– Конечно, – ответила Кейт, удивленная ее вопросом. – Я люблю читать вслух, а тем более колыбельные.

– Правда? – На детском личике отразилось изумление. – Мама никогда не читала мне сказок. Она говорила, что это все ерунда. Так что я просто смотрела картинки.

У девушки защемило сердце. Как может мать отказываться читать собственному ребенку? Одним из самых дорогих ее воспоминаний было то, как она сидела у мамы на коленях, слушая ее мягкий, мелодичный голос. Кейт жалела, что не сохранила хотя бы некоторые из своих детских книг, особенно сказку о потерявшемся щенке. Сколько бы раз она ни просила почитать эту книжку, мама всегда улыбалась в ответ, бросала все дела и заключала ее в объятия.

– Мне тоже нравится рассматривать картинки, – веселым голосом сказала Кейт, чтобы Сабрина не чувствовала себя обделенной. – Но раз уж ты теперь большая девочка, пора учиться читать. Залезай мне на колени, и попробуем вместе.

Сабрина посмотрела на нее с сомнением в глазах.

– Мама не разрешала мне сидеть у нее на коленях, потому что я могла ее испачкать.

– Неужели твоя мама всегда надевала красивые платья? – с болью в сердце спросила Кейт. Она понять не могла, как жена Марша вообще согласилась родить ребенка.

– Ага.

– Тогда ясно. Видишь, у меня вообще нет нарядных платьев. А эти брюки и блузка – моя рабочая одежда, и я могу пачкать их, сколько угодно. Так что не бойся, и садись ко мне на ручки.

Второго приглашения не потребовалось, и, пока Кейт читала, Сабрина слушала ее, как завороженная.

– А можешь почитать еще?

На часах была половина шестого.

– Может, лучше почитаем перед сном? Сейчас нам пора снова проведать твоего папу. А вдруг он проголодался. Я, например, умираю с голоду, – призналась Кейт, вставая.

– А обязательно? – спросила Сабрина, явно побаиваясь идти в львиное логово.

– Я знаю, что твой папа немножко не в духе. Но злится он не на тебя, а всего лишь из-за того, что не может видеть.

– А… – сказала девочка. – Тогда я сбегаю в туалет.

– Конечно. Не забудь вымыть руки, – добавила девушка, направляясь в комнату Марша.

Подойдя к двери, она услышала донесшийся изнутри грохот. Не тратя время на стук, Кейт распахнула дверь и увидела Марша, выходящего шатающейся походкой из ванной комнаты.

– Доктор Дай… Марш? Что случилось? Я слышала шум? Ты не пострадал? – воскликнула она, подбегая к нему.

– Я в порядке. Но там что-то разбилось.

Отведя Марша к постели, Кейт заметила, что у него мокрые руки.

– Кровать позади тебя. Сейчас принесу полотенце. – Она бросилась в ванную.

Видимо, Марш пытался вымыть руки и, нащупывая висящее на вешалке полотенце, нечаянно сбросил на пол содержимое стеклянной полочки над раковиной.

Кейт торопливо собрала туалетные принадлежности. К счастью, ничего не разбилось.

– Вот полотенце.

Марш скомкал его в кулаке и, прежде чем Кейт успела его остановить, швырнул на пол.

– К черту! Почему это случилось со мной? Зачем я вообще сюда приперся? Если бы я остался в Чикаго, ничего бы этого не было!

– Марш! Не надо так! – Кейт схватила его за плечи, испугавшись звучавшего в его голосе отчаяния.

Ее ладони словно огнем обожгло, но Кейт не придала этому значения. Хотя Марш и имеет полное право злиться из-за своего недуга, он должен держать себя в руках если не ради себя, то хотя бы ради дочери.

– Папа? Что случилось? – встревоженный голосок Сабрины расколол тишину. Повернувшись к ней, Кейт увидела бледное, искаженное страхом лицо.

– Твой папа что-то уронил в ванной и ушиб руку, – ответила девушка, испугавшись, что Марш, будучи не в себе, может снова накричать на Сабрину.

– Он ничего не разбил? Мама всегда очень огорчалась, когда что-нибудь разбивала.

Марш тяжело вздохнул.

– Ничего не разбито. Слушай, Сабрина, ужин почти готов, так что мне понадобится твоя помощь, чтобы накрыть на стол, – сказала Кейт, чувствуя, что сейчас лучше удалиться и дать Маршу возможность прийти в себя.

