– Удачи, дружок, – ухмыльнулась я и пошла к так и лежавшей в позе жертвы Эльвире. Нет, теперь уже Наташе. Эльвира Протасова когда-то действительно училась со мной в одном классе, сейчас и вправду жила в Москве, но мужем ее был не бизнесмен, а тихий работяга-электрик. Мы не виделись миллион лет, ее имя я выбрала из списка одноклассниц по одной причине – Эльвира звучит шикарней, чем Таня или Света. А Макс у нас парнишка гламурный. Ему Эльвир и Изабелей подавай. – Порядок, ребята. Кончай спектакль.

Из темных кустов почти неслышно выбрался второй член команды специалистов по улаживанию щекотливых ситуаций – высокий и мощный Валера Вересов. Он вынес оттуда резиновую куклу, купленную в секс-шопе и набитую песком. На куклу мы надели просторное ситцевое платье, повязали цветастый платок на голову и прибили к шесту на платформе. Именно на эту резиновую красотку и наткнулся, выезжая в темноте из-за поворота, джип Мельникова. Наташа вышла на дорогу уже позже, когда джип скрылся из поля видимости. Она сбросила куклу в кювет и легла на асфальт.

– Из «девушки»  подтекает, – мрачно объявил Валера и разбросал носком ботинка тонкую полоску песка, высыпавшегося из прорехи в кукле.

– Не беда, – весело отозвалась я.

– Шест тоже в щепу разбит… Убирать  следочки будем?

– А как же? Песочек разбросаем, щепки в кусты, и порядок. Все получилось, ребята! Мы – молодцы!

Пессимист Вересов буркнул «ну-ну», положил красотку на обочину и потопал за своей машиной, оставленной в кустах неподалеку. Наташа-Эльвира тем временем вытащила из-под подола муляж живота, поправила волосы и спросила:

– Он поверил?

– Кажется, да. Пока верит. А дальше… Дальше я на него такого страху нагоню – по потолку бегать будет!

– Мы тебе еще нужны? – разыскивая на дороге обломки шеста, спросила девушка.

– Думаю, точнее, надеюсь, что нет. Возвращайтесь в Москву.

– Ты уверена?

– Да. Спектакль с вашим участием закончен. Дальше я работаю соло.

– Ну что ж, удачи, – улыбнулась девушка и, отойдя в высокую траву, разбросала из рваной куклы остатки песка.

Туполев, как и все поместье, кроме собак и охраны, уже крепко спал. Я прошла в ванную комнату, смыла с себя пыль и усталость ночных приключений и, укладываясь в постель, подумала: «И как я удержалась, чтобы не врезать ему по червяковым усам? Весь вечер руки чесались!»

Поздним утром, когда Назар уже уехал на работу, мой сотовый телефон запиликал и выдал на табло неизвестный номер.

– Алло, – следуя роли загруженной заботами спасительницы убогих умом и сирых душой, отозвалась я.

– Здравствуй, Софья. Это я, Максим.

– Привет, – хмуро высказалась «спасительница».

– Как наши дела? – с плохо скрываемым ужасом спросил Мельников.

– Фифти-фифти. Ты по своему мобильнику звонишь?

– Нет, у приятеля одолжил.

– Молодец. Машину спрятал?

– Да. Позвонил твоим ремонтникам, они меня встретили, приняли…

– Хорошо, – перебила я. – Где ты сейчас?

– У друга.

– Один?

– Могу быть и один.

– Тогда так. Отправь своего товарища куда-нибудь погулять на пару часиков – не надо, чтобы нас с тобой вместе видели, – я приеду и поговорим.

– Давай. Адрес пишешь?

– Говори, я запомню.

Квартира, в которой меня встретил помятый и бледный Мельников, была типичной холостяцкой норой со всеми вытекающими. С толстыми коврами, натыканными повсюду, разбросанными шелковыми подушками и пустыми бокалами, валяющимися среди всего этого мягкого великолепия. На изящном стеклянном столике в гостиной подсыхали салаты и закуски в простецких бумажных картонках «навынос», пустая коробка из-под пиццы валялась посреди комнаты, и вонь стояла соответствующая обстоятельствам. Вчера в этой норке славно погуляли.

– Пойдем на кухню, – поморщилась я.

