«Не такой, как Кэлвин Хайд».

На другом конце линии повисла пауза.

– Нормальный?

– Хорошо, возможно, «нормальный» не совсем подходящее слово. Твой талант нельзя назвать обычным явлением.

– Этого я и боялся, – сказал Раф.

– Но он не кажется противоестественным , если ты понимаешь, что я имею в виду.

«В тебе нет зла» , – добавила она про себя.

– Что ты действительно пытаешься сказать, так это то, что чувствуешь мою примитивность.

– Черт побери, не передергивай. Это вовсе не то, что я хотела сказать. – Орхидея с негодованием посмотрела на телефон. – К твоему сведению, твой талант совсем не ощущается примитивным.

– Правда?

Она нахмурилась, обдумывая сказанное.

– На самом деле, с синергетической точки зрения, твоя параэнергия и органы чувств намного лучше взаимодействуют, чем у большинства талантов. С точки зрения эволюции, ты, возможно, представляешь поколение будущего.

– Не думаю, что слово «эволюция» мне нравится больше, чем слово «примитивность».

– Очень плохо, что ты зациклен на этом. Хотя все мы такие. Любой ученый тебе скажет, что здесь, на Сент‑Хеленс, парапсихические способности людей развиваются очень стремительно. Никто не знает, что преподнесет нам будущее, но, скорее всего, мы будем наблюдать расширение типологии талантов и мутации.

– Значит, теперь я мутант? – возмутился он, но интонация его голоса смягчилась, в ней послышались нотки веселья.

– Это касается нас обоих. Ледяные концентраторы тоже не очень‑то распространены.

– И то правда. Давай вернемся к твоему сну. Какое впечатление производит талант в твоем ночном кошмаре?

Орхидея опустила глаза и увидела, что нервно скомкала простыню.

– Он… сумасшедший.

– Кажется, я наконец‑то получил полную картинку.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что ты начала задаваться вопросом, не являются ли эти сны признаком того, что ты начинаешь сходить с ума. Так?

Орхидея закрыла глаза.

– Мне приходило в голову, что сны могут быть некоторой формой психической галлюцинации. Своего рода порождением того, что делает меня ледяным концентратором.

– Забудь эту теорию.

Орхидея открыла глаза и впилась взглядом в собственное отражение в зеркале.

– Да кто ты такой? Эксперт по синергетической психологии?

– Мне не обязательно им быть, чтобы сказать тебе, что я не чувствовал ничего сумасшедшего, когда мы прошлым вечером устанавливали контакт. Даже после того, как ты заставила кристалл рассеять мой талант. Я был чертовски удивлен, но не напуган. Так, к слову, это все‑таки разные вещи.

Она вяло улыбнулась.

– Не думаю, что тебя легко напугать, Раф.

– Все чего‑то боятся. Теперь тебе лучше?

– Да. Спасибо.

Это было более или менее правдой. По крайней мере, ее дыхание выровнялось.

– Не хочешь, чтобы я приехал и успокоил тебя лично?

Она усмехнулась.

– Думаю, не стоит. Но все равно спасибо за предложение.

– Я боялся, что ты так ответишь. Иди спать. Нас с тобой завтра ждет долгая ночь.

– Полагаю, ты хочешь, чтобы я на все сто отработала твои денежки.

– Чертовски верно. Клементина Мэлоун стрясла с меня целое состояние за твои услуги. Спокойной ночи, Орхидея.

– Спокойной ночи… Раф?

– Да?

– Спасибо, что позвонил в нужный момент.

– Возможно, между нами установилась в своем роде умственная телепатия.

Орхидея засмеялась.

– Не будь смешным. Все знают, что телепатии не существует.

В мире, где список нормальных парапсихических способностей все расширялся, а их спектр увеличивался, телепатия у населения никогда не проявлялась. Как и психоэнергетические вампиры, она часто обыгрывалась в романах и фильмах, но это были единственные области, где о них шла речь.

«Тем лучше», – подумала Орхидея, вешая трубку. Если бы Раф сейчас мог прочесть ее мысли, ничего хорошего бы это не принесло. Она и сама не была уверена, что хочет их знать. В голове у нее сейчас была путаница туманных сомнений и призрачных надежд.

Вот что бывает, если проснуться в три утра. Все в этот час выглядело по‑другому.

Она оставила свет включенным и откинулась на подушки. Какое‑то время Орхидея решала, не попытаться ли ей снова уснуть. Однако теперь, не слыша успокаивающего голоса Рафа, поддерживавшего ее, она ощутила, как на нее вновь стремительно накатывает холодный липкий страх, ставший в последнее время ее постоянным ночным компаньоном.

Она откинула одеяло и пошла на кухню, по пути включая свет. Открыв дверь охладителя, она достала остатки макаронной запеканки. Второе письмо из «Парасинергетики» все еще лежало на кухонном столе, где она его оставила днем после того, как распечатала. Содержание письма ничем не отличалось от предыдущего, пришедшего на этой неделе. Однако на этот раз помимо повелительного тона прослеживался легкий намек на угрозу:

…Мы искренне надеемся, что Вы согласитесь возвратиться в «Парасинергетику» для продолжения этого важного исследования. За три года, прошедших с тех пор, как первый эксперимент был преждевременно остановлен, наши ученые обнаружили некоторые тревожащие факты касательно природы ледяных концентраторов. Мы не хотим Вас пугать, однако наши эксперты считают, что полученные данные могут в долгосрочной перспективе повлиять на парапсихологическое здоровье людей с Вашим типом психической энергии.

Завершение исследования, в первую очередь, нужно Вам лично и остальным людям с Вашим видом парапсихической силы. Пожалуйста, как можно скорее свяжитесь с моей канцелярией.

С уважением,

Гилберт Брейсуэлл, доктор философии,

руководитель научно‑исследовательского отдела

– Ты не сможешь запугать меня, Два Ватта, – Орхидея смяла лист бумаги в руке. – Я настолько крута, что сейчас общаюсь с настоящим психоэнергетическим вампиром.

Она бросила письмо в мусорное ведро и сразу почувствовала себя лучше.