Сабрина уже успела подняться по лестнице.

– Здесь десять ступенек и еще четыре, – прокричала она сверху.

– Спасибо, Сабрина, – ответила Кейт.

– Можно я пойду в свою комнату и поиграю?

– Конечно.

Медсестра остановилась у лестницы.

– Нижняя ступенька, – предупредила она, подождала, пока Марш нащупает уступ носком ботинка, и только тогда начала подниматься. – Ваша мама приготовила для Сабрины очень красивую комнату.

– Моя спальня вторая справа, – буркнул Марш, пропустив ее замечание мимо ушей.

– Я знаю… э… то есть, я знаю, что для вас это необычная ситуация, – промямлила Кейт. Чувствуя, что краснеет, она понадеялась, что Марш не заметил ее оговорку.

– Приятного в этом мало. Было бы легче, если бы я обнаружил хоть какие-то признаки, что зрение возвращается.

– Дайте срок, – мягко сказала Кейт, замедляя шаг.

Она потянулась к дверной ручке, заметив при этом, что ее сердце забилось быстрее. Заглянув в комнату, она обратила внимание на покрытый циновками деревянный пол.

– Подождите минутку, – велела Кейт, приложив руку Марша к дверному косяку. – Мне нужно кое-что убрать, чтобы вы не споткнулись и не упали.

Войдя в спальню Марша, она собрала с пола циновки и затолкала их под кровать, а затем отодвинула в сторону кресло и торшер.

Несколько мгновений она стояла, разглядывая комнату, в которую так часто забегала в то далекое лето. Казалось, здесь все осталось по-прежнему. Спальня была оформлена в мягких природных тонах, немногими яркими пятнами были подушки на кровати и развешанные на стенах картины.

– Ты закончила? – В голосе Марша чувствовалось раздражение, и Кейт торопливо вернулась к нему.

– Да. Вам не мешало бы потренироваться ходить с тросточкой.

Его рот превратился в тонкую линию.

– Ни с чем тренироваться я не собираюсь, – отрезал он.

– Вам было бы намного проще, – заметила Кейт, удивленная и слегка раздосадованная его отказом. – И неплохо бы сосчитать количество шагов до разных углов комнаты…

– Я хочу отдохнуть.

Девушка вздохнула. Хотя она и понимала нежелание Марша мириться со своей слепотой, тем более временной, его отношение вызывало в ней удивление.

Он всегда был таким уверенным в себе, веселым, терпимым и понимающим. Кейт считала, что, если бы он попытался обрести контроль над ситуацией, это помогло бы ему отвлечься и заполнить время, оставшееся до выздоровления.

– Принести аспирин и стакан с водой?

– Нет, спасибо. Ты выбрала для себя комнату?

– Мне понравилась первая спальня слева по коридору, – ответила Кейт, остановившись у кровати.

– Это комната моей сестры.

– Я могу занять какую-нибудь другую, – торопливо предложила девушка, умолчав о том, что именно по этой причине она и выбрала комнату Пайпер.

– Ничего страшного. Сестра сейчас в Европе. По крайней мере, была там, когда я в последний раз получил от нее весточку. Она много путешествует.

– А где работает Пайпер? – поинтересовалась Кейт, пытаясь скрыть любопытство.

Марш нахмурился.

– Э… она фотограф, – ответил он после недолгого замешательства.

– Как здорово! – воскликнула Кейт, ничуть не удивившись.

В свои школьные годы Пайпер помешана была на фотографии. Она вечно таскала на шее фотоаппарат и снимала все, что попадалось ей на глаза. Пайпер сама печатала черно-белые фотографии и занималась этим в лаборатории, которую оборудовал для нее отец в кладовке за кухней. Кейт часами помогала ей разливать по лоткам реактивы и смотрела, как на бумаге, словно по волшебству, проявляются изображения.

Пайпер разрешила подруге взять на память любые понравившиеся снимки. Кейт выбрала два из них: портрет Пайпер и фотографию Марша, сидящего верхом на своем жеребце Аполлоне.

Она долго носила фотографию Марша в кошельке, не решаясь выбросить. Через несколько месяцев снимок выцвел и обтрепался по краям, но ей все равно было интересно, что сказал бы Марш, если бы узнал, что она хранила его портрет так долго.

