– Раф…

– Знаю, я не нормален. Я сталкер. Даже знатоки синергетической психиатрии не понимают, насколько необычен я на самом деле. Зато я знаю себя. Тебе не нужно меня бояться. Я не причиню тебе боль. Я никогда не смог бы причинить тебе боль.

Она втянула воздух и медленно выдохнула:

– Знаю.

– Просто подумай. Это все, о чем я тебя прошу.

Думать тут было не о чем. Она была влюблена в него, а он даже не обмолвился о любви к ней. Она должна убедиться, что он знает собственное сердце так же, как она читает свое собственное. Она не может выйти замуж за мужчину, который не любит ее, пусть и чувствует к ней привязанность и желание защищать.

Впрочем, над его предложением она могла бы подумать. Могла бы даже помечтать. Какое‑то время.

– Хорошо, Раф. Я подумаю.

В его глазах вспыхнуло ликование. Раф поднялся на ноги, подошел туда, где лежала Орхидея и, устроившись рядом, потянулся к ней.

– Это все, о чем я прошу, – сказал он, целуя ее в шею.

Когда он стал укладывать Орхидею обратно на ковер, она положила руку ему на грудь.

– Подожди.

Он замер.

– Что такое?

– На этот раз ты снизу.

В освещенной пламенем камина библиотеке хриплыми чувственными раскатами прозвучал его смех.

* * *

На следующее утро Раф без особой на то причины то и дело улыбался. Первый раз он заметил эту странную, незнакомую ему манеру, когда, бреясь, рассматривал себя в зеркале. Он как‑то быстро обнаружил, что нелегко орудовать бритвой, улыбаясь во весь рот, как идиот. Лишь когда порезался второй раз, Раф заставил себя сосредоточиться на насущных задачах и напомнил себе, что дело еще не закончено, что все еще может пойти не так, как надо. Зато у него теперь было преимущество. Орхидея хотела его. В этом он был уверен. Этого для начала ему было достаточно.

Он все еще чувствовал себя на удивление в отличном настроении, когда несколько минут спустя вошел в столовую. Орхидея уже была там. С чашкой коф‑ти в руке она сосредоточенно склонилась над утренней газетой и не подняла взгляд от статьи, которую читала.

Он насладился выпавшей возможностью оценить это зрелище: вот она, Орхидея, сидит в его доме в потоках утреннего света. Обтянутые джинсами ноги скрещены под стулом, черная футболка подчеркивает изящную линию шеи. Недавно вымытые волосы убраны со лба эластичной лентой. Выглядела Орхидея свежей, яркой и чертовски сексуальной.

И отлично смотрелась на этом месте.

– Доброе утро, – поздоровался Раф и направился к ней. Орхидея продолжала сосредоточенно изучать статью:

– Ты не поверишь, Раф.

– Не будь так уверена. – Когда она не посмотрела на него, он удовлетворился поцелуем в макушку. Ему не нужны были парапсихически обостренные чувства, чтобы насладится ароматом травяного шампуня, смешанного с ее собственным соблазнительным запахом. – Этим утром я могу поверить во что угодно.

– Взгляни на это. – Орхидея указала на статью, которую просматривала.

Раф перевел взгляд на газету. Заголовок был в первой колонке на третьей странице «Нью‑Сиэтл Таймс». Важная новость, но не сказать, что главная. Она гласила:

«Мертв психиатр‑синергетик – возможно самоубийство».

– Что за черт? – Раф схватил со стола газету и быстро пробежал статью глазами:

«Приблизительно в два часа ночи из залива выловили тело доктора Квентина Остина, практикующего в Нью‑Сиэтле психиатра‑синергетика.

В последний раз доктора Остина видели на борту парома «Старый Сиэтл», который отошел от городской пристани в час тридцать ночи, совершая последний рейс. Предположительно где‑то по пути доктор прыгнул за борт. Вскрытие тела будет проведено сегодня.

Слухи, что Остин иногда впадал в депрессию и что у него появились финансовые затруднения в связи с предстоявшим судебным процессом по иску бывшей пациентки, навели власти на предположение, что доктор покончил с собой. «Мы каждый год вылавливаем несколько таких вот прыгунов, – заявил источник, который пожелал остаться неизвестным. – Человек не может продержаться в холодных водах залива больше двадцати или – самое большее – тридцати минут».

Раф отбросил газету и взял телефон.

– Ну и что ты думаешь? – спросила Орхидея.

– Пока не знаю. Я должен позвонить другу из убойного отдела.

* * *

Пятнадцать минут спустя Раф повесил телефонную трубку, взял налитую Орхидеей чашку коф‑ти и поставил локти на стол.

– Таллентайр говорит, что официального объявления не будет, пока не появятся результаты вскрытия, но те, кто ведет это дело, уверены, что это самоубийство.

– Мистер Чудо был убит вчера вечером около одиннадцати. У Остина было достаточно времени, чтобы совершить убийство и смыться на последнем рейсе парома. – Орхидея нахмурилась: – Но зачем ему убивать себя, вот в чем вопрос.

– Понятия не имею. Кто может сказать, как поведет себя в такой ситуации человек, известный своими синергетическо‑психическими проблемами? Может, совершив убийство Мистера Чудо, Остин слетел с катушек. Я точно знаю, что он запаниковал вчера вечером, когда стрелял в Краудера и промахнулся.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Нооткуда ? – с любопытством допрашивала она.

