— Все вы понимаете. Мне даже кажется, что гораздо больше, чем я. Только брак этот вам невыгоден: вы не преуспеете, а потеряете.

Сандра с восхищением переводила взгляд с гостя на дочь и обратно, но молчала.

— Вы, кажется, не совсем поняли меня, — гордо ответил Берт после небольшой паузы. — Я не собираюсь ни от чего выигрывать. Я искренне желаю отдать вам то…

Ого! — подумала Николь. А папа-то был прав! Ему нужны не мои деньги, а деньги полковника. Берт конечно же знает, что я от всего отказалась (может, поэтому и прибежал так поспешно, прямо после нотариуса, чтобы таким образом доказать чистоту намерений). Потом он женится, потом начнет официальную охоту за денежками, а потом бросит меня. Да он и раньше бросит ради Лили, у них, судя по всему, серьезный роман…

— …что были должны мои предки!

— Мистер Голдфилд, — сказала Николь, не мигая глядя ему в глаза, — я, конечно, высоко ценю предоставленную мне честь стать вашей женой, но, пожалуй, позволю себе взять некоторое время на раздумья.

— Но почему? — искренне удивился он.

— Как раз по названной второй причине.

— По второй?

— Да. Не забывайте о ее существовании.

— Но это чушь!

— Чушь? Вы называете мои слова чушью? — Такого высокомерия в собственном голосе Николь не слышала никогда.

— Простите меня, — смутился Берт. — Я не то имел в виду… в общем, простите. Как вам будет угодно.

Она с насмешливой улыбкой смотрела на него.

— Берт, милый, мы мало друг друга знаем, мы почти… мм… не проводили времени вместе, и мне трудно принять решение так быстро. Впрочем, я доверяю вкусу своей подруги, Лили вряд ли выбрала бы себе плохого ухажера.

Берт покраснел, опустив глаза.

— То, что мы… с вашей подругой провели несколько вечеров… ни о чем не говорит. Все это время мы беседовали только о ваших достоинствах.

Николь с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.

— О! Я не сомневаюсь, что Лили преподнесла мои достоинства в самом выгодном свете, мистер Голдфилд, иначе вы не пришли бы сейчас ко мне с предложением.

— Вы несправедливы ко мне, — тихо сказал Берт.

— Ну что вы! Я всего лишь отвечаю на ваши вопросы. Может, это судьба к вам несправедлива? Вы не думали об этом?

— Может быть, — сказал он, внимательно глядя ей в лицо, словно догадывался, о чем она сейчас думает. Догадывался и удивлялся.

— В таком случае на вашем месте я бы рисковала, мистер Голдфилд. Знаете… бывает такое в игре: идет карта или не идет. Так вот, когда она не идет… стоит выйти из-за стола, пока не проиграл все.

— Я, кажется, недооценил вас, Николь, — сказал он очень серьезно, и она поразилась, до чего проницательным стал взгляд этого мужчины. Да, Лили определенно умеет выбирать!

— Это очень лестно слышать, мистер Голдфилд, — в тон ему ответила Николь. — В таком случае я буду рассчитывать на присутствие здравого смысла в наших отношениях. Как бы они ни сложились.

Он молча встал с кресла, отвесил им с Сандрой поклон и быстро вышел из гостиной.

— Ну ты даешь! — восхищенно прошептала Сандра. — Так даже я не умею!

Николь и Люк сидели на террасе кафе, завернувшись в пледы, и пили кофе с коньяком. Вечера в Бостоне были пока еще прохладные, и люди старались занимать столики в помещении. Но имелись и смельчаки, которые любили посидеть на открытом воздухе, согреваясь горячим чаем или чем-нибудь покрепче.

Люк молчал, обдумывая услышанное. Николь не стала включать диктофонную запись, на словах рассказав все, что узнала от отца, и Люк всерьез озадачился.

Он уже и так понял, что легкой интрижки с этой девушкой не получится. К сожалению или к счастью, она опутывала его все сильнее и уводила в глубь столетий, откуда выход был только один: помочь ей, как верному другу. Если, конечно, между мужчиной и женщиной такое чувство возможно в принципе. Но надо постараться, ведь у него невеста в Нью-Йорке… По крайней мере, раньше была.

