Вряд ли кому-то придет в голову, что в сумке лежит конверт с шестьюдесятью тысячами кусков.

— Тогда где же он?

— Возможно, она не собиралась отдавать его и решила присвоить деньги. У компании ее мужа финансовые проблемы.

Человек ничего не ответил.

— Ты еще здесь?

— Я думаю, — отозвался мужчина, — в тот день она звонила мне, оставила сообщение. Сказала, что у нее возникла непредвиденная ситуация и ей нужна отсрочка. Возможно, это связано с ее мужем. Не исключено, что он обнаружил деньги и забрал их.

— Вполне допустимый вариант, — согласился Слокум.

Несколько секунд оба молчали. Затем мужчина сказал:

— Я сделаю тебе одолжение. Считай, это отпуск в связи с утратой члена семьи. Хочу сам повидаться с этим Гарбером.

— Хорошо. Но послушай, я знаю, ты сделаешь то, что считаешь нужным, только постарайся, чтобы это не случилось в присутствии… понимаешь, у этого человека есть ребенок.

— Ребенок?

— Дочка, того же возраста, что и моя. Они дружат.

— Великолепно.

Мой отец был хорошим человеком.

Он гордился своей работой и старался выкладываться изо всех сил. Отец полагал: если ты относишься к людям с уважением, тебе это окупится сторицей. Он не любил экономить. Если отец просил двадцать тысяч за переоборудование кухни, значит, был уверен: работа стоит этих денег. Он гарантировал самые качественные материалы и безупречное исполнение. Однако ему могли возразить и сказать, будто можно уложиться в четырнадцать, в этом случае отец отвечал: «Вам нужна работа за четырнадцать тысяч долларов — Бог в помощь, обращайтесь в другое место». А когда эти заказчики позже звонили ему и просили исправить то, что наворотили другие строители, отец находил способ намекнуть им, что они сами сделали выбор и теперь должны с этим жить.

С отцом нельзя было играть втемную. Людей всегда это поражало. Они рассчитывали, что, если платят ему наличными, он может сбавить немного в цене, ведь ему не нужно декларировать эти доходы.

«Я плачу налоги, — говорил отец. — Не скажу, будто мне нравится отдавать деньги, но это, черт возьми, правильно. Когда однажды утром я позвонил в полицию, поскольку кто-то забрался ко мне в дом, я хотел, чтобы они приехали. У меня не было желания выслушивать, что я должен сам во всем разбираться, так как им пришлось уволить нескольких полицейских из-за нехватки бюджета. Люди, которые не платят налоги, причиняют вред всем нам. Это плохо для общества».