— Уж не хочешь ли ты сказать, что я могу причинить вред собственной дочери? — негодующе зашипела Адель. — Но я считаю, что она должна знать…

— Она знает. — Он повернулся к Лоре. — Есть вещи, о которых мы не успели поговорить, а Адель намекает на наши личные, семейные проблемы. — Он бросил на женщину испепеляющий взгляд. — На те, о которых мы говорили раньше.

— Я поняла. — Лоре, несомненно, хотелось знать больше, но при этом она бы скорее съела дохлую крысу, чем стала прислушиваться к мнению этой женщины прямо сейчас. — Мы уже говорили об этом раньше, — пояснила она Адель.

Та явно была потрясена.

— И это тебя больше не волнует?

У Лоры пересохло во рту, но она постаралась сказать твердо:

— Все меняется.

Внутри у нее будто все потухло. Как она и подозревала, Энди скрывает что-то. И ясно, что он не собирался рассказывать ей об этом. Лора не знала, что с ними было до аварии, и теперь совершенно очевидно, что Энди и не хочет, чтобы она узнала.

Еще пятнадцать минут колкостей, и, уверовав, что Лора, с одной стороны, жива, с другой — действительно страдает амнезией, Адель, наконец-то, удалилась. Правда, перед этим она угрожающе заявила, что непременно при малейшей возможности поговорит с Лорой с глазу на глаз. Лора была согласна на что угодно, только бы эта женщина ушла. Радость обретения матери была сильно омрачена страшным эгоизмом Адель. Она никак не могла успокоиться, и все продолжала твердить, как ейбыло тяжело пережить «смерть» дочери, а потом вновь ее обрести, даже не получив такой малости, как телефонный звонок.

Энди вежливо предложил отвезти Адель домой, учитывая шок, который она пережила, но та отказалась.

— Я, в отличие от некоторых, привыкла рассчитывать только на себя.

Закрыв, наконец, за ней дверь, Энди обернулся к Лоре и сказал:

— Извини.

Она покачала головой.

— Нет, это ты меня прости. Ничего не могла поделать, но она, по-моему, рассердилась, — хихикнула Лора.

Энди улыбнулся.

— Она и вправду решила, что это твой призрак.

Лора засмеялась и плюхнулась на диван.

— Уму непостижимо. Ты уверен, что это моя мать?

Глаза ее смеялись.

— Ты нормально себя чувствуешь? — спросил Энди.

— Прекрасно, а что?

— Обычно после визитов Адель настроение у тебя надолго портилось.

— Серьезно? — искренне удивилась Лора. — Ей удавалось вывести меня из равновесия?

— И еще как!

— Хм. Получается, амнезия — не такая уж плохая вещь. Есть в ней что-то положительное. Могу с уверенностью сказать, что хотя Адель очень пытается меня подавить, но уже совершенно не имеет надо мной власти.

Энди подошел к дивану.

— Удивительно, ты такая открытая, откровенная. Ты редко раньше говорила то, что думаешь. Особенно, если это было что-то неприятное. Тебя воспитали очень сдержанной девочкой.

— Ага. — Она откинулась на диванные подушки. — Мне кажется, я начинаю понимать, почему так рано выскочила замуж.

— Но-но. — Он сел рядом, поборов безумное желание дотронуться до нее. — Это произошло потому, что ты встретила того единственного человека в мире и поняла, что другого не будет.

Она покосилась на него.

— И где же он сейчас, этот благородный рыцарь? — расхохоталась Лора.

Ее смех для него звучал дивной музыкой. Она смеялась так заразительно, что он не выдержал и тоже расхохотался.

— Он появится при малейшем намеке на угрозу. — И Энди указал пальцем на дверь. — И никуда тебе от меня не деться.

— И я с этим справлюсь?

Она застенчиво взглянула на мужа.

Энди смотрел на нее и едва сдерживал улыбку. Он уже и вспомнить не мог, когда был так счастлив. Вроде бы визит Адель пришелся так некстати, но как он сблизил их! Он нежно похлопал любимую по руке.

— Ну, как-нибудь… безусловно!

Они помолчали. А потом Лора спросила:

— Энди, почему мы так рано поженились? Он вспомнил начало их романа, тот день, когда 18-летняя Лора раз шесть проехала на велосипеде мимо его дома, пока он, наконец, не вышел. А она сразу сделала вид, что оказалась здесь совершенно случайно. Он влюбился в нее в ту же минуту, хотя, наверное, какое-то время об этом даже не догадывался.

