— И это все мне? — изумилась она. — Вы имеете в виду, что я прямо сейчас же иду с вами спать?

— Лучше дождись-ка окончания работы, красавица, и спокойно отправляйся спать в собственную постельку.

Гаррет надел пальто, аккуратно застегнулся на все пуговицы и уже собрался выходить, как вдруг блондинка незаметно потянула его за рукав.

— Вы — Клэм Гаррет, адвокат? — спросила она шепотом.

— Вам что, нужна юридическая помощь?

— Сначала себе самому помогите. Вам бы лучше выходить отсюда через кухню. Тут два типа с темной репутацией, не заметив моего присутствия, хоть я и стояла рядом с ними у гардероба, говорили о вас: упоминали имя, описывали внешность и костюм. Я сразу же узнала вас, как только увидела.

— Кто эти люди? Кертис? Поскер? — перебил ее Гаррет.

— Нэд Поскер. Я не знаю, кто такой Кертис.

— А кому он все это говорил?

— Артуро Филиппини, правой руке Люка Стейнера, хозяина этого заведения. Они вас просто-таки ненавидят, мистер Гаррет.

Блондинка беспокойно огляделась.

— Я уже и так сказала вам предостаточно, — добавила она с нескрываемой тревогой. — Уходите поскорее, если вам жизнь дорога, прошу вас.

Гаррет в точности выполнил ее совет.

Снаружи над «Джокером» полыхали неоновые огни, отсвет которых раскрашивал верхушки кедров в парковой аллее, ведущей к заведению.

Из предосторожности Гаррет выглянул и внимательно осмотрел все темные углы. Не заметив ничего подозрительного, он направился к стоянке в парке, где оставил машину. Внезапно он спиной почувствовал опасность. До него донесся еле слышный треск сухой ветки, раздавленной кем-то скрывающимся за деревьями. Ускорив шаги, он подошел к машине, завел двигатель и тихо приоткрыл правую переднюю дверцу. Деревья окружали стоянку темной непроницаемой стеной.

Вдали, в самом конце аллеи, виднелся перекресток, тускло освещенный единственным фонарем.

Гаррет даже не увидел, а, скорее, почувствовал, как неясная тень бесшумно метнулась из темноты к машине. Незнакомец был уже совсем рядом.

Пригнув голову, Гаррет быстро и осторожно скользнул на соседнее с водителем сиденье и неслышно выбрался из машины с правой стороны.

Рывком открыв левую дверцу, незнакомец направил на место водителя руку с пистолетом. Но Гаррет уже успел обойти машину сзади и изо всех сил ударил противника ребром ладони по шее. Тот рухнул, как подкошенный, дернулся и замер.

Гаррет втащил обмякшее тело в машину, сел за руль, включил передачу и нажал на газ.

Гаррет уже привык к тому, что в уголовных делах, как, впрочем, и в других, встречается много, на первый взгляд, и противоречий, и совпадений. Как, впрочем, и других неожиданностей. Однако то, что случилось с ним позднее, не могло предвидеть даже самое пылкое воображение.

Он остановился на обочине дороги, ведущей к Голд-Спринг Харбор. Ухватив своего пленника за воротник пальто, он выволок его из машины. Едва тот подал признаки жизни, Гаррет нанес ему сильный удар ногой в бок.

— Лежать смирно, Филиппини. Вам предлагается на выбор: разговор начистоту или допрос с пристрастием. Выбирайте.

— Что вам от меня надо?

— Сначала я хотел бы узнать, что надо было вам, когда вы открыли дверцу моей машины? — перебил его Гаррет. — Впрочем, я и сам могу ответить на этот вопрос. Если бы я вас вовремя не схватил, то сейчас на этом месте лежал бы я сам или мой труп.

Филиппини выругался сквозь зубы.

— Вы не человек, а дьявол, — пробурчал он. — Очень жаль, что не удалось вас шлепнуть тогда утром у дома, когда вы прикончили Олли и уничтожили весь запас героина. Если бы не этот проклятый туман…

— Надо же, выходит, туман не только мешает вести машину, управлять кораблем, стрелять из пистолета и все такое прочее, но иногда оказывается и очень полезным для здоровья! Для моего, например. Да, как сказал кто-то из великих: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», или нечто в этом роде. Кстати, кто бы мог подумать, что заурядная нью-йоркская баржа способна воскрешать мертвых! Однако именно благодаря барже Дэвид Мортон и Дик Кобби явились из могил, украшенных тиной и цементом. И если вы думаете, что все это слепое везение правосудия, внезапно очнувшегося от летаргического сна, то глубоко заблуждаетесь.

