— В наше время многие рады иметь хоть какую-то работу.

— Только не я. Представь, изо дня в день одно и то же. Полнейшее однообразие. Ужасно. Невыносимо.

— И ты решила стать актрисой?

— Да. Началось это, конечно, раньше, еще в школе. У нас был театральный кружок. Я сходила туда два раза, и мне понравилось. Потом Джессика, руководительница кружка, сказала, что у меня есть способности, и посоветовала попробовать силы на Бродвее. В общем, в один прекрасный день я собрала свои сбережения, сложила вещи и отправилась в Нью-Йорк.

— Но тогда у тебя не получилось?

— Как я уже говорила, в Нью-Йорке свои законы. Там можно довольно быстро пробиться на театральную сцену, но в кино попасть неизмеримо труднее. Целый год я билась лбом о стену, пока не сказала сама себе: Эй, что ты тут делаешь? Твое место в Голливуде.

— И ты пустилась в путь на автомобиле чуть ли не через всю Америку. Удивительно, что тебе удалось добраться до Дартстоуна.

Саманта улыбнулась.

— Ничего страшного не случилось. И от своей цели я определенно не отказываюсь. — Она вздохнула. — Ты только не думай, что я не понимаю, какие впереди трудности. Да, сразу, конечно, ничего не получится. Большие роли просто так не раздают. Сначала придется довольствоваться второстепенными, но, помяни мое слово, уже через пару лет ты увидишь меня на обложке «Пипл» или «Энтертейнмент уикли». Вот тогда я сама пойму, что кое-чего достигла.

— Я в тебе не сомневаюсь.

— Я тоже. У меня такой принцип: все или ничего.

— Ничего — это вернуться домой?

— Да. Но, думаю, до этого не дойдет. Я неплохая актриса и выгляжу как надо. По крайней мере, почти. У меня есть обаяние, я фотогенична. Если еще подправить кое-что в фигуре и перекрасить волосы…

— Перекрасить волосы? Зачем? Тебе и с темными хорошо. И фигура, на мой взгляд…

Саманта усмехнулась.

— Это на твой взгляд. Но есть еще голливудская формула. Стройная блондинка с большим бюстом. Волосы, конечно, не проблема, да и бюст тоже. Были бы деньги. Салоны на то и существуют, чтобы поправлять недосмотр природы.

Интересно, подумал Крис, где это она обнаружила у себя недосмотры природы. При мысли о том, что эти роскошные волнистые волосы подвергнутся атаке химикалий, его бросило в дрожь.

— Но ведь в кино снимаются не только блондинки, — попробовал протестовать он.

— Конечно. Я могу сниматься и со своими волосами, но у блондинки больше шансов.

— У тебя же темные глаза. Со светлыми волосами будет выглядеть странно.

— Нисколько. Если ты блондинка, на глаза никто уже внимания не обращает, будь они хоть фиолетовые. К тому же в случае необходимости цвет всегда можно исправить с помощью линз.

Взгляд Криса сам собой скользнул ниже, на то, что Саманта считала вторым недосмотром природы. Она заметила это и закатила глаза.

— Эх вы, мужчины. Думаете, мы ничего не видим. И ответ на ваш вопрос — пластическая операция.

— Боже, ты это всерьез?

— Конечно. Девушка ложится на операционный стол, претерпевает некоторые, муки и встает уже совсем другой. Цена невелика — выигрыш очевиден. Впрочем, насчет цены я, наверное, погорячилась.

И тут он понял.

— Так эти деньги… те, что были у тебя с собой… они предназначались для операции?

— Да.

Крис недоверчиво уставился на нее, потом покачал головой.

— Тебе повезло, что их украли. Ты и без операции хороша.

Она презрительно фыркнула.

— Вы все так говорите. Милая, тебе не нужно ничего менять. А стоит на горизонте показаться красотке с бюстом четвертого размера…

— Тебе не нужен никакой четвертый размер.

— Неужели? А вот представь, что перед тобой две женщины. Брюнетка с плоской, как Атлантический океан, грудью и блондинка с шарами, как футбольный мяч. Которая привлечет к себе большее внимание?

Он ненадолго задумался.

— Они обе голые?

Саманта всплеснула руками.

— Ну вот! Видишь?

