Раньше он и не знал, что может так тонко переживать и чувствовать. Раньше он не знал, что секс на берегу может быть не только началом романа, но и поводом для глубоких переживаний. Какие именно струны его души затронула эта девушка? Что вообще с ним происходит? Люк не знал.

Если бы все случилось чуть раньше! Ну если бы она согласилась провести с ним ночь, когда он почти уговорил ее после кафе! Все было бы иначе. Их роман закончился бы так же быстро, как и начался. И его смело можно было бы записать в разряд кратковременных приключений, для которых память обычно отводит совсем короткий отрезок, а потом автоматически удаляет, как ненужный файл…

Теперь же, за то время, что они провели вместе, даже не рядом, а просто вспоминая друг о друге в Бостоне, он сильно привязался к Николь. Как это произошло? Люк тоже не понимал. Может быть, если бы его невеста сейчас была рядом, этого не случилось, а может…

А может, сказать ей? Может, взять сейчас за руку и сказать: «Николь, я очень напуган тем, что между нами произошло, я боюсь влюбиться. Дело не в том, что у меня есть невеста, а в том, что ты сильно нравишься мне, и я боюсь собственных чувств, тем более что никогда еще ничего подобного не испытывал…»

Что она ответит ему? Скорее всего, пожмет плечами и скажет, что это его трудности и что они договорились вчера не придавать значения этому «инциденту». Это были, кстати, ее слова, которые она вполне осмысленно произнесла перед тем, как окончательно уснуть в его объятиях. А сегодня как будто обижается на него за то, что он всего лишь выполняет ее просьбу:

— Мы никогда не будем вспоминать это, Люк.

— Почему? — спросил он изумленно.

— Потому, что все это — глупости, — прошептала она и уснула.

Бабка Люка жила в малюсенькой деревушке возле города Атлон, стоящего на берегу озера.

Вчера они не успели на дневной рейс, и пришлось лететь из Флориды сначала до Вашингтона, а потом уже в Дублин. Но в Дублине благодаря разнице во времени, когда они прибыли, стояло утро…

Не зря Николь накануне снилась сочная яркая зелень: здесь все было именно таким. А после бело-голубых, словно подернутых знойной дымкой пейзажей Флориды, здешняя зелень вообще казалась нереальной. Николь, как человек хорошо разбирающийся в искусстве фотографии, подумала, что ирландские пейзажи словно обработаны фотофильтрами: до того яркими и насыщенными были краски.

Весна здесь была в самом разгаре: молодая трава дружно вылезала из земли, деревья и кусты собирались зацветать, а ярко-изумрудные заросли по обе стороны дороги просто сводили с ума. Они не поехали на поезде, взяли такси от аэропорта в Дублине до самого Атлона, и всю дорогу Николь не отлипала от окна.

Люк, пока она не видела, взирал на нее с отеческой любовью и нежностью: ему так нравился ее искренний восторг! Он и сам любил эти места и даже иногда подумывал, не перебраться ли сюда насовсем, какая разница, где делать татуировки, в Бостоне или здесь? Но его невеста, обожавшая Нью-Йорк и все большие города, отказывалась переезжать вместе с ним в эту глушь.

Теперь же он тоже отдыхал душой: зелень успокаивала и одновременно вливала новые силы. Он тоже смотрел в окно и вспоминал, как мальчиком ездил по этой дороге на автобусе вместе с мамой. Как они с друзьями, когда подросли, собрали денег, купили старый «шевроле», чтобы катать на нем своих девушек после вечеринок… Как он с отцом занимался тут спортивным ориентированием, чтобы поступить в военную академию. И как однажды на этой же дороге не стало отца и мамы… И тогда, стоя вон на том самом холме, он пообещал им, что обязательно вернется на эту землю, вернется, чтобы…

— Люк! — Николь схватила его за руку и потянула к себе. — Смотри! Смотри! Замок!

Люк вздрогнул от неожиданности и уставился на нее, а вовсе не на замок. Во-первых, Николь не разговаривала с ним уже второй день, это был слишком резкий поворот. А во-вторых, когда ты погружен в воспоминания, а тебя вот так отвлекают…

— Ну что ты на меня смотришь?! В окно смотри! Интересно, он настоящий?..

— Думаю, да.