– Пойду проведаю Сабрину, – сказала Кейт, направившись к двери.

– Минуточку! – окликнул ее Марш. – А ну-ка ответь. Откуда ты знаешь, что мою сестру зовут Пайпер?

Услышав вопрос, Кейт почувствовала, что густо краснеет. Она судорожно сглотнула, эгоистично обрадовавшись, что Марш не может видеть ее лицо.

– Я… э… а разве вы не упомянули только что ее имя? – спросила Кейт, лихорадочно роясь в памяти.

– Нет, не упоминал, – ровным голосом ответил Марш.

– Тогда, наверное, я прочитала имя где-нибудь в ее комнате, – предположила девушка с уверенностью, которой на самом деле не ощущала.

Марш медленно кивнул, слегка расслабившись.

– Должно быть, так оно и есть, – согласился он с сомнением в голосе.

– Вы действительно ничего не хотите… попить холодненького? – спросила Кейт, надеясь его отвлечь.

– Мне ничего не нужно, – решительно отказался Марш.

Девушка ушла, мысленно ругая себя за болтливый язык. Может, Марш и ослеп, но мозги у него варят по-прежнему. Раз уж неизвестно, как он отреагирует, узнав, кто она такая, лучше пока не давать ему поводов для подозрений.

Она прошла по коридору до спальни, которую родители Марша подготовили для своей внучки. Когда-то Пайпер говорила ей, что именно в этой комнате они с братьями играли в детстве.

Теперь помещение совершенно преобразилось. Кровать с балдахином, заваленная розовыми подушками и кучей мягких игрушек, занимала почти всю центральную часть комнаты. Возле окна возвышался белый книжный шкаф, набитый множеством самых разнообразных детских книжек. Рядом со шкафом стоял мольберт и старомодная школьная парта.

Сабрина сидела за партой, рисуя на листе цветной бумаги.

– Привет, Сабрина! Что ты делаешь? – спросила Кейт, пройдя по серому ковру.

– Рисую свой новый дом, – улыбнулась девочка.

– Умница.

Кейт взглянула на рисунок. Сабрина изобразила несколько кривых квадратов, увенчанных трубой. Внутри одного из квадратов были нарисованы три человечка, двое больших и маленький.

– Дай взглянуть, – серьезно сказала девушка. – Это твой папа? – Она указала на самую большую фигурку.

Сабрина энергично кивнула, тряхнув длинными волосами.

– В середине я, – пояснила она, ткнув карандашом. – А это ты. Почти как настоящая семья, – заметила малышка и снова склонилась над рисунком.

– Почти, – прошептала Кейт, опять вспомнив свои детские мечты.

–Тебе понравился рисунок? – спросила Сабрина, взглянув на нее своими удивительными голубыми глазищами, унаследованными от отца.

– Очень понравился. Он красивый, – похвалила Кейт хриплым от волнения голосом.

Сабрина взяла листок с парты и протянула ей.

– Можешь взять себе, если хочешь, – с милой непосредственностью предложила она.

Кейт сморгнула неожиданно подступившие слезы.

– А разве ты не хочешь подарить его своему папе?

Сабрина удивленно на нее взглянула.

– Папа же ничего не видит, ты забыла?

Кейт с трудом удержалась от улыбки при этом образце простой, но безошибочной детской логики.

– Как я могла забыть. Спасибо, Сабрина, – сказала она, взяв рисунок. – Я буду хранить его вечно.

Час спустя Кейт громко постучала в дверь спальни Марша.

– Да! – В его приглушенном голосе чувствовалось раздражение.

– Доктор Даймонд, это мы с Сабриной, – веселым тоном откликнулась медсестра.

Марш лежал на кровати с закрытыми глазами. Он снял ботинки и пиджак и расстегнул рубашку на загорелой груди.

Стараясь не обращать внимания на ускорившееся сердцебиение, Кейт подошла к кровати.

– Как голова? Вам удалось поспать?

– Не проходит, и я не спал.

– Мы с Сабриной хотели узнать, не проголодались ли вы, – сказала девушка, поглядывая на темные волоски, заметные в вырезе рубашки.

– У нас есть молоко и печенье, – жизнерадостно объявила Сабрина. – Хочешь, папа, мы и тебе принесем?