Он пожал плечами:

– Я ощутил это во время нашего контакта. Между прочим, Таллентайр утверждает, что они не нашли артефакт, когда обыскивали дом Остина.

– Значит, мы все еще в деле?

– Да. – Раф отставил чашку и поднялся. – Я собираюсь поехать в участок, хочу поговорить с Таллентайром лично. Возможно, смогу получить еще какую информацию.

Орхидея наблюдала, как он широким шагом направился в холл. Эта решительная размашистая поступь лучше всяких слов подсказала Орхидее, что охота полностью захватила Рафа.

Нечего сказать, мило побеседовали об их совместном будущем.

* * *

Когда в начале десятого Орхидея вошла в палату Моргана Ламберта, тот посмотрел в сторону двери и выдавил усталую улыбку.

– Привет.

– И тебе привет. – Орхидея оперлась на металлическую спинку больничной койки: – Как себя чувствуешь?

– Похоже, жить буду. Но с трудом. – Он потер лицо рукой. – Мне что‑то дали, чтобы притупить абстинентный синдром⁵, но полностью подавить его нельзя. У меня все еще случаются легкие судороги. И чувствую себя так, словно сейчас стошнит, а во всем остальном – просто прекрасно.

– Заставил же ты нас поволноваться.

– Рано утром приходил твой друг Стоунбрейкер. Сообщил, что едет в центр города, чтобы побеседовать с полицейскими. Он рассказал мне, что случилось. Думаю, я обязан вам жизнью.

– Ты помнишь хоть что‑нибудь?

Морган досадливо поморщился:

– Только какие‑то обрывки. Врач пояснил, что частичная потеря памяти на несколько часов – обычный побочный эффект «грязного льда». Мне кажется, что я оставлял сообщение на твоем автоответчике. Насчет письма от Тео, верно?

– Ты сказал, что получил от него послание.

– О, да! Кажется, что‑то вспомнил! Какая‑то дикая история, что, дескать, его, Тео, загипнотизировал его лечащий психиатр‑синергетик.

– Я видела копию письма. Тео написал, что психиатр по имени Квентин Остин заставил его украсть инопланетный артефакт. Он также сообщил, что Остину нужен ледяной концентратор, чтобы управлять этим устройством. Тео хотел предупредить тебя и меня, потому что мы единственные знакомые ему сильные ледяные концентраторы.

– Бедняга Тео совсем свихнулся, – вздохнул Морган.

– По всей видимости, тот врач был еще безумнее, чем он. Остин, должно быть, поверил, что артефакт действительно обладает какой‑то силой, иначе доктор никогда не послал бы тех двух типов к тебе домой, чтобы найти письмо Тео.

– Силой?

Орхидея вкратце описала произошедшие события. Когда она закончила, Морган в изумлении уставился на нее:

– Значит, Остин убил Тео и еще одного парня, а затем спрыгнул с парома?

– Так говорят. Раф сейчас вникает в детали, но очевидно, у Остина давно были проблемы с психикой.

– Ха, что за парочку они составляли с Тео! Сумасшедший, лечащий ненормального.

– И теперь они оба мертвы, – подытожила Орхидея. – А фирма «Адамс и Стоунбрейкер» собирается найти пропавший артефакт.

– «Адамс и Стоунбрейкер»?

– Она имела в виду «Стоунбрейкер и Адамс», – поправил появившийся в дверном проеме Раф.

Орхидея обернулась:

– Вот и ты. Как все прошло с полицейскими?

Раф пожал плечами и вошел в палату.

– Они считают, что дело проще некуда. Безумный психиатр‑синергетик манипулирует таким же чокнутым пациентом. Устраивает кражу ценного экспоната, а потом, пытаясь замести следы, убирает свидетелей. В конечном итоге окончательно слетает с катушек под грузом совершенных убийств и сводит счеты с жизнью. А ценный артефакт пропадает.

Орхидея задумчиво посмотрела на него и недоверчиво хмыкнула.

– Я пришел в точности к такому же заключению, – пробормотал Раф. Потом обратился к Моргану: – Мне сказали, что вас собираются сегодня выписывать.

– Да.

– Хочу, чтобы вы сделали мне одолжение.

– Какое?

– Исчезните на неделю. Отправьтесь в путешествие на Западные острова. Притворитесь, что вы только что выиграли тур.

Морган заморгал:

– На Западные острова?

– Все расходы на себя берет фирма «Стоунбрейкер и Адамс», – добавил Раф.

– Ты счастливчик, – подхватила идею Орхидея. – Второй приз – две недели на Западных островах⁶.

Мужчины разом уставились на нее. Она покраснела.

– Извините. Так говорила моя прапрабабушка, когда я была совсем маленькой. Она объясняла, что это шутка со времен Старой Земли.

* * *

Когда они садились в машину, Орхидея внимательно посмотрела на Рафа:

– Что случилось? Почему ты все еще беспокоишься о Моргане?

– Сам не знаю, – признался он. – Но что‑то в этом деле не так. И это касается не только того, что артефакт еще не найден.

– Полицейские довольны?

– Да. Главное, что они раскрыли дела об убийстве Мистера Чудо и о предположительном убийстве Тео Уиллиса. Это все, что их волнует.

– А как же артефакт?