Такое мнение разделяли далеко не все. Ни тогда, ни сейчас. Но я уважал его за это. Мой отец был принципиальным, чем иногда выводил нас с матерью из себя. Однако он искренне считал свои убеждения правильными и не лицемерил.

И он точно не одобрил бы некоторые мои поступки.

Я всегда считал себя законопослушным человеком. Я не грабил банки. Найдя потерянный кем-то бумажник, не вытаскивал из него наличность и не выбрасывал в мусорный бак, а старался вернуть законному владельцу. По возможности не превышал скоростной режим. И не забывал включать поворотник.

Я никого не убивал и никому не причинял серьезного вреда. Да, в юности я пару раз дрался в барах. После хорошей встряски я выпивал еще несколько стаканчиков и благополучно обо все забывал.

Я никогда не садился за руль пьяным.

И каждый год заполнял декларацию и платил налоги. Правда, не со всех доходов.

Должен признать, в эти годы, когда дела пошли не слишком гладко, я прибегал к так называемой теневой экономике. Несколько сотен здесь, пара тысяч там. Обычно эти работы не проводились через компанию. Я выполнял их в выходные, в свое свободное время, пока еще работал на отца, а потом продолжил, когда сам возглавил компанию. Починить крыльцо одному парню с нашей улицы. Отделать подвал соседям. Поменять крышу гаража знакомому. Эти заказы были слишком мелкими для нашей компании, но меня они вполне устраивали.

Если мне нужна была небольшая помощь, я всегда приглашал Дуга. И платил ему наличными, которые сам получил подобным же образом.

Иногда я тратил эти деньги, но большую часть все-таки сберег. Я не хотел, чтобы об этих заработках стало известно, поэтому не клал их в банк. Хранил дома, за деревянной панелью в подвальном кабинете. Об этих деньгах знали только мы с Шейлой — там было чуть менее семнадцати тысяч долларов, — мы сами спрятали их там.

Хотя Дуг не располагал сведениями, сколько я сэкономил или где храню деньги, он знал: у меня имелись неучтенные доходы. Как и у него. Но, начав мне угрожать, он понимал: я рискую больше, ведь у меня своя фирма.

Нет, я не ограбил правительство на миллионы. Я не был руководителем «Энрон» или воротилой с Уолл-стрит, но все же прикарманил несколько тысяч, которые налоговые службы с радостью положили бы себе в карман. Если бы они все узнали и сумели доказать, что я им должен, у меня нашелся бы способ с ними расплатиться.

Но прежде моя жизнь перевернулась бы вверх дном. Ко мне прислали бы проверку, а после в «Гарбер констрактинг» заявились бы аудиторы. Я знал: все мои записи были абсолютно чисты, — но скорее всего мне пришлось бы потратить несколько тысяч на бухгалтеров, доказывая это.

Представляю, что бы сказал отец, будь он сейчас жив. Какие-нибудь прописные истины вроде: «Что посеешь, то и пожнешь. Если бы ты работал чисто, то не оказался бы по уши в дерьме».

И был бы прав.

В субботу, ближе к вечеру, я взял инструменты и позвонил в дверь Джоан Мюллер. Она обрадовалась, увидев меня. На ней были джинсовые шорты и белая рубашка ее мужа. Волосы завязаны в два хвостика.

— Чуть не забыл, — сказал я. — Про кран.

— Заходи, заходи. И не снимай ботинки. Все в порядке. Если бы я переживала за ковры, то разве пускала бы сюда каждый день с полдюжины детишек? — Она рассмеялась.

— Думаю, нет, — согласился я. Мне уже приходилось бывать в этом доме, поэтому я безошибочно нашел дорогу на кухню. На столе стояла наполовину выпитая бутылка пино гриджо, рядом — почти пустой бокал. Между ними лежал «Космополитен».

— Хочешь пива? — спросила Джоан.

— Нет, спасибо.

— Уверен? — Она открыла холодильник. — У меня есть «Бад», парочка бутылок «Курс» и «Сэм Адамс». Кажется, Шейла говорила, что ты любишь «Сэм Адамс».

— Спасибо, но я не хочу.

С разочарованным видом она закрыла холодильник.

— Не знаю ни одного мужчины, который отказался бы от холодного пива.

— Вот этот кран? — Я поставил ящик с инструментами рядом с раковиной.

— Да.

Кран не тек.

