Одернув себя, Морган перешла улицу, чтобы выпить капучино в небольшом кафе.

Райли хочет, чтобы она поехала с ним в Солт-Лейк-Сити. Неужели она на это согласится? Неужели главное для нее — ублажить его?

Или она хочет в первую очередь ублажить себя?

Кофейные искорки растворялись в белой пене. Так же и она растворяется каждый раз, стоит Райли только взглянуть на нее. Не говоря уж о том, когда он ей улыбается. Или целует.

Морган очень хотелось заставить себя поверить, что их с Райли связывает только секс. Разумеется, секс — важная составляющая их отношений. Однако постепенно главным начинает становиться таинственное словосочетание «душевная близость». Знают ли ее родители, что это такое? Морган никогда не сомневалась в силе их чувств, и все же ее родители никогда не выставляли их напоказ, и уж, конечно же, они не кричали друг на друга, да еще так часто, как ругаются они с Райли.

Но Райли пробуждает в ней жизненные силы. Это Морган знала точно. Иногда ей от этого хочется волком выть. А иногда она воспаряет к облакам. Но в действенности этих сил сомневаться не приходится.

Итак, решено. Пункт назначения — Солт-Лейк-Сити.

Допив кофе, Морган расплатилась и вышла на улицу. В галантерейном магазине она оставила целое состояние, но ведь черное — к чему ложная скромность? — ей идет…

Пройдя дальше, Морган зашла в магазин модной одежды и вышла оттуда с нежно-голубым длинным платьем с дивным воротником из черного бархата и кружевами на рукавах, а также с роскошным длинным черным плащом. Направляясь в обувной, Морган подумала, что уже лет сто не покупала себе дорогих вещей: в школе она предпочитала носить джинсы и футболки, как и ее ученики. Через десять минут ее покупки пополнились узкими черными сапожками. В заключение Морган купила броские серьги с черными камнями, косметический набор и черный бархатный обруч для волос.

Да здравствуют кредитные карточки! — подумала она, возвращаясь в мотель.

Райли как раз вышел из ванной. Встретившись с ним взглядом, Морган вдруг поняла: он вовсе не так уверен в ней, как хочет показать.

— Я купила кое-что из одежды, — небрежно сказала она, бросая сумки на кровать. — Чтобы тебе не пришлось краснеть за меня в Солт-Лейк-Сити.

Райли присвистнул.

— Продемонстрируешь обновки?

— Только не сейчас. А вот завтра вечером ты сводишь меня в ресторан. — Она снисходительно улыбнулась. — Тебе понравится.

— В таком случае, — сказал Райли, — нам нужно зайти в полицию и забрать мои вещи. Ради мистера Агертона я захватил свой лучший костюм.

Морган вспыхнула, вспомнив про черное нижнее белье.

— Райли, давай договоримся: завтра рано утром я возвращаюсь в лагерь за вещами.

Она ждала, что Райли будет возражать.

— Вполне разумно. Думаю, Говарда и Дэза и след простыл. Полиция ведь уже обнаружила мою машину.

— Ты веришь, что я вернусь?

— Да. Если бы ты не собиралась возвращаться, то прямо сказала бы об этом. — Райли вытер плечи полотенцем. — Честность — одно из тех достоинств, что реже всего упоминаются в любовных романах. Но для меня это основа основ. И ты обладаешь этим качеством.

— Ты тоже, — смутилась Морган.

— А еще ты непредсказуема, противоречива и ужасно сексуальна, — улыбнулся он.

— И ты тоже. — Увернувшись от него, Морган кокетливо захлопала ресницами. — Райли, сначала полицейский участок. Секс потом.

— Я мог бы заставить тебя переменить свое решение, — проворчал Райли.

— Мог бы.

Шлепнув ее полотенцем по заду, он натянул рубашку. Морган, мурлыча себе под нос, убрала покупки в гардероб, размышляя о том, до чего же она счастлива.

На следующий день часам к двенадцати, уложив вещи Морган в багажник, они отправились на север. Удивительно, но расставание с лагерем не вызвало у девушки никаких чувств; ей хотелось только одного: быть рядом с Райли.

— По-моему, тебе пора рассказать о Чипе, — небрежно бросил Райли, когда они ехали по дороге, ведущей к федеральному шоссе.

