— Отпусти ее, — требую я, целясь ему в голову. Но он умный, держится настолько близко к пленнице, что я не могу выстрелить.

— Не хочу. Я ее только обучил, — он убирает волосы с лица Джессы, и как только я вижу черные и синие следы побоев, меня начинает трясти от злости.

— Бл*дь, она же беременна, ублюдок!

— Знаю. Это единственная причина, по которой она еще жива. Решил, что будет забавно поиздеваться над твоим отродьем.

Как, черт возьми, он узнал, что это мой ребенок? Видимо в моих глазах отразился шок, потому что он засмеялся.

— Ты не знал?

В тот момент, когда в дверях появляются Джей и Нил, Марко отвлекается. Я пользуюсь преимуществом и атакую его. Он не ожидал нападения, и я смог вырвать Джессу из его рук. Боже, прошло всего три дня, и я уверен, что она потеряла вес. Этот урод морил ее голодом. Поворачиваюсь к нему спиной, и тут жжение охватывает мой позвоночник. Мудак выстрелил мне в спину. Я заваливаюсь на бок, так чтобы она не ударилась о цементный пол. Джесса стонет. Мне жаль, что ей больно, но она, по крайней мере, жива. И со мной.

Я знаю, что ребята прикроют меня. Три выстрела раздаются в почти пустой комнате, и звук падения тела Марко вызывает у меня язвительную улыбку.

— Черт, — Джей опускается на колени рядом со мной. — Вызывай скорую, — кричит он Нилу.

— Уже, — ворчит он. — Я сниму с нее гребаную цепь.

Как только раздается два выстрела подряд, тело Джессы прижимается ко мне еще сильнее, и она стонет.

— Привет, детка. Откроешь для меня свои глазки? — я убираю волосы от ее лица, чувствуя привкус меди в горле. Я глубоко дышу от собственной боли.

Она снова стонет, в ответ у меня в груди все сжимается. И сжимается не от того, что все стало правильным, когда она со мной, и снова есть ради чего жить, нет, этот трепет говорит мне, что я не должен продолжать находиться рядом… Но я спас ее, выполнил свое предназначение, что делает мою боль терпимой.

Джесса приоткрывает глаза, облизывает пересохшие губы и хнычет, когда пытается сглотнуть.

— А вот и она. Вот моя красивая девочка, — ее испуганный взгляд встречается с моим, и все становится нечетким. Я не сразу понимаю, что это происходит из-за того, что мои глаза наполнились слезами. Дерьмово, не помню, когда плакал последний раз. Может, вообще никогда раньше.

— Я знала, что ты придешь, — говорит она заплетающимся языком.

Я улыбаюсь и хочу сказать, что всегда буду приходить за ней, но все вокруг плывет и темнеет. Думаю, я слышу ее… и Джея. Он орет на меня. Потом крик прекращается, боль в груди исчезает, и я засыпаю в обнимку с моей девочкой.

— В жизни не видел ничего подобного, — доктор меняет повязки, а я в ответ ворчу.

Да, случилось долбанное чудо. И полагаю, что это награда за все то дерьмо, что случалось со мной раньше.

— Как она? — знаю, что Джесса жива. Она просто спит, пока ее тело выздоравливает.

— Вы же понимаете, что я не могу с вами обсуждать ее…

— Какого черта, как она? — говорю сквозь сжатые челюсти.

Врач вздыхает, я сажусь и возвращаю футболку на место. Я отказался надевать чертову больничную рубаху.

— Она исцеляется.

Киваю и спрыгиваю с кровати.

— Я настоятельно рекомендую не покидать эту палату. Вы должны быть под наблюдением еще двадцать четыре часа.

— Моя беременная девушка была прикована целых три гребаных дня, ее пытали. Можете наблюдать меня в ее постели.

— Мистер Митчелл, вам стреляли в спину. Чудо, что вы живы, не говоря уже о том, что вы можете ходить. Ради вашего же блага, настоятельно советую…

Надоела его болтовня. Мне не нужно ничье разрешение, чтобы быть с ней:

— Я живу ради нее и для нее. Если я вам нужен, вы знаете, где меня искать.

Как только я поступил в госпиталь, доктора меня залатали, и теперь я как новенький. Пуля прошла навылет, и как говорят врачи, чудесным образом не причинила серьезного ущерба. Что-то насчет положения, в котором я находился, когда падал, и траектории пули, которая прошла насквозь и не задела ничего важного, только мягкие ткани. Но моя грудная клетка так чертовски болит.