— Что-то я тебя не очень понимаю, Николь. — Он смотрел на нее и старался не думать о том, что она красива и что созданная им же самим ее асимметричная прическа как нельзя лучше проявляет сущность ее обладательницы. — Тебя заносит то в одну сторону, то в другую.

— Почему?

— Сначала ты хотела выполнить волю отца, чтобы уберечься от охотников за деньгами…

— Воля как раз была совсем другой!

— Ну это мы уже обсуждали. Будем называть вещи своими именами: твой отец стремился как раз к этому, а вовсе не к тому, чтобы ты вышла замуж… Итак, сначала ты отказалась от денег. А теперь что?

— А теперь мне хочется разобраться во всей этой истории. Не более того.

Люк откинулся на спинку плетеной скамьи и внимательно посмотрел на нее, а потом рассмеялся.

— Я так и слышу хор твоих предков — охотников за золотом полковника: «Мне хочется разобраться в этой истории. Не более того».

— Перестань!

— Ну правда смешно. И Ноа Монтескье, я уверен, говорил себе то же самое, когда впервые задумал заполучить золотишко.

— Люк, это частности. И вовсе я себе не противоречу.

— Ну а что же ты сказала нотариусу и матери? Я уверен, они пытались тебя отговорить от такого благородного жеста.

Николь немного подумала, потом набрала побольше воздуху в легкие и выпалила на одном дыхании:

— Я солгала, что ты мой жених и не потерпишь, чтобы невеста была богаче тебя.

Она даже зажмурилась: что Люк скажет? Через секунду раздался его тихий смех, и Николь приоткрыла один глаз: Люк улыбался. Трудно описать, что выражала его улыбка, но так однажды смотрел отец, когда она выдергивала перья из его любимого чучела, чтобы играть в индейцев.

— Ну а почему именно я?

— Да не ты… — Она совсем растерялась и покраснела. — Просто имя Люк. Ну… я назвала первое попавшееся. Теперь ты меня точно не простишь?

— Да нет, почему, прошу. Это даже приятно. Но, надеюсь, твоя мама не собирается срочно познакомиться с будущим зятем?

— Не собирается. Не волнуйся, моя мама едва помнит, что у нее есть дочь и что такое зять: она слишком занята собой.

— Вот как? Но, судя по твоему рассказу, сегодня она отлично помнила и о том, и о другом.

— Подожди, — Николь непроизвольно положила ладонь на его руку, — а почему ты так боишься, что мама пожелает с тобой познакомиться?

— Ну-у-у-у… — Люк закатил глаза и улыбнулся своей неотразимой улыбкой, от которой у Николь всякий раз бегали мурашки по спине. — Все мужчины боятся серьезных отношений, ты же знаешь. На словах они готовы на все, а как только речь заходит о мамах, сразу в кусты.

— Ага. И ты такой же. Но о каких серьезных отношениях ты говоришь? Мы с тобой просто… друзья.

— Друзья? — Его правая бровь поползла вверх, взгляд затуманился. — А то, что было на берегу, не считается?

— Думаю, что не считается. — Николь убрала руку под стол. На всякий случай. — Мы просто… ты мне помогаешь решить мои проблемы, скажем так. Не более того.

— Ах вот оно что. Ну хорошо. Посмотрим. Мне почему-то кажется, что мистер Голдфилд был сегодня гораздо более решительным, не в пример мне.

Николь поморщилась, вспоминая «предложение руки и сердца». Так отвратительно ей еще никогда не делали предложение. И не то чтобы ей их вообще делали слишком часто, но все же каждый из случаев запоминался чем-то приятным. А тут… Сплошная скука и обида, а больше — ничего.

— Его решительность ему только навредила.

— Значит, моя решительность мне поможет.

— В чем?

Люк задумался, серьезно глядя в свою чашку с кофе. Сказать про то, что он не свободен, или нет? Ему очень хотелось, чтобы Николь однажды стала его девушкой… ну хотя бы на одну ночь. Но ведь она убежит, как только узнает, что он почти женат.

И все равно нечестно обманывать ее!

— Ты что-то хочешь мне сказать?

— Да. Николь, видишь ли…

— Ты женат?

Он вздрогнул: ну почему она такая умница?! Была бы хоть чуточку полегкомысленнее, тогда бы его не мучили противоречия, усиливающиеся с каждой встречей. Тогда ему не приходилось бы избегать ее днем, а ночью просыпался от «эротических кошмаров»! Тогда…