Морган с восторгом смотрела на просторные зеленые степи, окаймленные у горизонта затянутой облаками горной грядой.

— Не хочу, — ответила она. — Как тебе нравится такое проявление честности?

Райли положил ладонь ей на бедро.

— Морган, не отпирайся. Ты ведь и про стресс не хотела говорить.

— Ну, ты совсем как зубной врач, — недовольно буркнула она. — Никак не можешь оставить в покое больной зуб: шатаешь, дергаешь его. О, смотри, вон там сокол!

Райли не отрывал взгляда от ее лица.

— Зубные врачи, в частности, заботятся о том, чтобы улыбка была красивой. Итак, кто такой этот Чип? Сколько ему лет?

Морган так и не разобралась до конца, кем же был для нее Чип. Год назад она просто ушла в себя и с головой погрузилась в работу. Косвенным следствием чего явилась встреча с Райли.

— Чип Палермо, тридцать один год, преподаватель из нашей школы, собирает старинный хрусталь. Мы знакомы уже семь лет. — Она осеклась.

— Продолжай.

Морган нахмурилась, уставившись на серую ленту шоссе.

— Года четыре мы с ним встречались. Были друзьями. Точнее, приятелями. Ходили в кино. Сидели в кафе. После занятий вместе вели драмкружок. Все получалось как-то само собой. Мне как раз это и требовалось: с Чипом я могла отдохнуть от школьных проблем.

— И что дальше?

Морган вздохнула.

— Год назад — в прошлом сентябре, на мое двадцативосьмилетие — мы пошли в ресторан. Довольно много выпили… и кончилось все это в постели. Понимаешь, никогда прежде у нас ничего такого не было — наши отношения были совсем другими. И все разом рухнуло. Мы почему-то начали стесняться друг друга. А потом Чип влюбился в новую учительницу рисования, всю весну прямо у меня под носом шло действие увлекательного любовного романа… в следующем месяце у них свадьба.

— Понятно, — задумчиво произнес Райли. — Ваши с Чипом отношения напоминали брак твоих родителей: ни взлетов, ни падений.

— Но только секс все испортил.

— Тебя мучит еще что-то?

— Да, пожалуй, мне следует выложить тебе историю всей моей жизни. Моя лучшая подруга Салли в конце учебного года подхватила бронхит, перешедший летом в воспаление легких. Так что август и большую часть сентября я ухаживала за Салли и ее четырьмя кошками. — Морган невесело улыбнулась. — Наверное, я теперь до конца жизни не смогу спокойно смотреть на кошек.

— Знаешь, чего мне хочется? — вдруг заявил Райли. — Перенести тебя мановением руки на затерянный островок в Карибском море, где ты пожила бы месяцев шесть совсем одна. Абсолютно ничего не делая.

По крайней мере, на словах это истинный рай.

— Когда я с тобой, усталость как рукой снимает, — призналась Морган.

— Наши жизни все больше и больше переплетаются между собой… ты согласна?

Его рука жгла ее ногу через ткань джинсов.

— Просто жуть берет.

— Да… пожалуй, нам сейчас все же лучше поговорить о погоде. Кажется, дождь собирается.

— Мы сейчас выедем на шоссе. — Морган поморщилась, увидев валяющегося на обочине дохлого койота.

Федеральное шоссе оказалось четырехрядной магистралью с великолепным покрытием. Дождь собирался, но никак не решался начаться; Морган и Райли всю дорогу болтали о пустяках. Проехав мимо затянутых бурой пеленой сталеплавильных заводов под Оремом, они остановились у придорожного кафе, чтобы дать Райли возможность размять затекшие ноги, а в пять вечера уже сняли номер в гостинице в Солт-Лейк-Сити.

Морган начала жалеть о приступе расточительности, случившемся с нею вчера. Райли, похоже, был не в том настроении, чтобы по достоинству оценить черное неглиже: он стал каким-то мрачным и отчужденным.

— Райли, что с тобой? — не выдержала она.

Райли встряхнул вытащенный из чемодана костюм.

— Я жду не дождусь, когда же мы разберемся с этим Атертоном, — натянуто промолвил он. — Меня почему-то не покидает нехорошее предчувствие. Наверное, сказывается кровь предков-ирландцев.