Не видеть Джессу восемнадцать часов — это слишком долго. Меня не было рядом. Угроза ее безопасности держала меня на расстоянии. На самом деле, был бы я с ней, он бы и пальцем до нее не дотронулся.

Вхожу в палату и, не стесняясь, заползаю к ней в кровать. Аккуратно кладу ее голову себе на грудь, прикладываю руку к животу. И тут же вздрагиваю, когда она вздыхает у моей раны, и прижимаю к себе покрепче. Я истощен, но немного поспал раньше, и поэтому сейчас не упускаю момент побыть с ней. Прослеживаю пальцами ее синяки и надеюсь, что смогу достать Марко, пока он не умер.

Она снова стонет, и это буквально разрывает меня на части. С тех пор, как Джесса была спасена, все звуки, что она издает, были от боли.

— Эй, детка, — я тихонько провожу большим пальцем по ее губам, целую в макушку и закрываю глаза.

Он обнимает меня, и хотя я должна быть сильно зла на него, все равно прижимаюсь плотнее. Его руки — единственное место, где я чувствую себя в безопасности. Его дыхание ровное и сильное, касается моей макушки.

Я открываю глаза и когда смотрю вниз, вижу его израненные руки на моем животе, глаза сразу же наполняются слезами. Должно быть, он знает, что я очнулась, потому что обхватывает меня крепче:

— Шшш… Теперь все хорошо.

Я позволяю себе выплакаться в его руках и прижаться к нему так, как мне хотелось все это время. В итоге, он сажает меня и вытирает большими пальцами слезы:

— Привет, — шепчет он.

— Привет.

— Давай я вызову медсестру.

— Как долго я была в отключке?

Он жмет кнопку с красным крестом:

— Почти двадцать четыре часа.

— С малышом все в порядке? — волнуясь, обнимаю живот и жду ответа.

— Да. С ребеночком все просто прекрасно. Ты была обезвожена… И, черт, Джесса, посмотри, что с твоим лицом, — он медленно осматривает мои синяки. — Учитывая сколько времени ты была в плену… Джесса, я предполагаю…

— Доброе утро, мисс Крю, — заходит врач, прерывая наш разговор.

— Здравствуйте, — робко отвечаю. Мои мысли все еще путаются после всех событий.

— Знаю, что вопрос может показаться глупым, но как вы себя чувствуете? — он выдавливает себе на руки дезинфицирующее средство и растирает его.

— У меня все болит. Голодна. Но в целом, надеюсь, все в порядке.

Он усмехается и кивает:

— Вы и этот джентльмен точно знаете, как побыстрее восстановиться.

Входит медсестра, и Тай отодвигается, чтобы они могли провести осмотр.

— Не считая обезвоживания, повреждения минимальны, мисс Крю. Мы обработали раны на щиколотках, капельница также отлично помогла. Ужин скоро принесут, но сегодня только желе. Утром можете попробовать съесть что-то посерьезнее.

— Хорошо, — сжимаю руку Тая. — С ребенком же все в порядке, да?

— Да. Приходила акушерка и сделала ультразвук, все выглядит, как и должно. Маленькая девочка находится, где положено…

— Это девочка? — перебиваю я.

— Извините, я думал, вы знаете, — краснеет доктор.

— Нет, я хотела, чтобы это был сюрприз, — заикаюсь я от волнения, Тай всхлипывает. Поворачиваюсь и застаю его вытирающим глаза. — Тай, — шепчу я.

Его кадык дергается вверх-вниз, он слегка покачивает головой. Видимо, не готов говорить об этом:

— Все в порядке.

Я устремляюсь к нему, крепко обнимая, и мы дослушиваем доктора вместе. Он хочет оставить меня на ночь до завтрашнего обеда. Я соглашаюсь быть здесь сколько угодно, пока Тай со мной. Нам надо о многом поговорить. Столько всего прояснить. О том, что меня пугает. Во-первых, почему Тай был там с полицией? Как он узнал, где меня искать? Во-вторых, что будет теперь, после смерти Марко?

Как только врач с медсестрой уходят, я откатываюсь на свою половину кровати, и мы ложимся лицом друг к другу. Тай проводит кончиками пальцев по моей руке, и я улыбаюсь от того, как сразу появляются мурашки.