Глава 15

«Морган!

Если ты читаешь это письмо, значит, со мной что‑то случилось. Жутковатая мысль. В любом случае буду краток, поскольку у меня совсем нет времени. Я уезжаю из города. Тебе лучше не знать куда.

На какое‑то время мне нужно исчезнуть. Я в самом деле попал в большую беду. Не могу все рассказать, но знаю, что взял один из инопланетных артефактов из лаборатории, где работаю. Я почти не запомнил, как воровал. Все будто в тумане. Только знаю, что однажды вечером прихватил артефакт с собой. Смутно помню, как отдал его своему врачу, Квентину Остину. А теперь кто‑то пытается меня убить.

Думаю, в том, что со мной случилось, каким‑то образам виноват доктор Остин. Идти в полицию мне нельзя. У меня нет никаких доказательств. Я даже не могу четко вспомнить всю ситуацию в целом. Уверен, этот ублюдок нарочно стер мне память, используя свой гипноталант. У Остина хватает способностей, чтобы работать нескольких секунд без концентратора. К тому же доктор ввел мне какой‑то препарат. Думаю, эта дрянь усилила воздействие гипноза.

Украденный для Остина артефакт отличается от других. Нет времени вдаваться в детали, но поверь, он очень опасен. С этой штукой лучше не шутить. Сам управлять устройством Остин не может. Для этого ему нужен очень мощный ледяной концентратор. Всем известно, что нас таких можно по пальцам пересчитать. Теперь, когда я вырвался на свободу из‑под его власти, он, возможно, станет искать другого сильного ледяного концентратора.

Будь осторожен. Может, тебе лучше предупредить Орхидею. Ваших имен я ему не называл, по крайней мере, мне так кажется, но осторожность не повредит. У меня такое чувство, что доктор Остин еще больший псих, чем, по словам людей, являюсь я.

Я позвоню, как только решу, что опасность миновала.

Тео».

Раф неторопливо снова свернул письмо в трубочку, потом взглянул на лежавшее на полу тело и лениво постучал свитком по туалетному столику.

– Мистер Чудо, вероятно, пытался кого‑то чуток пошантажировать этой фотокопией и в ответ схлопотал пулю.

– Похоже на то, верно? – Орхидея поежилась и обхватила себя руками. В комнатушке было тепло, но Орхидее вдруг стало зябко. – Бедный Тео. Я знала, что он невиновен. Если бы только он рассказал кому‑нибудь, что произошло.

– В одном он был прав. Чрезвычайно трудно что‑либо доказать. Пойди он к копам, они при первом же взгляде на ситуацию упекли бы его в тюрьму за кражу ценного экспоната из научной лаборатории. – Раф пожал плечами: – И наотрез бы отказались принимать во внимание остальное.

– Особенно, если бы поговорили с его лечащим врачом, психиатром‑синергетиком доктором Квентином Остином, который наврал бы им с три короба о состоянии душевного здоровья Тео, – стиснула зубы Орхидея. – Вот же ублюдок этот Остин. За всем этим стоит именно он.

– Если он ищет другого ледяного концентратора для управления украденным артефактом, то, видимо, действительно верит в этот бред, что, дескать, артефакт обладает силой. Да доктору самому впору лечиться у психиатра‑синергетика.

– Я представляю, как все случилось. Тео, ничего не подозревая, пошел к Остину на лечение и, вероятно, во время одного из сеансов упомянул, что работает в лаборатории. Он, должно быть, высказал версию, что один из артефактов довольно мощный и что ледяной концентратор мог бы каким‑то образом управлять им. Очевидно, Остин поверил Тео.

– А затем Остин загипнотизировал Уиллиса, чтобы тот украл артефакт, – задумчиво закончил Раф. – Потом дела пошли наперекосяк. Уиллис каким‑то образом ускользнул из‑под контроля Остина и в панике сбежал.

– Держу пари, что именно Остин подстроил автокатастрофу, в которой погиб Тео.

– А потом доктор забеспокоился, что кто‑то свяжет его с Уиллисом, нанял мистера Чудо и Краудера, чтобы те следили за домом Тео. Затем Остин каким‑то образом узнал, что Уиллис отправил письмо Ламберту, и послал свою команду найти это письмо.

– И тогда мистер Чудо попытался шантажировать его фотокопией письма. – Орхидея поежилась. – Поэтому доктор вознамерился убить Ловкача и Краудера.

Раф снова постучал свитком:

– По большей части картина вырисовывается.

Орхидея кинула на партнера тревожный взгляд:

– Знаешь, у Тео и в самом деле были проблемы с психикой. Вся эта чепуха насчет того, что артефактом можно управлять, должно быть, его фантазия.

Раф задумался:

– Он явно убедил Квентина Остина, что это правда.

– Ни секунды не сомневаюсь, что Тео в самом деле верил в это. И согласна, что он как‑то заставил доктора Остина тоже поверить. Отсюда следует, что мозги самого Остина неустойчивы, как «студень». Ведь доктор уже убил по крайней мере двоих: Тео и мистера Чудо.

– И попытался увеличить число жертв еще на пару человек: Моргана Ламберта и Краудера. – Раф затянутой в перчатку рукой взялся за телефонную трубку: – И все потому, что верит какой‑то нелепой истории о все еще функционирующем инопланетном артефакте. Ты права. Этот тип – ненормальный.

– Кому ты звонишь?