С трудом приподнявшись на локте, Филиппини осторожно ощупывал пострадавший затылок. В ночной темноте его глаза горели, как у загнанного зверя.

— Кто у вас самый главный? — спросил Гаррет. — Люк Стейнер?

— Я буду говорить только в присутствии адвоката. Мои права охраняются законом! — заявил Филиппини злобно.

— Тогда все в порядке, Артуро. Адвокат перед вами, — успокоил его Гаррет.

— Да какой, черт побери, из вас адвокат! Вы ничто, Гаррет. Вы разбираетесь в праве хуже, чем собачье дерьмо. И очень скоро вам докажут это на деле.

— Что, Кертис близнец Поскера, как и братья Роджеры?

— Кертис? Не знаю такого и тем более Роджеров.

Искренность, прозвучавшая в голосе Филиппини, заставила Гаррета заколебаться. Но откуда же тогда это невероятное сходство, тот же тембр голоса, то же грузное телосложение?

— А кто такая Кей Бейберг?

— Она девка Поскера.

Внезапно внимание Гаррета привлек тусклый блеск кузова машины, почти бесшумно вынырнувшей из темноты прямо на него. В тот же миг фары машины зажглись и мотор взревел. Инстинкт самосохранения бросил Гаррета в кювет. Ослепительный взрыв оглушил его и отбросил в сторону. В спину ударили осколки, чуть позднее на него посыпались стеклянная крошка и обломки асфальта. Гаррет почувствовал, как на него валится неимоверная тяжесть, увлекающая его с собой в черную бездну.

…Когда он пришел в себя, то первое, что увидел, — это прелестное лицо Шейлы Уилсон, сидевшей у изголовья его постели. Она смочила его пересохшие губы кусочком льда.

— Ну разве можно так рисковать жизнью, — ласково упрекнула она Гаррета.

Он с наслаждением вдохнул в себя воздух и попробовал пошевелиться. Острая боль молнией пронзила спину и плечи.

— Пожалуйста, поосторожнее, Клэм. После операции вредно двигаться. Сейчас главное — полный покой. В вашем пудинге оказалось слишком много изюма.

— Что со мной случилось?

— Доктор Калаган полагает, что вы, наверное, играли в кегли гранатами.

— Черт бы его побрал!

Шейла Уилсон притворно нахмурилась и приложила палец к губам Гаррета. Потом улыбнулась, и на свете, казалось, не было ничего нежнее и светлее ее улыбки.

— Шейла, дорогая…

— Да?

— Когда они попытаются рассчитаться со мной в третий раз, то… Короче, я предлагаю вам руку и сердце.

Девушка отняла палец от губ Клэма и смущенно отвела взгляд.

— Клэм, дорогой, да вы с ума сошли. Подумайте сами, ну как я могу вручить свою судьбу в руки будущего калеки, в руки глупца, не понимающего, что шкура у него только одна, в руки идиота, который считает, что он хитрее полиции.

Гаррет закрыл глаза.

— Я пойду до конца, Шейла. Это мой долг, и я не имею права оставаться в стороне.

— Вот этого я как раз и боюсь.

— Ну неужели вы ко мне не испытываете сочувствия? На восхищение я, увы, и не надеюсь. Ну, хоть самую малость?

Она резко встала.

— Нет, Клэм, — возразила она. — Что угодно, только не восхищение. Ни за что. Ну как можно восхищаться пушечным снарядом?

Она рассмеялась сквозь слезы.

В палату бесцеремонно вошел Джеффри Крэг и оживленно объявил:

— У меня для вас две новости, Гаррет. Во-первых, я вас награждаю шоколадной медалью за отвагу. А во-вторых, сообщаю, что отныне вести корабль буду сам.

Гаррет горько усмехнулся и, потянув Шейлу за руку, усадил ее на край кровати. Это усилие вызвало боль, и он застонал.

— Само собой разумеется, — горько усмехнулся Гаррет. — Теперь, когда каштаны поджарены, их остается только съесть. Только, Крэг, все несколько сложнее, чем вы думаете. Ранения у меня легкие, можно сказать, простые царапины, и через несколько дней я снова буду готов к бою. Поэтому смиритесь. А свою шоколадную медаль засуньте себе в задницу.