— О чем ты думаешь? — Слейд не собирался задавать такой опасный вопрос, но он сам сорвался с языка, и взять его назад было невозможно. Лежа рядом с ней, перекинув ногу на ее бедро, любуясь гармоничными пропорциями ее тела, он заметил задумчивость в ее взгляде.

Они очень мало разговаривали, и этот вопрос удивил и обрадовал Трейси. Она мягко улыбнулась. Ответить было легко:

— О тебе.

— Стараешься понять, что я за человек?

— Возможно. Тебе это неприятно?

— Возможно, — в тон ей уклончиво ответил Слейд. Да, вопрос был опасным. Он мог привести к теме, которой лучше не касаться. Любой разговор таил опасность, и, чтобы избежать ее, он наклонился к губам Трейси.

Господи, как она прекрасна! Ее рот был теплым и мягким и пьянил, как вино. Слейд жадно припал к ее губам, втягивая в себя их влагу. Он снова желал ее, и сознание того, что она согласна, туманило его рассудок… Она была гибкой, отзывчивой и поразительно щедрой в любви женщиной.

А с другими мужчинами она такая же?

Эта мрачная мысль взволновала его, он оторвался от ее губ и положил голову ей на грудь. Услышав, как трепещет ее сердце, он внезапно понял, что и дыхание у нее неровное, учащенное.

Почему? Первый раз он мог понять — они оба были застигнуты чувственной бурей. Но теперь? Она не сделала ни единого движения, чтобы покинул его постель, и, видит Бог, он был рад этому.

Но туг же гнев на себя из-за непозволительности того, что он делает, отозвался в нем болью. Он не мог винить Трейси. За то, что она явилась на ранчо, — да. За то, что вторглась в его жизнь, за то, что носит имя Мурленд, — да. А во всем, что произошло между ними, виноват только он. Но, Боже милосердный, разве он мог справиться с собой?

Сумел бы другой мужчина на его месте? Попытка оправдать свое поведение чувствами не принесла утешения, и Слейд постарался вытеснить ее из своих мыслей. У него впереди сегодняшняя ночь. О завтрашнем дне он подумает завтра.

Слейд схватил губами ее сосок и тут же услышал, как она быстро вдохнула. Он вызывал у нее сильные чувства, такие же сильные, как она у него. Между ними происходило что-то необыкновенное, чего он еще никогда не переживал ни с одной женщиной.

Почему же он не испытывал этого теплого, захватывающего чувства по отношению к женщинам, которые могли безраздельно принадлежать ему, зачем оно возникло теперь — к женщине, которая никогда не будет его?

Перестань сейчас думать об этом, зло сказал он себе. Бери то, что можешь. Забудь обо всем остальном. Его рука скользнула между ее бедер. Трейси задохнулась от наслаждения, и кровь быстрее побежала по его жилам. Возможно, это единственная их ночь, но они навсегда запомнят ее.

На этот раз, овладев ею, он облокотился на локти и наблюдал за ее реакциями. Сияние зеленых глаз стало нестерпимым, и движения его замедлились, он старался продлить наслаждение как можно дольше.

Под конец их охватило то же безумие, что и в первый раз, и он знал, следы от ее ногтей на его спине будут заметны много дней. Трейси лежала под ним без движения, глаза ее были закрыты, она тихо дышала, лицо ее было умиротворенным.

— Я была на другой стороне Луны, — прошептала она.

Он поднял голову, чтобы посмотреть на нее, ему хотелось сделать такое же признание. Какого черта, почему бы и нет? Это было правдой.

— Со мной никогда не было такого, — сказал он.

Она вздохнула, открыла глаза и улыбнулась. Ее мягкие пальцы ласкали его лицо.

— Ты такой необыкновенный, Слейд. — Голос у нее охрип, и оттого слова прозвучали очень искренне.

Он глотнул воздух. В те минуты, когда оба они наслаждаются близостью, шепча друг другу признания о пережитых мгновениях любви, он должен быть начеку: нужно убить в ее душе всякие ростки чувств, которые могли бы зародиться. Проще сделать это, если вспомнить о том, как она презирала бы его, если бы знала правду.

— Не такой уж необыкновенный, — сказал он, и взгляд его сделался непроницаемым. Он резко вдохнул воздух и продолжал:

— На этом все должно кончиться, Трейси.