— С ним все нормально. — Я повернул вентиль холодной воды, затем завернул его. Потом проделал ту же операцию с вентилем горячей.

— У него это время от времени, — сказала Джоан. — То течет, то все нормально. Бывает, весь день все хорошо, а потом я ложусь в кровать и слышу: кап, кап, кап, — это сводит меня с ума, пока я наконец не встаю и не закручиваю его посильнее.

Я смотрел на кончик крана примерно с минуту, но за это время из него не вытекло ни одной капли.

— Джоан, похоже, все нормально. Если опять потечет, позови меня.

— Ну извини, что потревожила. Чувствую себя полной идиоткой. А почему бы тебе не присесть на секундочку?

Я сел за кухонный стол напротив нее.

— Итак, Джоан, расскажи мне о вашей с Шейлой беседе о мистере Бэйне.

Она лишь отмахнулась:

— Такая ерунда.

— Но ты говорила ей о нем. О том, как его сын сообщил тебе, что он избил свою жену.

— Маленький Карлсон сказал не совсем так, но дело было совершенно очевидным.

— И ты советовалась с Шейлой, стоит ли тебе обращаться в полицию?

Джоан кивнула.

— Я не собиралась этого делать, вот и подумала: может быть, Шейла сообщила им. Но ты же знаешь, она никогда не упоминала о чем-либо подобном. — Джоан сочувственно улыбнулась мне. — Впрочем, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что уже не важно, была ли это действительно она или нет.

Я задумался.

— Наверное. Только, я полагаю, тот урод по-прежнему бьет свою жену. И думает о том, что ты все еще можешь заявить на него в полицию. Наверное, тебе стоит поступить следующим образом: сказать ему, будто у тебя нет больше возможности сидеть с его сыном, ведь у тебя и так много детей, а потом дать ему две недели на то, чтобы он подыскал себе кого-то еще.

— Даже не знаю, — отозвалась она. — Видишь ли, он сразу раскусит мои намерения отделаться от него. И потом, даже если я перестану сидеть с его сыном, кто может гарантировать мне, что он не явится сюда, раз он думает, будто я на него донесла? — Она наполнила стакан вином. — Пока я собираюсь немного подождать. А когда мне выплатят по страховке… я уже говорила тебе об этом?

— Да.

— Мне сказали, там будет полмиллиона. — Одним глотком она осушила третий бокал. — Я стану очень обеспеченной женщиной. Работу я, наверное, не брошу — пятьсот тысяч тоже могут когда-нибудь кончиться, — но и с детьми я больше сидеть не стану. Это слишком выматывающая работа. И в доме из-за них жуткий бедлам. — Она сделала паузу. — Люблю чистые дома. Но я с радостью присмотрю за Келли, когда она будет возвращаться после школы. С удовольствием сделаю это для тебя. Она — чудесный ребенок. Я тебе об этом говорила? Просто замечательный.

Джоан с сочувствием похлопала меня по плечу и на секунду задержала руку.

— Шейле так повезло с тобой.

— Мне пора, — сказал я.

— Точно не хочешь пива? Пить в одиночку как-то неинтересно. Но если у тебя нет выбора… — Джоан рассмеялась.

— Что верно, то верно. — Я встал, взял инструменты и вышел из дома.

Почти всю ночь в субботу я пролежал без сна, размышляя о том, появится ли на следующий день Даррен Слокум и будет ли настаивать на разговоре с Келли. Я надеялся, что рассказал ему достаточно и у него не возникнет подобного желания. А еще я думал о телефонном звонке Энн, который случайно подслушала Келли, пытаясь понять, с кем она могла говорить и почему не хотела, чтобы муж узнал об этом. И зачем Даррен так стремился это выяснить.

Когда я не думал о Даррене, мои мысли возвращались к Дугу, и я задавался вопросом, стоит ли подарить ему несколько сотен баксов. Не то чтобы я действительно верил в его намерение натравить на меня налоговиков. Я был убежден, его угрозы нельзя воспринимать всерьез. Несмотря на некоторые разногласия, мы дружили уже очень долгое время. Я понимал, что эти деньги были ему в самом деле нужны. Но также осознавал, что если начну давать ему сверх зарплаты, это уже никогда не закончится. А у меня не так уж много средств, даже если брать в расчет спрятанную в тайнике заначку, чтобы решить финансовые проблемы Бетси и Дуга.