Наверное, так получилось из-за огромных квадратных окон, географической карты на стене и небольшого глобуса, устроившегося наверху застекленного книжного шкафа. На место восьми узких коек просто просились деревянные парты и учительский стол. Семь кроватей были аккуратно заправлены, на восьмой койке, незряче уставившись в потолок, лежал бледный, исхудавший парнишка. Краше в гроб кладут, мелькнула мысль. Лицо паренька напоминало мумию с иссохшей пергаментной кожей.

Макс взял с чьей-то прикроватной тумбы плоский чемоданчик ноутбука и на цыпочках прошел вдоль кроватей обратно ко мне.

– Кто это? – уже в дверях шепотом спросила я.

– Серега, – тихо ответил Мельников. – Из ломки выходит.

– Ужас какой, – оглядываясь на несчастную мумию, вздохнула я.

Макс остановился в полутемных сенях, прижал к груди ноутбук и шумно выдохнул:

– Я, знаешь… Его четыре дня назад родичи привезли, я с ним первую ночь дежурил. Вот это, я скажу, ужас. А сейчас так, цветочки…

Глаза Максима, почти полностью превратившись в зрачки, показались мне колодцами, наполненными этим самым ужасом. В них плескались черные тени и отражение чьих-то невыносимых страданий. Мельников даже побледнел чуть-чуть.

«Так вот что тебя проняло, – догадалась я. – Ночь с наркоманом в ломке. Это действительно почище встречи с Вием окажется. Сережа не панночка, его поди и держать приходилось…»

Мы прошли по сеням мимо еще одной комнаты с раскрытой дверью – здесь девчонки живут, на ходу пояснил Макс, – и попали в помещение, очень напоминающее читальный зал сельской библиотеки. На желтых длинных столах аккуратными стопками лежали газеты, книги и брошюры, и если бы не обилие икон, ощущение это было бы полным.

– Садись, – сказал Мельников и отодвинул для меня массивный деревянный стул. Сам занялся «оживлением» оргтехники, подключением к Сети через мобильник и через несколько минут вошел в Интернет.

Уверенно щелкая пальцами по клавиатуре, набрал послание для сценариста и замер, глядя на монитор.

– Сейчас, – сказал уверенно. – Ответит.

«В Америке может быть ночь», – подумала я, но вслух ничего не сказала. Это я от полковника Огурцова знала, что сценарист шлет письма через океан, Максим вряд ли был в курсе месторасположения главаря.

Минуты тянулись в томительном ожидании, мой бывший враг сурово хмурил брови и покусывал губы, его рука несколько раз протягивалась к подбородку и, не находя на привычном месте бородки, опускалась вниз. Посматривая на часы в углу экрана, Макс наконец сказал:

– Странно. Очень странно. Обычно он отвечает сразу.

– Может быть, спит?

– Какое – спит?! – фыркнул Мельников. – У них, голубушка, конкуренция! И это его кусок хлеба с икрой и севрюгой. Он на связи днем и ночью.

– Подождем, – предложила я. – Может быть, он в магазин за хлебом вышел…

– А телефон?! – перебил Макс. – Сценарист  всегда тут же отвечает на сообщения, они приходят к нему на мобилу, он с трубкой даже в сортире не расстается!

– Откуда знаешь?

– Бригадир сказал. Сценарист всегда на связи. Ночью разбуди – ответит. – И добавил огорченно: – Происходит что-то странное. Не мог же он в самом деле адрес сменить!

«Очень даже мог, – мрачно подумала я. – Если полковник Огурцов начал проявлять прямой интерес, то главарь вполне мог затаиться на время и уйти в «отпуск». Я бы на его месте так и сделала. А он парень умный. Родные спецслужбы уже вполне могли какую-нибудь интригу замутить…»

– Макс, а если он вообще не ответит? У тебя есть связь с кем-то из его команды?

– Точно! – хлопнул тот себя по лбу. – Бригадир! Он мне сказал: если начнется какая-то кутерьма, звони, выручим…

Максим схватился сотовый телефон, но я остановила его решительным движением руки:

– Подожди. Ты знаешь, что спрашивать?

– Да. Прекратилась ли разработка, прости, объекта.