— Должно? — Глаза Трейси широко раскрылись. Он не может говорить это всерьез! Почему это должно кончиться сейчас? Они совершеннолетние и явно не причиняют никому вреда. Конечно, отдаться мужчине, которого она едва знает, наверное, не самый умный поступок в ее жизни. И, конечно же, между ними остается эта проклятая «тайна». Но после чуда их близости как он мог сказать такое! — Разве это возможно? — прошептала она сдавленно.

Судорога прошла по его телу.

— Так надо.

Ее охватило замешательство. Стена, которую он на короткое время убрал, опять встала на прежнее место, вытесняя ее из его жизни. На какой-то миг она с болью подумала, что ее «употребили», но тут же отвергла эту мысль. То, что они пережили вместе, нельзя было охарактеризовать этим циничным словом. То, что произошло в этой постели, было гораздо больше, чем элементарная потребность в физиологической разрадке, это был обоюдный взрыв. Между ними возникло настоящее чувство, и, сколько бы он ни отрицал это, хотя бы до своего последнего часа, она все равно не поверит.

Тем не менее его слова причинили ей боль.

— Смогу ли я когда-нибудь понять тебя?

— Это не имеет значения, поймешь или нет, — пробормотал он. Чувствуя, как ей больно, и решив поскорее покончить с объяснениями, он отвернулся от нее и встал с кровати. Онемев от неожиданности, Трейси смотрела, как он потянулся за джинсами.

Пронзительно зазвонил телефон, нарушив повисшее между ними напряжение. Нахмурившись и бросив взгляд на электронные часы, Слейд схватил трубку.

— Алло! — прорычал он, злясь на любого, кому хватило нахальства звонить в три часа утра, а еще больше — на неприятный разговор, срывая свою вину на ком-то другом.

Выслушав, что ему сказали, он побледнел.

— Когда? Где? Я скажу ей, — закончил он уже спокойно. — Благодарю вас. — Слейд положил трубку. — Это звонили из больницы. Бен попал в аварию. Мне нужно предупредить Рей-чел. — На бегу застегивая джинсы, он выскочил из комнаты.

Натягивая на себя рубашку и халат, Трейси услышала в холле голоса Слейда и Рейчел. Через несколько минут Слейд вернулся за рубашкой и ботинками.

— Это опасно? — Страх за Бена почти парализовал Трейси.

— Не знаю. Он в реанимации. Мы сейчас же выезжаем в Хелину.

Она наблюдала, как он одевается, и ледяные пальцы сжимали ее сердце.

— Можно мне поехать с вами? Слейд с удивлением посмотрел на нее.

— Ты хочешь поехать?

— Это лучше, чем оставаться здесь и волноваться. Ты думаешь, Рейчел будет возражать?

— Нет, не будет. В таком случае поторопись. Я хочу выехать прямо сейчас.

Трейси кивнула и выскочила через дверь, которую Слейд оставил открытой. В холле она столкнулась с Рейчел.

— О, Трейси! Слейд сказал вам? Стараясь скрыть румянец смущения, Трейси кивнула.

— Да, я еду с вами, Рейчел. Через минуту я буду готова. — Проклиная себя за то, что так неразумно выскочила в холл, а не прошла через веранду, Трейси бросилась одеваться. В спешке натянула джинсы и свитер, которые были на ней вечером, и спустилась вниз, где уже ждали Рейчел и Слейд.

Слейд сел за руль своего пикапа, Трейси — рядом с ним. Рейчел устроилась с краю. Дождь прекратился, но шоссе было покрыто водой, брызги летели в лобовое стекло и закрывали видимость.

Слейд и Рейчел разговаривали, не обращая внимания на Трейси.

— Ты не расстраивайся заранее, — предупредил Слейд. — Возможно, с ним все в порядке.

— А что еще они сказали? — потерянно спросила Рейчел.

— Они сами еще не разобрались. Когда мы приедем, все уже будет ясно.

— Да, конечно. Но он наверняка ехал не один. — Несмотря на просьбы Слейда не волноваться заранее, Рейчел, естественно, была сильно расстроена. — Боюсь, что с ним была Кэрол.

Трейси поняла, что Кэрол — это девушка Бена. Она молча слушала, положив голову на спинку сиденья. Она тоже волновалась, но Рейчел было не до нее. Сильное утомление вдруг охватило Трейси, и потому она не стала вмешиваться в разговор Рейчел и Слейда и почти не воспринимала того, что они говорили. Ощущая рядом присутствие Слейда, она украдкой радовалась прикосновению его тяжелого, крепкого бедра к ее бедру, касанию его руки, когда он переключал скорость, и мысли без конца возвращались в спальню.