На кухне было немного чище, Мельников дрожащей рукой сбросил в мусорное ведро остатки трапезы вместе с ножами и вилками и, словно извиняясь, выговорил:

– Домработница должна прийти… я тут…

– Ты сядь, – оборвала его я. – Слушать в состоянии?

– Да, – сказал Максим, сел на табурет, сгорбился и сжал ладони коленями.

От его помятого, густо похмельного лица во мне чуть жалость не шевельнулась. (Все же я простая русская баба, и чувство сострадания к неопохмеленным мужикам живет в моей крови, как резус-фактор.)

– Ты вчера пил?

– Пил, – понуро кивнул Мельников.

– А удержаться ума не хватило?! А если тебя на экспертизу поволокут?!

– Так я нарочно! При свидетелях! Уже позже! – вскинулся тот.

– Дурак, – не стала миндальничать я. – При  твоих свидетелях можно было уже не пить. – Потом махнула рукой, нашла чистую чашку, а в холодильнике сок и, налив чуть-чуть, встала, опираясь задом на кухонную тумбу. – Девушка потеряла ребенка. Она была на восьмом месяце. – Макс закусил губу и шумно набрал воздуха в грудь. Объяснять, что теперь перед законом он стал убийцей, мне не потребовалось.

– И что ей там понадобилось?! – горестно воскликнул он. – Ночью. На дороге!

– Она собаку искала. Живет в деревне у шоссе, у них собака вечером сбежала, она ее и звала.

– Так, может быть, она потому и шум двигателя не услышала?!

– Может быть. Но разница от этого не большая. Ты был пьян и превысил скорость. А потом вовсе с места ДТП скрылся.

– Боже! – вскочил Макс и забегал по кухне. – И что теперь делать?! – Он ерошил волосы, дергал себя за бороденку и вообще истерил.

И пожалуй, на его месте так себя вел бы каждый. Мало кто способен сохранить хладнокровие после известия, что из-за него не родится ребенок.

– Отец меня убьет!!

– Не убьет, выживешь, – спокойно сказала я. – Сядь и слушай.

– Может быть, ей денег дать?! Много и сразу!

– Сядь, я сказала! Сядь и слушай! Ты к этой девчонке даже на километр приближаться не должен! Если только станет известно, что в ДТП виноват сын губернатора, скандал будет уже не замять! Пресса из твоего отца котлету сделает!

Максим наконец прекратил беготню, рухнул на трехногий табурет и поднял на меня запорошенные страхом глаза:

– Что же делать?!

– Тебе – сидеть тихо. Даже тени твоей не должно мелькнуть рядом с потерпевшей. Даже призрака! Все вопросы буду решать только я или через меня. Понял?

– Угу. А как?

– Никого не посылай в больницу. Ты, кстати, уже кому-нибудь из друзей об аварии рассказал? – Максим судорожно помотал головой. – Молодец. Обиженный друг хуже злого врага. Получит информацию – будет всю жизнь деньги тянуть. Так что молчи. Дешевле обойдется.

– А в какую больницу ее отвезли? – не удержался все же Макс.

– Забудь! – выкрикнула я. – Забудь! Даже имени твоего не должно возникать рядом с больницей! Сунешься, моментом вычислят, и пойдешь на зону!

– А кто… А что…

– А вот это и есть главная неприятность, – многозначительно подняв брови, проговорила я. – Муж у нашей потерпевшей – мент.

– Ух, черт! – выругался Мельников и выпучил глаза.

– Вот именно. Я вчера в больнице с ним столкнулась. И вот он хочет твоей крови. Клянется, что разыщет мерзавца и посадит.

– Слушай… а на тебя он не грешит?

– Нет, – поморщилась я. – Когда он приехал в больницу, на мне уже был спортивный костюм и ни грамма косметики. Он поверил, что я случайно нашла его жену, а сама девушка мало что помнит.

– Значит… машину она не запомнила?

– Можно сказать, что нет. Она плохо в моделях и марках разбирается, сказала только – огромный темный джип. В гараже нашего поместья такой машины нет, в гости в это время никто не ездит, так что я вне подозрений.

– Слушай… а эти твои работяги из автосервиса не сдадут?

– Нет. Они братья моей хорошей знакомой, я им деньги на развитие давала. – Тут я говорила чистейшую правду. Братьев я ни во что не посвящала, а сдавать им и в принципе  нечего. – Человека, приехавшего от меня, они не выдадут.

– А этот… Тот, кто за тобой с костюмом приехал? Не проболтается?