Рафен подождал пока визор его шлема подстроился к темноте и высветил канал в монохромном сером. Он почувствовал, как его похлопали по спине и опустился по колени, затем по грудь в объятья жидкости. Под водой Десантник двигался наощупь, позволив рукам провести его через кучи щебня и плотные осыпи разворошенной земли. Один раз его руки почувствовали что-то, по форме подозрительно напоминающее человеческое бедро, но он поплыл дальше и выбрался из вязкой кучи отбросов. Алактус поставил его на ноги и Рафен рефлекторно потянул руку к лицевому щитку, стереть маслянистую жидкость. На красной керамитовой перчатке остались блестящие, пурпурно-черные комки слипшейся жидкости. Рафен осознал, что задержал дыхание, несмотря на то что загерметизированная силовая броня Адептус Астартес имела свой собственный запас кислорода. Переключив вентиль в снаряжении, он позволил себе вдохнуть воздуха из залитого канала и по его обонятельной памяти пронесся миллион запахов.

Канал был по колено в крови, и ему не нужно было смотреть на другого Десантника, чтоб понять, что он тоже это знает. Когда появились другие члены отделения, Рафен осмотрел то место, где они всплыли.

Теперь они были внутри периметра коспоморта. По подсчетам Рафена они были достаточно близко от того места, где приземлился первый "Громовой ястреб" с "Беллуса". Узкая труба выходила в высокую, сводчатую камеру для стоков, в нее же сходились другие, меньшие сточные каналы. Примерно в шести метрах над головой располагалось взлетное поле, через длинную щель, прегражденную толстыми стальными прутьями решетки, было видно темное небо.

В сезон дождей, через эту решетку стекала вода с феррокритовых площадок, но то, что в данный момент стекало оттуда, было кое-чем совершенно иным. Искривленные формы грудой возвышались над решеткой, сваленные в кучи отбросов. Это были тела, несколько десятков тел, некоторые до сих пор были облачены в броню Кровавых Ангелов. Непрерывным дождем капала кровь, священная жидкость их мертвых братьев омывала их подобно какому-то сокровенному помазанию.

За жалобной капелью благословения мертвых слышались еще звуки, сливающиеся в непрерывный грохот. Демагоги и механизированные вещающие дроны над ними проводили мессу благодарности за победу среди Несущих Слово. Рафен подавил желание сплюнуть и отвернулся. Аркио стоял рядом, его шлем был обращен к небесам, выражение его лица скрывала внушающая страх маска.

— Брат? — прошептал Рафен, — Ты видишь что-нибудь?

Почти с физическим усилием, Аркио оторвался от зрелища.

— Только мертвых.

НЕСУЩИЕ Слово развернули лагерь среди разрушенных зданий порта. Танкред нашел своего господина ковыряющимся в груде мягкого, белого мяса. Держа в одной руке шлем Космодесантника, приспособленный под чашу и сидя на самодельном троне, он казался обманчиво апатичным. Поднеся к губам шлем и вылизывая оттуда остывшую кровь, Искаван следил за приближающимся мучителем.

— Говори, — проворчал он. Судя по тону Темного апостола, Танкред мгновенно понял, что тот был раздражен, несмотря на победу над Кровавыми Ангелами этим днем.

— Новости с орбиты, хозяин. "Вечная Панихида" определила местоположение человеческого корабля в атмосфере газового гиганта и приступила к бомбардировке с низкой орбиты. Под руководством Губительных Сил, мы вынудим их высунуться или уничтожим.

Искаван резко сплюнул.

— В самом деле, чудесная победа, — ответил он с тяжелым сарказмом, — Но никакое количество святых убийств не уменьшит мое омерзение!

Рука Танкреда со щупальцами задрожала, так всегда происходило, когда он был обеспокоен.

— Милорд, что вас беспокоит? Во имя упадка вы захватили этот мир, но все еще стоите в стороне от празднования победы. Хотелось бы знать почему.

В качестве ответа Искаван осушил остатки крови из шлема Астартес, затем откинул его в толпу напевающих солдат.

— Ты был там, Танкред. Ты видел это так же хорошо, как и я.

Он покачал головой.

— По приказу нашего магистра войны мы отступили. Мы бежали.