— Знаешь, ты можешь провести опрос и получить какой-то результат, но для меня это не важно. По-моему, каждый должен довольствоваться тем, что дает природа.

— Но ты сам позавчера предлагал мне затолкать в бюстгальтер салфеток!

— Так было нужно. Ты же собиралась исполнить роль проститутки!

— Вот именно! Большинство мужчин привлекает большая грудь, а те, кто утверждает, что им все равно, просто лгуны.

— Я говорил только о себе! Она улыбнулась.

— Значит, ты принадлежишь к лживому меньшинству.

Крис поднял руки.

— Ладно! Пусть так. Ты права. Признаю. Я соврал. Да. Мне нравятся пышные блондинки, и я считаю, что они должны разгуливать топлес по улицам только ради того, чтобы доставить мне удовольствие. Ты довольна? Ты таким меня представляешь?

Саманта рассмеялась.

— Ух, ты! Какой сарказм! Не знала, что в тебе это есть.

— Сама напросилась.

— Я спровоцировала тебя на сарказм?

— И не только.

— Расскажи. — Она посмотрела на него большими мягкими глазами. — На что еще я тебя провоцирую?

Крис не знал, что ответить. Да, с ее появлением он на многое стал смотреть по-другому. На себя. На свою жизнь. На свою квартиру. Он вдруг понял, что был одинок и что уже не хочет возвращения к одиночеству.

В какой-то момент Крис представил, каково бы это было — жить вместе с ней, проводить с ней вот такие вечера, заниматься любовью… Им овладело вдруг необоримое желание прикоснуться к ней, ощутить упругую плоть, почувствовать тепло и нежность кожи.

Он поднял голову — она смотрела на него.

— У тебя шрам. — Саманта протянула руку и провела пальцем по бледной полоске у него на щеке. — Что случилось?

— Подрался. — Ее прикосновение было приятным, но Крис все же отстранился. — Давно.

— Ты был в уличной банде?

— Нет. Но кое-кто хотел, чтобы я в ней был.

— Почему?

— В пятнадцать лет я уже был довольно здоровым парнем, а мускулы нужны всем. Мне предложили вступить в одну шайку, пообещали наркотики, девочек. Я отказался.

— И?..

— Однажды они подловили меня, когда я возвращался из школы. Сказали, что дают последний шанс. И получили тот же ответ. Ну и…

— Похоже, ты еще легко отделался, а?

— Да, они вполне могли оставить меня в том дворе с ножом в спине или избитым до полусмерти.

— И что потом? Больше тебя уже не трогали?

Он вздохнул. Вспоминать то время было не очень приятно. Проблема заключалась не в выборе между плохими парнями и хорошими, а в том, чтобы остаться в стороне от плохих, потому что хороших там просто не было.

— Пытались. Но у них ничего не получилось.

— А как же учителя, родители? Неужели они ничего не могли сделать?

— Отец умер, когда мне исполнилось двенадцать. Мать постоянно работала, так что мы с братом были предоставлены сами себе. А учителя… Они просто боялись.

— У тебя есть брат?

— Да. Он младше меня на два года.

— А где он сейчас? Чем занимается?

— Роберт закончил колледж и живет сейчас в Денвере. Работает юридическим советником в коммерческой фирме.

— То есть вы пошли разными дорожками.

— Он хорошо учился, у него светлая голова. А у меня только сила. С природой не поспоришь.

— Ты с ним видишься?

— Конечно. Наша мать живет неподалеку, и мы с братом дважды в год, на Рождество и День благодарения, собираемся у нее. У него уже своя семья, прекрасная жена, скоро будет ребенок.

— А ты что же не женился?

— Зачем?

— Я же вижу, что ты хотел бы жить так же, как брат. Что тебе мешает?

— Не знаю, — медленно сказал Крис. Да, он и сам нередко думал об этом. Особенно после встреч с Робертом и Шейлой. Конечно, ему хотелось бы того же, но он знал, что ни одна красивая женщина, рисуя себе будущего мужа, не представляет такого, как он. — Как-то не случилось.

— Но в принципе ты такую возможность не исключаешь?

— Не исключаю. Может быть, когда-нибудь… Крис опустил голову. Какое-то время они сидели молча, потом он вдруг ощутил на лице теплое дыхание. В следующее мгновение ее губы коснулись его губ.