— Тебе было двадцать, мне двадцать пять — не так уж и рано.

Лора подняла брови и пожала плечами.

— А мне кажется, рано. Что ты можешь знать в двадцать лет? — Она грустно рассмеялась. — Хотя, если хорошенько подумать, что я знаю в свои двадцать девять?

Его это очень тронуло.

— А когда мы вообще что-то знаем? Чем мы старше, тем опытнее. Вот и все. А жизнь по-прежнему игра.

Казалось, ее это не убедило.

— Я удивляюсь, почему была такой самонадеянной в свои двадцать лет. — Их глаза встретились, взгляд Лоры смягчился. — А может, и не удивляюсь, — мягко добавила она.

— Ты… — Его палец осторожно коснулся ее губ. — Ты была влюблена.

Она взяла его за руку.

— Ты можешь доказать это?

Они молча смотрели друг на друга. Ему казалось, что даже воздух вокруг пропитан желанием. Все тело напряглось. Как он хотел ее! Хотел настолько, что, казалось, еще чуть-чуть — и он сорвет с нее одежду и овладеет ею на кофейном столике, на полу, на ступенях, в холле и, в конце концов, на кровати, залитой теплым полуденным солнцем. Но никак нельзя. Во всех книгах совершенно ясно было написано, как опасно в случаях амнезии опережать события.

— Ммм? — Лора смотрела на него выжидающе. — Ну, чем ты можешь это подтвердить?

Я люблю тебя. Разве это не подтверждение?Энди откашлялся.

— У меня есть твои письма. — Думай о бейсболе, о чем угодно, только не о том, как она на тебя смотрит. — Старые письма.

Она была не только удивлена, но и явно польщена.

— Ты сохранил мои письма?

— Вот такой я… странный. — Он застенчиво улыбнулся. — Но если ты кому-нибудь расскажешь, я все буду отрицать.

— О, твоя тайна умрет вместе со мной. Они опять замолчали. Она вздохнула, потом еще раз.

— Энди?

— Да? — Он погладил ее пальцы и поднял глаза, лицо Лоры было очень озабоченным.

— А Адель и раньше всегда так себя вела, придиралась к нам?

Энди очень страшился этого вопроса. Поцеловав ей руку, он откинулся на спинку дивана.

— Ты действительно хочешь об этом поговорить?

— Я не хочу, но мне кажется, мы должны. Он довольно долго рассматривал оранжевую лошадку на каминной полке.

— Ты спрашивала, были ли у нас проблемы в семье…

— И ты не захотел ответить.

Энди долго колебался. Он не хотел сейчас начинать этот разговор.

— Зачем вспоминать о плохом, которое теперь в прошлом, если нам представилась такая замечательная возможность узнать друг друга заново?

— В том-то все и дело. Ты все это помнишь, а я — нет. Я ничего не могу поделать, но мне кажется, у тебя есть определенное преимущество.

— Ну, это же не соревнование.

— Знаю, но ты все равно из-за этого можешь определенным образом направлять наши отношения.

— А тебе обязательно зацикливаться именно на плохом в нашем прошлом? — И он медленно наклонился к ней. — Почему бы не вспомнить хорошее? Ведь его было так много.

— Всегда существует обратная сторона медали. Я тебе уже, наверное, надоела, но еще раз замечу — я не помню ничего.

— А может, ты просто так думаешь. — Он дотронулся ладонью до ее щеки. — Ты ведь помнишь это? — Его рука скользнула по волосам Лоры, и Энди мягко притянул жену к себе. Черт с ними, с умными книгами. Ему необходимо это.

Имнеобходимо это.

Когда его губы коснулись ее губ, Лора вся затрепетала. Горячая волна желания захлестнула ее истосковавшееся по ласке тело. Она ответила, не задумываясь, закрыв глаза. Он подвинулся ближе и другой рукой обнял ее за плечи. Ее руки прошлись по его груди, широким плечам и обвились вокруг шеи. Внутренний голос говорил: «Что ты делаешь? Ты почти не знаешь этого человека, а сама идешь в его объятия». Но этот голос принадлежал Мэри Шеппард. Теперь она прислушивалась к другому голосу, звучащему из самой глубины ее естества. Голос Лоры, или самого сердца, говорил, что его нежность и любовь нужны ей сейчас больше, чем пища и вода. И она полностью отдалась безрассудному зову своего тела. Она хочет этого, а там — пусть будет что будет! Его объятия были такими сильными, она чувствовала себя такой защищенной в его руках!