– Нет, Максим, не так. Разработка, я думаю, прекратилась. Эти люди за бесплатно и без приказа не работают. Спросить надо вот что: с кем из живущих или работающих в нашем доме бригадир поддерживал связь?

– Ты думаешь…

– Я не думаю, я знаю. Для того чтобы спланировать и реализовать похищение Тимофея, у бригады был информатор. Хорошо осведомленный и ловкий.

– И этот человек продолжает действовать?

– Да.

– Но почему?!

– Не знаю. Но иного объяснения происходящему просто нет. Я оставила… ты оставил врага в моем доме, и он продолжает операцию.

– Бред! – воскликнул Мельников. – Ему или ей прекратили платить и давать указания.

– А если нет! Если не прекратили?!

– Но зачем?! – не сдавался «картежник». – Прошло десять дней после того, как я дал приказ прекратить разработку!

– Вот и выясни все сразу. Поступило ли по цепочке приказание, кому конкретно поступило, или все же произошел сбой, и человек продолжает действовать. Понял? Теперь звони.

Максим понажимал на кнопочки мобильного телефона, я незаметно скрестила пальцы на удачу. Сценарист мог отдать по цепочке другой приказ: сменить номера телефонов, прекратить всяческое общение с заказчиками. Но нам повезло, Максу ответили.

– Алло, «первый», это Мельников. Привет, как дела?.. Да, да, все нормально, без последствий. У меня тут к тебе один вопрос…

Вопросов Макс задал несколько. Потом долго слушал, один раз буркнул – сочувствую, – хмурил брови и виновато косился на меня.

– Это точно? – спросил наконец. – Когда это произошло – до или после? Да… Да… Тогда отбой.

– Ну, что там?! – в нетерпении воскликнула я.

– Человек, выехавший на встречу с информатором из твоего дома, работавшим на нас, не вернулся. Он погиб. В автокатастрофе.

– Он успел передать «отбой»?!

– Да. Он успел связаться с бригадиром и погиб уже на обратной дороге в Москву.

– И?!?!

– Связь с человеком из твоего дома поддерживал только он. В бригаде у каждого свой фронт работы, ребята не светятся на объектах лишний раз. Разработка твоего окружения была отдана одному человеку, он отправлял отчеты сценаристу, и теперь его нет.

– Черт! – выкрикнула я и тут же суматошно перекрестилась на иконы. – Прости господи. А как вообще должна была разворачиваться ситуация? Наркотики в багаже – из их сценария?!

– Сейчас перезвоню, – пробормотал Макс, нажал на клавишу повторного вызова и некоторое время держал трубку возле уха. Потом выключил телефон и растерянно поглядел на меня: – Не отвечает. Отключил мобильник.

– Попробуй еще раз!

Максим пробовал, пробовал и пробовал. Дозвониться до бригадира больше не удалось. Номер первый отключил сотовый телефон и, скорее всего, навсегда.

– Может быть, сценарист ответит? – виновато предположил Мельников. – Позже.

– Нет, Максим, все бесполезно.  Теперь они не ответят. Надо было сразу готовить список вопросов.

– Но кто же знал?!

– Действительно, – уныло согласилась я. – Кто же знал…

Мы вышли из дома, вернулись на лавочку и сели лицами к полю и лесу. Скоро к нам присоединилась зловредная пчела, и пришлось закурить.

Пару минут мы сидели, сосредоточенно пугая пчелу дымом. Ничего не говорили и думали, пожалуй, об одном и том же.

– Что будешь делать? – потушив окурок в жестяной банке из-под зеленого горошка, спросил Мельников.

Я пожала плечами:

– Искать. Думать, – и повторила его манипуляцию с окурком и банкой. Возле дома коммунаров царил образцовый порядок.

– Туполеву расскажешь?

– О чем? О том, что его сына похитили две недели назад, а я ни слова ни полслова?

– Убьет?

– Нет. – Я снова пожала плечами. – Не поймет.

– Но простит?

– Наверное, простит. – Мои мысли ползали медленно, как червяки в подгнившем яблоке, и свежестью, факт, не отдавали.

– Хочешь, я поеду с тобой и подтвержу каждое слово?

– А дальше? – Я подогнула под себя ногу и села полубоком к Максу. – Что будет дальше? Он уволит всех работающих в доме – не станет разбираться, кто прав, кто виноват. Наймет новых охранников, горничных, поваров…