– Ты будешь ужинать внизу, папа?

– Думаю, нет.

– Ты должен что-нибудь поесть, – заметила Кейт. – Я принесу сюда.

– Хорошо.

– Идем, Сабрина. Поможешь мне подготовить поднос для папы.

– Надеюсь, папа скоро поправится, – заявила девочка, выскочив в коридор.

– А папа, правда, снова будет видеть? – спросила Сабрина, поставив соль и перец на кухонный стол, где уже лежали столовые приборы для двоих.

– Конечно, – ответила Кейт, разрезая одну из грудок пополам, а затем на более мелкие кусочки. – Садись и ешь, – сказала она с улыбкой, поставив тарелку перед Сабриной. – А я отнесу этот поднос твоему папе.

– А можно мне стакан молока?

– Я, когда вернусь, налью и тебе, и себе тоже.

Кейт торопливо взбежала по лестнице. Дойдя до комнаты Марша, она взяла поднос в одну руку, постучалась и вошла.

– Я принесла ужин, – сказала она. – Это цыпленок. Я разрезала его на мелкие кусочки специально для тебя.

– Я честно не голоден.

– У тебя крошки во рту не было с тех пор, как мы сюда приехали. Думаю, ты просто боишься…

– Чего боюсь?

Кейт улыбнулась. Эти мужчины терпеть не могут, когда им говорят, будто они чего-нибудь боятся.

– Мы считаем само собой разумеющимся, что видим то, что едим, – спокойно начала она, поставив поднос Маршу на колени. – Могу поспорить, ты не хочешь есть перед Сабриной и мной, потому что боишься не попасть вилкой в рот или облиться молоком.

Марш промолчал, но, судя по выражению его лица, девушка попала в точку.

– Так что можешь поесть в одиночестве. Представь себе тарелку в виде циферблата. Цыпленок лежит между цифрами двенадцать и четыре, брокколи – между четырьмя и восемью, а салат – между восемью и двенадцатью. С молоком будет труднее. Я налила неполный стакан. Ты найдешь его на подносе напротив цифры один, справа от тарелки. Если хочешь воспользоваться вилкой, ищи ее сам, – добавила Кейт шутливым тоном. – Да… и еще… вот салфетка. – Она вложила салфетку в его правую руку. – Приятного аппетита!

Марш слышал, как стихли ее шаги. Он мысленно упрекал себя за то, что обращается с ней и Сабриной, словно законченный грубиян, но теперь и сам не знал, злиться на нее или же просто рассмеяться.

Внезапно Марш почувствовал зверский голод. Его желудок заурчал в знак подтверждения. Кейт и здесь оказалась права. Маршу не хотелось выставлять себя дураком после того, как утром в больнице он обнаружил, что отныне еда стала для него огромной проблемой.

Кусочки цыпленка обнаружились именно там, где сказала Кейт, и Марш с аппетитом набросился на угощение, мысленно поблагодарив медсестру за ее решительность и прямоту.

– Вижу, ты действительно проголодался, – заметила Кейт, вернувшись через полчаса за подносом. Тарелка была совершенно пуста, молоко выпито до последней капли.

– Не мог же я пренебречь твоей стряпней, – шутливо ответил Марш. – Спасибо. Было очень вкусно, – добавил он.

– Пожалуйста. – Кейт была польщена. – Кстати, твои чемоданы стоят в коридоре. Хочешь, чтобы я их распаковала?

– Пока поставь их в стенной шкаф, я завтра сам распакую.

Не успел он договорить, как зазвонил телефон.

– Наверняка это твой брат. Я забыла сказать, что сюда приходил Хэнк Уилсон. Он сообщил, что твой брат звонил прошлой ночью и собирался сегодня перезвонить. Здесь ведь нет телефона, да? Сейчас спущусь, – торопливо добавила Кейт и выбежала из комнаты.

Она сняла трубку на четвертом звонке. Аппарат оказался радиотелефоном, так что девушка смогла отнести телефонную трубку наверх и дать ее Маршу.

– Привет, Спенсер! Как там Ирландия? – жизнерадостным голосом спросил Марш.

– Зеленая и мокрая. В какую такую аварию ты попал? Как вы там с Сабриной, живы? Что стряслось, братишка?

– Сабрина в порядке. У меня несколько порезов и синяков, но в основном это все мелочи.