— Слушай, Люк! А тут вообще как? Дорогие дома? А то, может, мне попросить у мамы денег… Ух! Как мне тут нравится! Я как раз мечтала уехать из Америки, только не знала куда!

Таксист обернулся к ней:

— Ну наконец-то! А то уж я думал, вы парочка глухонемых… Знаете, мисс, что я вам скажу: дома тут дорогие, как замки. Но если вам понравилось в нашей Ирландии, то могу помочь купить очень дешево.

— Дешево? Это, наверное, будет какой-нибудь шалаш в лесу?

— Почему? — обиделся таксист. — Нормальный дом.

— Но они же все дорогие, как замки.

— Но я могу порекомендовать вам хорошего агента.

Николь озадачилась. Видимо, это было как раз то, что Люк называл «особенным» в стране и людях Ирландии.

— Знаете, тут можно купить все, что хотите, скажу я вам! Но только чужакам продадут все это втридорога. А своим — как положено, да еще и честно покажут, если где есть какие-то недостатки.

— Н-да?

— Конечно! Вот у меня был случай…

Так, за веселой бестолковой беседой они проехали еще полчаса, пока из-за поворота не показался городок, где жила бабка Люка. Таксист подвез их к дому, распрощался, вручил визитку риелтора «на случай покупки недвижимости» и уехал. А Николь и Люк остались стоять возле заборчика, окаймлявшего небольшой дом.

Николь почему-то разволновалась. Даже безмерная усталость после бессонной ночи и двух перелетов не могла прогнать то чувство тревоги и ожидания, которое затопило сейчас ее сердце.

Она стояла, глядя на этот домик, выложенный из серого камня, от которого веяло добротной стариной и сказками про лесных волшебников, и чувствовала, как начинает пощипывать глаза.

Может, она в прошлой жизни жила в Ирландии? И теперь ее душа волнуется, потому что вернулась в родные места? Ах да, у нее же есть ирландские корни! Она — правнучка того самого Патрика, сына Берты…

И Люк… странно, зачем он ее сюда привез? Сам не захотел знакомиться с ее мамой, а своим родственникам не побоялся показать. И почему отговорил ее поселиться в отеле в Дублине? И почему при этом он избегает рассказов о самом себе, о своих родителях? И почему…

Тысяча вопросов и догадок, пока еще смутных, пронеслась у нее в голове. Николь стояла перед домом, как перед алтарем, и не могла понять, что сейчас происходит в ее жизни. Она только чувствовала — что-то важное.

Дверь дома распахнулась, и к ним навстречу, улыбаясь, вышла пожилая женщина. На ней была темная рубаха, заправленная в длинную юбку, на голове — повязан платок, из-под которого виднелась прядь седых волос.

— Ну, здравствуй, внучек! — проговорила она с сильным акцентом, раскидывая руки и подходя к ним. — Вот ты и приехал наконец! — Она крепко обняла Люка, а потом повернулась к Николь. — Здравствуйте! Так вот вы какая!

— Какая?

— Красивая. Я всегда знала, что этот шалопай найдет себе самую лучшую невесту во всей Америке.

Николь опешила. Невесту?.. Так вот в чем дело!

— Я? Его невеста? Кто вам сказал?!

Старуха, казалось, не слушала ее.

— Вы знаете, сколько он уже обещает мне привезти вас и познакомить?

Николь замотала головой:

— Извините, но я не…

— Не расстраивай бабушку! — прошептал Люк, толкнув ее локтем. — Да все не получалось, бабуль. Ты же знаешь меня.

— Знаю, знаю.

У Николь вдруг появилось странное чувство, что это перед ней разыгрывается какой-то давно запланированный спектакль, а вовсе не перед бабкой Люка.

Та взяла Николь за плечи крепкими сухими ладонями:

— Ну? Как тебя зовут?

— Ник… Николь.

— Ну что ты так испугалась? Хорошо, что Николь. Ну вот, наконец я узнала твое имя. А то он мне по телефону все разные называл. Шутник. А я Мэри.

— Мэри, вы не поняли, я не…

— Конечно-конечно. Я все поняла. Пойдемте в дом. Вы, наверное, сильно устали. Сейчас покормлю вас, уложу спать, а завтра поговорим. — И она пошла в дом.