– Я недавно звонил и предупредил главного конюха о нашем приезде, – ответил Марш. – Он сказал, что оставит дом открытым, и что сегодня утром полицейские привезли наши вещи и все, что было в машине.

– А мой рюкзачок с книжками и игрушками тоже привезли?

– Думаю, да.

– Сабрина, ты не откроешь дверь, чтобы папа мог войти?

Осторожно переведя Марша через порог, Кейт с замиранием сердца осознала, что снова находится в доме Даймондов. А ведь она искренне верила, что ноги ее здесь больше не будет.

Расслабившись на секунду, Кейт вообразила, будто это ее дом, ее муж, ее ребенок. Сколько раз она мечтала об этом десять лет назад? Но это было до того, как Марш ополчился на нее, решив, что Пайпер чуть не утонула по ее вине.

Кейт все свое детство мечтала о несбыточном. Если бы ее мама не умерла, все сложилось бы по-другому. Отец не начал бы пить, им не пришлось бы через каждые несколько месяцев переезжать с места на место, у нее могли бы быть дом и семья.

Девушка три года не виделась с отцом, но знала, что сейчас он, скорее всего, сидит в каком-нибудь баре. С раннего детства она стыдилась того, что ее отец – алкоголик. Она ненавидела осуждающие и жалостливые взгляды окружающих. Научилась быть бесчувственной и грубой, чтобы легче было сносить насмешки жестоких и безжалостных детей. Кейт притворялась, будто ее это не волнует. Любовь – всего лишь слово из шести букв, и рассчитывать в этом мире можно лишь на саму себя.

И ее брак это доказал. Кейт встретила Дэна Тернера, когда работала в Лос-Анджелесе медсестрой. Дэн стал жертвой несчастного случая на стройке и почти на полгода оказался прикован к больничной койке. Ему сделали несколько операций, и каждый раз, когда он приходил в себя после наркоза, у его кровати сидела Кейт. Она восхищалась его мужеством.

Они стали друзьями; постепенно дружба переросла в чувство, которое они оба считали любовью. В день выписки из больницы Дэн предложил ей пожениться. Сгоряча, по глупости, она согласилась.

Вскоре стало ясно, что они совершили ошибку. Дэн был искренне благодарен за ее поддержку и принял это чувство за любовь, Кейт же спутала дружбу с любовью и надеялась, что этого хватит для осуществления ее мечты.

Они прожили вместе почти год, пока Дэн восстанавливался после травмы. Вскоре после этого он ушел, но они остались друзьями даже после того, как Кейт подала на развод.

– Где моя спальня? – поинтересовалась Сабрина, прервав беспорядочные воспоминания Кейт.

– Наверху, – ответил Марш. – Наверняка твоя бабушка приготовила для тебя комнату.

– Правда? – переспросила девочка, ее голубые глаза возбужденно заблестели.

– Кейт, – Марш повернулся к медсестре. – Если ты отведешь меня в гостиную и усадишь в кресло, вы с Сабриной сможете подняться наверх и осмотреть спальни. Комната моих родителей здесь, на первом этаже. Когда разберешься, где Сабринина спальня, и где моя, сможешь выбрать комнату для себя.

– Может, пойдете с нами? – предложила девушка, убежденная в глубине души, что именно он должен показать Сабрине дом.

– Нет уж, спасибо, – раздраженно буркнул Марш. – Я вовсе не в восторге от того, что меня водят под руки.

– Простите, – мягко сказала Кейт, прекрасно понимая его досаду и злость. Он впервые в жизни оказался в неизведанном царстве тьмы и, надо заметить, держался неплохо.

Она отвела Марша в гостиную, обогнув по пути маленький столик, уставленный комнатными цветами. Остановившись перед креслом, Кейт положила руку Марша на подлокотник и дождалась, пока он сядет.

С первого взгляда ей показалось, будто в гостиной почти ничего не изменилось. Комната была просторной и светлой; солнечные лучи падали из окна, выходящего на веранду. Обстановка отличалась сдержанной элегантностью.

– Мы ненадолго, – сказала Кейт.

– Не надо торопиться. Со мной все будет в порядке, – протянул Марш, откидываясь на спинку кресла, но по его напряженному лицу было заметно, что его спокойствие напускное.

