Оказавшись в своeм "доте", Иван пристроил пулемeт, метнулся в первый окоп за СВТ, прихватил и немецкий МП. Это его последнее место, нужно собрать всe оружие, чтобы было под рукой. Взял винтовку, нашел в прицеле бронетранспортeр и стал ждать, когда тот подойдeт на такое расстояние, с которого Иван гарантированно не промахнeтся.

Генерал Романов рассматривал идущий впереди бой. Кто-то отчаянный в одиночку вступил в схватку с фашистами и сейчас умело расстреливает из пулемeта наступающий на него взвод пехоты.

- Ай, да молодец! - похвалил бойца кто-то из работников штаба.

- Да, мой это боец! Мой! - Суетился рядом с генералом капитан Лазарев. - Из моего батальона. Красноармеец Ковалeв.

- Почему так решил? - Удивился генерал.

- Да, во всей дивизии больше такого верзилы нет. - Убеждал его капитан. - К тому же он и снайпер, и пулемeтчик. А этот и из винтовки стрелял, и из пулемeта, дай бог, поливает.

- А здесь он как мог оказаться? - вмешался штабной.

- Я его вчера отправил сопровождать курьера штаба армии.

- Откуда курьер у нас мог появиться? - поразился командир дивизии.

- Не знаю, товарищ генерал. - Ответил комбат. - Но документы были в порядке, и мешок с бумагами при нeм был. Вот я и решил его в тыл отправить. И бойцов в сопровождение дал.

- Бойцов? - Спросил штабной. - Но здесь только один!

- Напарница у него была. Снайперша. - Ответил капитан. - Может, из винтовки она стреляла?

Генерал вновь провeл биноклем вдоль дороги. Немцы почему-то остановились и решили уничтожить этого стрелка. Хотя до дороги настолько далеко, что огонь, даже из снайперской винтовки, может быть только беспокоящим. Но, тем не менее, они пытаются подавить его. Что-то непонятное творится в этом месте.

- Товарищ генерал, разрешите? - продолжил капитан Лазарев.

- Что именно? - Поинтересовался комдив.

- Поддержать Ковалeва. - Обрадовался, что его хотят выслушать комбат. - Ведь погибнет ни за грош! Да ещe у нас на глазах!

- А вдруг это провокация? - Появилось в разговоре новое действующее лицо. Начальник особого отдела дивизии старший лейтенант Попов решил выяснить, чем так долго занимаются комдив и его свита перед дорогой, занятой противником.

- Ты, старлей, хрень не неси! - Поставил его на место штабной подполковник. - Ради того, чтобы тебя заманить, устроили настоящий бой и целый взвод под пулемeт положили? Думай, чего несeшь!

Особист отвернулся, пряча обиженное лицо. Генерал мысленно усмехнулся. Цены бы такому работнику не было где-нибудь в тылу. У него не то, что людишки, но даже мыши и тараканы каждый день отчитывались бы о проделанной вредительской работе и стучали друг на друга. Но вот на фронте люди делать этого не хотели. Несмотря на все старания старшего лейтенанта. Каждый раз, вызванный для очередной задушевной беседы, боец или младший, а то и средний, командир делали удивлeнные глаза, когда особист пытался им намекнуть о возможной вредительской деятельности их сослуживцев, клялись партией и комсомолом, а то и пытались божиться и креститься, что такого в его взводе, роте, батальоне БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. Генерал Романов был с ними согласен. Вредить надо в штабах, а не на передовой! С пером в руках это получается намного эффективнее, чем с пулемeтом, тем более повeрнутым в сторону противника.

- Так, как же, товарищ генерал? - Настаивал на своeм капитан Лазарев. - Можно я, со своими бойцами? ...

- Давай, капитан! Но только не сам! Пошли с десяток бойцов, нам тут не нужно особо шуметь. - Решился комдив. Повернулся назад. - Матвей Егорыч, сколько у нас снарядов осталось?

- По десять снарядов на ствол, из тех, которые сумели вытащить. - Доложился командир противотанкового дивизиона майор Сапронов. - Правда, ещe у трeхдюймовок полсотни выстрелов есть, но там, полностью боеспособное, только одно орудие.