Говоря это, Апостол задергался от гнева.

— Что это за приказы, которые говорят Несущим Слово отступить от врага?

С этими словами он вскочил на ноги, пнув поднос с едой.

— Всегда вперед, ни шагу назад! Это наше кредо, перед взглядом Лоргара!

Танкред стоял на своем.

— Выше всего остального, мы обязаны служить слову Лорда Гаранда…

Упоминание этого имени произвело ожидаемый эффект: настроение Апостола смягчилось, но не намного.

— Здесь больше работы, чем он думает, Танкред, — прошипел он, — Гаранд двигает нами, как фигурами на завуалированной доске регицида и дает нам крохи информации, но Искаван Ненавистный не пешка!

— Но какой у нас есть выбор, темнейший?

— Какой выбор? — фыркнул Искаван, — Что… — совершенно неожиданно голос командующего Хаоса осекся на середине предложения, и он лизнул воздух. Когда он опять заговорил, все следы его предыдущего настроения исчезли.

— Ты чувствуешь это, Танкред?

— Господин?

Апостол спрыгнул с рукотворного возвышения, на котором стоял его трон и подозвал к себе воинов.

— Ты! Как тебя зовут?

Несущий Слово поклонился своему хозяину.

— Я Ксангер Свирепый Глаз, если будет угодно великому Искавану.

— Я чувствую людей поблизости. Собери самых усердных и обыщите периметр.

Не говоря больше не слова, Десантник Хаоса развернулся и побежал исполнять приказ.

Танкред проводил его взглядом.

— Лорд, разве в живых не осталась незначительная часть этих животных? Наши кукловоды позаботились об этом.

Отвратительная пасть Искавана расплылась в слишком широкой улыбке, когда он вспомнил, как раненные Кровавые Ангелы в безумстве убивали друг друга.

— Да. Если бы Гаранд предоставил нам больше этих драгоценных илотов-псайкеров, этот мир был бы подавлен за час, а не за день.

Моргнув желтыми глазами, он откинул эту мысль.

— Сколько еще осталось, это не важно. Важно то, что они еще остались.

Искаван встал во весь рост.

— Танкред, когда на Кибеле рассветет, я воздвигну первый великий обелиск во славу Хаоса Неделимого и отметь, я должен сделать его из свеже вырезанных костей Адептус Астартес.

ЧЕРЕЗ оптику ружейного прицела край раскинувшегося лагеря Хаоса казался таким близким, что его можно было потрогать.

— Есть цель, сержант! — передал в ларингофон Туркио, сенсоры подхватили и передали слова так же чисто, как если бы он крикнул. Десантник держал на прицеле сторожевой пост Несущих Слово; он все еще был вооружен лазером, который Рафен передал ему, как казалось, уже столетие назад.

— Не стрелять, парень, — ответил ветеран, — мы выступим не раньше, чем скажет жрец.

Остатки его подразделения залегли в ожидании, рассредоточившись позади него, с подветренной стороны горы. Все как один горели желанием отомстить. Туркио наблюдал как Десантник Предатель остановился у двери разрушенного барака. Одно нажатие на спусковой крючок и его голова взорвется как перезревший фрукт.

— Ожидайте команды, — повторил Корис, как будто прочитал его мысли, — она скоро будет.

ПОКА Свирепый глаз приближался к краю взлетного поля, его мысли блуждали. В определенных обстоятельствах, он назвал бы это благословением, быть избранным для миссии лично Темным Апостолом, но дневные события на этом отравленном трупами мире оставили его, как и множество его товарищей, взволнованными. Конечно, они обратили в бегство ненавистных Кровавых Ангелов — и Ксангер никогда не сомневался, что так оно и будет — но смущающие приказы Искавана во время первоначального штурма оставили Несущих Слово под его командованием настороженными. И теперь это, внезапное требование найти выживших. Свирепый глаз разрывался между желанием принять участие в хриплой какофонии победной пирушки и долгом перед своим господином. В Легионах Девятого Воинства давно уже шепотом говорили, что Искаван тронулся умом и многие винили его в последствии за слабые победы — но до сегодняшнего дня ветеран Несущих Слово не верил этому.