В затянутой в перчатку руке он держал пистолет.

– Привет, Орхидея. Сколько лет, сколько зим. Я скучал по тебе.

Орхидея подавила крик. Этот первобытный страх пробудило в ней вовсе не оружие в руке Кэлвина Хайда, а прозвучавший в его голосе голод.

– На твоем месте, Кэлвин, я бы поменяла портного. Эта форма делает тебя похожим на персонажа комиксов.

Кэлвин ничуть не смутился.

– Ты будешь счастлива узнать, что после сегодняшнего вечера я смогу позволить себе лучшего портного в Нью‑Сиэтле.

* * *

– Что теперь? – Сражаясь с застежками, Селби в спешке переодевался в синюю форму в полумраке комнатушки уборщика.

– Теперь зададим нашему приятелю парочку вопросов. – Раф улыбнулся лежавшему на полу связанному человеку.

Раздетый до трусов и футболки уборщик нервно задергался:

– Слушайте, я здесь просто работаю, ясно? Понятия не имею, что вам нужно, но вряд ли могу чем‑то помочь.

– У тебя есть ключи от комнаты с техническим оборудованием дальше по коридору?

– Ну да, конечно. У меня есть ключи ко всем комнатам в зданиях, за исключением помещений ограниченного доступа.

– Тогда ты сможешь мне помочь.

Уборщик изумленно уставился на него:

– Но в техническом помещении нет ничего, кроме кучи трубопроводной арматуры и переключателей. Я даже не знаю, какой вентиль каким оборудованием управляет.

– Не волнуйся, это не твоя проблема, – сказал Раф, взглянув на Селби, который только что справился с последней застежкой на форме. – У меня с собой техноталант.

* * *

Все еще хищно улыбаясь, Кэлвин махнул черным блестящим пистолетом, показывая Орхидее и Бриане, чтобы они шли обратно к каталкам. Тут он заметил на полу тело Гилберта.

– Так‑так. Орхидея, ты меня удивляешь. Я‑то считал, что для подобного ты слишком увлечена метадзен‑синергетикой. Как ты с ним справилась?

– А тебе не все равно? – спросила Орхидея.

– По правде говоря, мне наплевать. – Кэлвин небрежно прислонился к длинной лабораторной стойке, продолжая держать Орхидею и Бриану под прицелом. – Так или иначе мне все равно пришлось бы скоро избавиться от старика Двухваттного. Он и так никогда не был надежным типом, а после того, как Тео Уиллис рассказал ему об этом проклятом артефакте, вообще слетел с катушек.

Бриана переводила взгляд с Кэлвина на Орхидею и обратно.

– Кто вы такой?

– Позвольте представиться, миссис Калверторп. – Кэлвин с издевательской формальностью склонил голову. – Кэлвин Хайд. Начальник службы безопасности «Парасинергетики».

Орхидея уставилась на него:

– Когда ты устроился на эту работу?

– Вскоре после того, как ты уехала. Я убедил Брейсуэлла, что могу стать ему весьма полезным. Заставил поверить, что нужен ему.

– Что ты еще получил от сделки помимо постоянной работы?

Кэлвин хихикнул:

– Как же хорошо ты меня знаешь. Отвечаю: для меня дело обернулось весьма выгодным соглашением. Мне теперь принадлежат несколько тысяч акций пакета «Парасинергетики», которые я, разумеется, первым делом с утра продам, пока не стало известно, что глава научно‑исследовательского отделения «Парасинергетики» мертв.

– Умный ход, – пробормотала Орхидея.

– Я же сталкер, забыла? Мы умеем делать деньги.

– Так говорят.

Кэлвин взглянул на тело Брейсуэлла и покачал головой:

– Это было отличное развлечение, но я знал, что вечно оно продолжаться не может. Брейсуэлл с каждым днем становился все большим психом.

– Психом? – осторожно повторила Орхидея.

Кэлвин покрутил пальцем у виска, изобразив жест, издревле означавший, что у человека не все дома.

– Он и впрямь верил, что этот дурацкий артефакт может прибавить ему паранормальной мощи. Думал, что сможет превратиться в гениального непревзойденного таланта, если только добудет сильного ледяного концентратора, способного помочь ему управлять этой штукой. Как бы ты назвала такие измышления?

– Явным бредом, – поспешно ответила Орхидея.

– Этот тип, безусловно, был сумасшедшим, – поддакнула Бриана, с тревогой косясь на все еще лежавший на полу артефакт.

Орхидея решила, что не слишком мудро будет сообщать Кэлвину, что Гилберт оказался прав относительно артефакта. Справиться с Кэлвином ей не по плечу. Ее единственной надеждой сейчас было выиграть время. Раф скоро поймет, что случилась какая‑то беда.

– Ты участвовал в этом с самого начала? – спросила Орхидея. Кэлвин никогда не упустит возможности похвастаться.

– К сожалению, нет, – досадливо поморщился тот. – Включись я сразу, все можно было бы организовать более разумно. На первых порах Брейсуэлл скрытничал. Не хотел, чтобы кто‑то, особенно я, знал об артефакте.

– Особенно ты?

Кэлвин усмехнулся.

– Вероятно, воображал, что я стащу его и стану вдвое сильнее прежнего. Как будто я нуждаюсь в большем таланте, чем уже имею.

– Единственное, что превосходит твой талант, Кэлвин, это твое самомнение.

Бриана в тревоге широко распахнула глаза, Кэлвин же лишь рассмеялся:

– Чувство юмора – вот, что я всегда больше всего любил в тебе, Орхидея.