Генерал знал всe это и сам. Неделя тяжелых боев даром не прошла. Генералы Вермахта выбрали его дивизию в качестве основной жертвы и стремились пробить еe оборону почти неделю, нанося удары различной интенсивности по разным направлениям. Проверяли оборону отдельных батальонов, испытывали стойкость полков и даже прощупывали отдельные роты и взвода. В конце концов, перенесли удар восточнее и на второй день сумели прорвать оборону. Конечно, и дивизия там была, не чета его соединению. Он, со своими полками, почти, с первого дня войны в бою. Ковно брали, добивали остатки немецких войск в Прибалтике, были переброшены в состав Прибалтийского фронта, сдерживали, сколько могли, немецкое наступление. И держались бы и дальше, но вчера к вечеру пришeл-таки приказ об отступлении. Жаль, конечно, что поздновато. Будь у него, хотя бы, сутки времени он не только сумел бы прорвать кольцо окружения, но и вывел бы большую часть своей техники, брошенной, хоть и выведенной из строя, далеко позади. Ведь и эти орудия вытащили только потому, что они были на конной тяге. Бензин и соляра давно закончились, после того, как немецкие лeтчики, не глядя на потери, старательно проутюжили все ближайшие железнодорожные станции. Пусть и не осталось теперь у Люфтваффе на их участке фронта самолeтов, но свою задачу они выполнили. И сейчас преимущество в манeвре на стороне Вермахта, а его дивизии остаeтся только пятиться на восток, ожидая когда командование фронта перебросит подкрепления.

Хотя фронт не торопится. То ли резервы заняты в другом месте, то ли их направление не самое важное? И где-то противник нанeс удар намного мощнее. Этот "Варшавский чирей", как, в сердцах, обозвал выступ советских фронтов в Польше их комфронта Ватутин, намного опаснее для нашей армии, чем для немцев. Что и доказали сейчас германские войска, ударив с выступа Восточной Пруссии на юг. И сейчас торопятся к Варшаве. Хотя какой в этом смысл? Три недели назад этот удар принeс бы намного больше пользы немцам. Но они почему-то тянули? Не хотели повторять майских ошибок? Вполне возможно, что удар Манштейна был всего лишь отвлекающим манeвром, нужным для успокоения командования Красной Армии. Если это так, то свою роль он выполнил.

Прибежал командир разведчиков, которому была поставлена задача проверить окрестности и найти наиболее подходящее место для прорыва через шоссе.

- Ну, старший лейтенант, что у нас хорошего? - Встретил его генерал.

- Товарищ генерал, мои разведчики прошли вдоль дороги километра по три. Удобнее всего подходы к шоссе километра на полтора южнее. Дорогу лучше всего перекрывать на вот этом повороте. - Разведчик указал на место недалeкого боя. - Мы, кстати, неподалeку отсюда кое-что интересное нашли.

- И что именно?

- Вам лучше самому посмотреть. - Разведчик протянул генералу вскрытый мешок курьера и удостоверение командира РККА.

Удостоверение было обычным. А вот содержимое мешка очень занятным. Вместо штабных карт, как значилось в сопроводительных бумагах, там находились чистые бланки удостоверений и красноармейских книжек, разного рода справки и накладные, а также деньги, как советские рубли, так и германские марки, и даже польские злотые, ещe имевшие частичное хождение в Польше.

- Занятный мешочек! - Сказал генерал. - И где вы его добыли?

- Здесь метрах в трeхстах. - Командир разведки кивнул головой в направлении на северо-запад. - Нашли свежую могилу. На ней табличка: "Старший сержант Краснова и красноармеец Ковалeв".

- Вот, стало быть, где Ольга! - Вмешался капитан Лазарев. - А Ковалeв на дороге, бой ведeт. Оттого, значит, и не отходит, что заранее себя похоронил! А что с шофeром и курьером?

- Шофeр, судя по всему, неподалеку закопан. А вот курьера мы в овраге обнаружили, вместе с тремя убитыми немцами. Удивились тому, что обычного бойца похоронили, а лейтенанта, как собаку бросили. Проверили документы, осмотрели мешок. А затем более тщательно обыскали одежду этого курьера. И вот, что нашли!

Разведчик протянул генералу клочок шeлковой ткани с надписью готическим шрифтом и металлический жетон.