– У нас наконец‑то появились неопровержимые факты и тело. Самое время звонить в полицию. У меня есть друг, который расследует тяжкие преступления. Я собираюсь передать ему все, что у нас есть. Затем позвоню в лабораторию Бризо и предупрежу его, что мы больше не можем держать все в секрете.

* * *

– Квентина Остина следует найти прежде, чем он прикончит еще кого‑нибудь, – заявила Орхидея, когда спустя два часа они наконец вошли в дом Рафа. – Но как быть с пропавшим артефактом?

– Возможно, копы найдут его, когда обнаружат Остина. Но есть вероятность, что устройство уже исчезло, попав на «черный рынок». – Раф закрыл входную дверь и повернулся к Орхидее: – Это означает, что мы все еще в деле.

Она изучала жесткие черты его лица, видела непреклонность во взгляде. Охотник в нем не угомонится, пока не отыщет то, что намерен найти, подумала она и слабо улыбнулась:

– Знаешь что? Я рада, что ты не за мной охотишься.

– Кто сказал, что я за тобой не охочусь?

Она замерла. Желание, сила и потребность наполнили воздух. Орхидея не могла бы сказать, какая часть этой пьянящей опасной смеси исходила от нее, а какую излучал Раф.

– Пожалуй, неподходящее время для таких разговоров, – пошла на попятную Орхидея. – В последнее время на нас многое свалилось. Чуточку переволновались…

В его взгляде проступило абсолютное, хотя и мрачное понимание:

– Ты меня боишься?

– Не совсем.

– Не на такой ответ я рассчитывал.

– А что ты хочешь, чтобы я сказала?

– Просто скажи правду. – Раф с легкостью и изяществом поднялся и пересек небольшое расстояние, их разделявшее. Он остановился перед ней, наклонился, взял за плечи и без труда вытянул из кресла. – Так ты боишься меня? Неужели то, что я сталкер, тебя пугает?

Орхидея заглянула в темный, глубокий омут его глаз и разглядела его тайны.

– Нет.

– Я что, малость примитивен для дочери двух уроженцев Нортвилла?

– Нет!

– Тогда что же ты имела в виду под своим «не совсем»?

Она обхватила его лицо ладонями и тоскливо улыбнулась:

– Это значит, я боюсь, что могу в тебя влюбиться.

При других обстоятельствах вспыхнувшее в его глазах потрясение повеселило бы ее. Но сегодня вечером она сама угодила в водоворот собственных чувств и не могла укрыться за смехом. У нее возникло тревожное подозрение, что на карту поставлено все ее будущее.

Раф ничего не сказал. Он застонал, обнял ее и поцеловал с неистовой страстью, не оставившей места словам. Потом он подхватил Орхидею на руки, отнес в библиотеку и опустил на ковер перед камином.

* * *

Намного позже Орхидея пошевелилась, потянулась и открыла глаза. Она усмехнулась, когда увидела, что Раф сидит, согнувшись, перед камином и вглядывается в огонь так, будто видит в нем картины Старой Земли. Раф натянул брюки, но надеть рубашку не удосужился. Свет от камина золотил кожу на обнаженных плечах и подчеркивал мощную линию спины. Какое‑то время Орхидея просто наслаждалась ощущением его великолепной мужской силы.

– Ты знаешь, это только в моих романах здорово любить друг друга перед пылающим камином, – наконец произнесла она. – А в реальности заработаешь «ковровые ожоги»⁴. (– Прим. ред.). В следующий раз ты будешь снизу.

– Орхидея, я хочу, чтобы ты подумала о браке со мной.

Она уставилась на него, но Раф даже не повернул к ней головы. Все в нем было сосредоточено на образах в огне, которые только он мог разглядеть.

– Раф…

– Просто подумай, хорошо? Ты ведь сказала, что думала… что ты могла бы в меня влюбиться.

Она облизнула губы:

– Любой консультант брачного агентства скажет тебе, что на эмоции нельзя полагаться, что такого рода чувства служат ненадежным основанием для хорошего брака.

– И что в таком случае ты собираешься делать? – спросил он с пугавшей логикой. – Ты же сама говорила: поскольку ты ледяной концентратор, то не веришь, что брачные агентства найдут тебе подходящую пару.

– А ты? – тихо спросила Орхидея. – Почему ты хочешь пойти на такой риск?

– Мой консультант уверил меня, что мне почти невозможно никого подобрать. Вероятнее всего, мне придется самому обзавестись парой, то есть женой. А мы с тобой отличная команда.

Орхидея не знала, смеяться ей или плакать.

– Понятно. – Пожалуй, стоило задать ему вопрос в лоб. – Ладно, что ты чувствуешь ко мне? Ты любишь меня?

– Я ведь уже говорил, что хочу тебя. Захотел при первой же нашей встрече, и за то время, что мы вместе, я все больше хочу тебя. Я чувствую… Не знаю, как выразиться… чувствую, что ты подходишь.

Она задалась вопросом, насколько близко это объяснение к признанию в любви, которое от него можно ждать.

– А вдруг консультант брачного агентства найдет тебе подходящую кандидатку?

– Я ее не захочу. – В словах Рафа слышалась абсолютная уверенность.

– Тебя послушать, так все просто, – вздохнула Орхидея.

– А зачем усложнять? – Тут он обернулся. Огонь в камине не шел ни в какое сравнение с жаром в его глазах.