– Ну да, конечно. Продолжай дальше.

– Я не понимал, что происходит, вплоть до ночи, когда Брейсуэлл убил того таланта‑иллюзиониста на площади Основателей.

– Как ты узнал, что его застрелил Брейсуэлл?

– Я был здесь, когда старина Двухваттный вернулся той ночью. У него поджилки тряслись из‑за того, что его чуть не поймали, когда он попытался застрелить концентратора. Он знал, что потерял контроль над ситуацией, и сильно испугался. – Кэлвин хохотнул: – Заявил, что чувствует себя так, словно, я цитирую, за ним охотятся .

– Ты сказал ему, что сам позаботишься об этой ситуации?

– Я пообещал, что еще за несколько тысяч акций «Парасинергетики» разгребу его дерьмо. К тому времени он впал в отчаяние и принял предложение.

Орхидея стиснула зубы:

– Значит, это ты столкнул с парома Квентина Остина.

– Конечно. Я сразу же понял, что от Остина мы должны избавиться.

– Так это ты пытался застрелить Рафа в лесу около Нортвилла?

– Да. Именно после того, как в тот день я увидел его в деле, я понял, что буду состязаться с другим сталкером. – Золотисто‑карие глаза Кэлвина блеснули холодным предвкушением. – Впервые за свою жизнь я столкнулся с другим охотником. Ты же знаешь, нас совсем не много.

– Знаю, – прошептала Орхидея.

– С нетерпением жду новой встречи с ним.

– Зачем тебе это? – спросила Орхидея.

– Ты вряд ли поймешь. Только другой охотник может постичь, что такое поединок один на один с равным себе. Это будет памятная дуэль. Окончательная проверка моего таланта.

Орхидея моргнула:

– Тебе не терпится вступить в охотничий поединок с Рафом?

– Чему ты так удивляешься? Уверяю тебя, Стоунбрейкер будет наслаждаться этой игрой столь же сильно, как и я. Это у него в крови.

– Как ты собираешься устроить дуэль здесь, в «Парасинергетике»?

Кэлвин насмешливо и одновременно жалостливо взглянул на нее.

– Разве ты до сих пор не поняла? Приготовления для поединка уже сделаны.

– О чем вы говорите? – требовательно спросила Бриана.

Кэлвин равнодушно глянул на нее:

– Сегодня вечером Стоунбрейкер придет сюда за Орхидеей, потому что она его суженая. Он заявится один, потому что такова его натура. Когда он прибудет, то обнаружит, что должен биться со мной, чтобы вернуть мисс Адамс.

– Кстати о примитивных мозгах, – пробормотала Орхидея. – Знаешь, Кэлвин, именно такие типы, как ты, создают сталкерам дурную славу.

– Говорю же тебе, только другой сталкер может наслаждаться, когда играет кровь, когда охота идет не на жизнь, а на смерть, когда добыча столь же опасна, как охотник. – Кэлвин глубоко вздохнул. – Только другой сталкер может понять примитивный зов дикой природы. Возбуждение от преследования. Стихийное наслаждение от убийства.

Орхидее казалось, что у него из ноздрей сейчас чуть ли не пар повалит. Она чувствовала незримую пульсацию сильно возбужденного психического таланта. Атмосфера вокруг Кэлвина зарядилась энергией: нездоровой, чудовищной, опасной. За прошедшие три года его дела, видимо, стали совсем плохи.

Орхидея старательно удерживала свою собственную психическую силу за надежными засовами, не осмеливаясь дать Кэлвину кристалл для фокусирования его таланта. Одного опыта с психическим вампиром на сегодняшний вечер ей было достаточно.

Кэлвин улыбнулся ей. Возможно, это была игра света, но Орхидея могла бы поклясться, что видела мелькнувшие клыки.

Волосы у нее на затылке встали дыбом. Краем глаза она заметила, что Бриана задрожала, и ей была понятна эта непроизвольная реакция. В конце концов, они находились рядом с очень опасным хищником.

– Знаешь что, Кэлвин? – произнесла Орхидея. – Думаю, ты, скорее всего, переоценил интерес Рафа к охотничьему состязанию.

Кэлвин невесело улыбнулся. В глазах отражалось пугающее возбуждение.

– Мы со Стоунбрейкером никогда не встречались, за исключением того дня в лесу у Нортвилла. Но я знаю его лучше, чем ты или кто бы то ни было еще. Мы с ним рождены, чтобы охотиться и убивать. Этой ночью выживет только один из нас.

* * *

– Черт возьми, не торопи меня! – Селби сосредоточенно изучал множество выстроившихся перед ним вентилей. – Это, знаешь ли, непросто.

– Ты же по определению высококлассный техноталант. – Раф осветил маленьким фонариком приборную панель. – Разобраться во всех этих приспособлениях для тебя должно быть проще простого.

– Если помнишь, я сейчас работаю без концентратора. А это заведомо дольше. Приходится действовать по наитию и слушаться только своего нутра. Так что заткнись и дай мне подумать.

Раф замолчал. Пока он держал фонарик, то попытался еще раз нащупать психический контакт с Орхидеей. Все еще никакого отклика, но он знал, чувствовал, что она где‑то здесь.

– Ладно, – через некоторое время сказал Селби. – Думаю, я вычислил большинство коммуникаций. Система тушения пожара, горячая и холодная вода, подача «студня». Но я не узнаю вот этот красный. – Он притронулся к какому‑то вентилю. – Это газопровод, но я понятия не имею, что за газ там внутри.