Кейт очень хотелось сказать что-нибудь утешительное, но она сдержалась, зная, что Марш примет ее сочувствие за жалость. Он – гордый мужчина, мужчина, привыкший держать свои чувства под контролем. Можно только надеяться, что зрение скоро к нему возвратится.

Марш слушал удаляющиеся шаги и голоса Сабрины и Кейт. Как ни странно, теперь он жалел, что не остался в больнице, где ему было бы намного проще. Но он не ожидал, что будет чувствовать себя таким беспомощным.

Марш сжал руки в кулаки и шепотом выругался от боли, пронзившей раненое запястье. Ему хотелось рвать и метать. Вместо этого он сосредоточился на своем дыхании и медленно расслабил руки, пока боль не прошла.

Под его ладонями была гладкая ткань. Марш знал, что сидит в любимом кресле своей матери с кремовой парчовой обивкой, стоящем возле окна.

Хотя Марш не был дома более трех лет, он с легкостью мог восстановить в памяти обстановку гостиной. Напротив должны находиться два небольших диванчика, развернутые к гранитному камину, а сзади и правее, у стены, стоит буфет из красного дерева и два высоких антикварных книжных шкафа, набитых толстыми томами в кожаных переплетах, которые коллекционировал отец.

Внезапно Марш понял, как сильно соскучился по своему дому и по семье. Шесть лет назад, женившись на Тиффани, он был убежден, что это будет счастливый брак, такой же, как у его родителей, проживших вместе более сорока лет. Он верил, что его красавица-невеста мечтает о том же, что и он – о доме, семье и о счастливой совместной жизни.

Марш вздохнул, не в первый раз удивляясь собственной глупости. Два года назад его мир разлетелся вдребезги, когда он застал жену в постели с любовником. Тиффани пыталась убедить его, что это всего лишь недоразумение. Марш посмеялся над ее наглостью, а она, вскипев, заявила, что все вокруг изменяют своим супругам, что надо смириться с этим и не поднимать шума по пустякам.

Марш ушел из дома и сразу же направился к адвокату, специализировавшемуся на разводах. Бессонными ночами его мучили мысли о том, что он сам виноват во всем, что его увлеченность работой стала косвенной причиной предательства Тиффани. Он даже начал сомневаться в своей способности быть мужем и отцом.

Слишком поздно Марш понял, что развод ударил не только по нему. Сабрина оказалась невинной жертвой.

Но когда он попытался выправить ситуацию и предложил заключить соглашение о совместной опеке, Тиффани превратилась в мстительную стерву.

После неожиданной гибели бывшей жены Маршу снова пришлось вспомнить о роли отца, и он сразу же понял, как трудно найти общий язык с пятилетней девочкой – ребенком, которого он, к своему стыду, почти не знал.

Марш надеялся, что возвращение домой, в Калифорнию, на ранчо, где прошло его счастливое детство в окружении родителей и брата с сестрой, поможет ему сломать барьеры в отношениях с собственной дочерью. Барьеры, которые возникли после его ухода, и были упрочены его озлобленной и мстительной бывшей женой.

Звук голосов отвлек его от раздумий. Услышав приближающиеся шаги Кейт и Сабрины, Марш понял, как отчаянно он хочет снова прозреть. Только тогда его жизнь сможет войти в нормальное русло.

– Папа, мы нашли мою комнату, – восторженно объявила Сабрина, вбежав в гостиную. – Там так здорово. Мне и вправду понравилось…

– Отлично, – перебил ее Марш. – Кейт, ты здесь?

– Да, здесь. Что случилось?

– У меня голова болит, – буркнул он, неуклюже вставая с кресла. – Я хочу подняться наверх и прилечь.

– Конечно. – Кейт торопливо подошла к нему и снова положила его правую руку на сгиб своего локтя. – Сабрина, поднимись, пожалуйста, наверх и сосчитай ступеньки, – предложила она, желая стереть с детского личика это разочарованное выражение. – Доктор Даймонд, я знаю, для вас это испытание…

– Меня зовут Марш. И давай обойдемся без нотаций.

– Прекрасно, – резко ответила Кейт.

На мгновение ей захотелось отпустить руку Марша и заставить его самого искать дорогу наверх. Подавив вспышку ярости, она медленным шагом вывела его из гостиной в коридор.