— Арайя в бешенстве? — сразу понял это по лицу любовницы Пьетро.

— Он не просто в бешенстве, он готов тебя убить. И даже меня прогнал. Милость к тебе императрицы отравляет его словно яд.

— Вот и пусть сдохнет от бешенства, — засмеялся Пьетро. — Я по нему не заплачу.

— Скажи, Пьетро, а тебе самому было не противно лежать в кровати с козой?

— Нет. В этой стране нет понятия противно или нет. В этой стране есть — угодно сие императрице или не угодно. И если угодно, то не противно. Кто посмеет меня осудить, если сама императрица смеялась моей шутке? Да и плевать мне на их осуждение. Сама посмотри на князя Волконского, что в шутах вместе со мной служит. Ему пинки и зуботычины дают в присутствии всего двора. И его зятья Бестужевы над теми шутками вместе с императрицей потешаются.

— Этого мне никогда не понять. Они странные эти русские. Такие дикие и необузданные.

— Но интересные. Мария, мне здесь нравиться. Жизнь в России, в её столице, не перстная и не бесцветная. Здесь можно ходить по лезвию ножа и наслаждаться опасностью.

— Не слишком это приятно постоянно ходить по лезвию. Хотя кому как. Здесь многие играют со смертью….

При императрице Анне Ивановне в кувыр коллегии шутовской кроме шутов и шутих состоял целый особый штат девок, коих Анна называла полудурками. Это были так называемые болтушки. Все они были девицами знатного происхождения и с фигурами отменными. И их отбирали для Анны по всей стране.

Коли узнают, что где-то имеется девица, любительница поболтать и посплетничать, тотчас указ летит — доставить сию говорунью ко двору ея императорского величества.

Болтушки заменяли Анне чтение газет. И они сообщали многие городские сплетни, до коих императрица была большая охотница. Где какого любовника принимали, где кому рога наставили, где кого из окна вышвырнули или голым в реку швырнули. Императрицу интересовали курьезы Петербурга. Такова была Анна…

Год 1736, август, 7 дня. Санкт-Петербург. Заговор в доме Левенвольде.

Карл фон Левенвольде, обер-шталмейстер двора её императорского величества, принял своего младшего брата в своем доме на Васильевском острове в голубом кабинете.

Этот кабинет был отделан лучшими мастерами во время его долгого отсутствия. За всем присматривал управляющий Левенвольде, француз Тардье, и сумел угодить своему господину.

Рейнгольд уже давно не видел старшего брата. Карл много ездил по Европе с дипломатическими поручениями. Россия вступила в войну с Османской империей, и фельдмаршал Миних уже ворвался в Крым и громил там войска хана. Старший Левенвольде побывал в Вене, где его принял император Карл VI, побывал в Дрездене у Августа III, побывал в Берлине, где удостоился аудиенции короля Фридриха-Вильгельма I.

— Ты желал меня срочно видеть, Карл? С чего такая спешка?

— С того, братец, что нам пора действовать. Бирена стоит с моего пути убрать. И убрать быстро. Пока меня не было он не вылезал из спальни императрицы! И Анна вчера вообше не пожелела меня принять. Ты понимаешь? Власть уплывает из моих рук. Могу ли я сие допустить?

— Я знаю, что Бирен за последнее время усилил свое влияние на императрицу. Но что мы с тобой можем сделать? Это воля Анны. Мы и так много получили в России. И слишком зарываться не стоит, брат.

— Но можно получить еще больше. Левенвольде многое могут, братец. И если Бирен исчезнет, то я стану обер-камергером двора, затем герцогом Курляндии и Семигалии, а затем….

Карл Левенвольде сделал паузу. Рейнгольд спросил:

— А затем?

— Кем-то побольше герцога Курлядского.

— Кем же? — не понял брата Рейнгольд.

— Анна больна, братец. И сюда тащиться жених для юной принцессы Анны Леопольдовны, принц Брауншвейгский. Император Карл VI мне все уши прожужжал о том, какой смышленый сей молодой господин и каким он будет отличным мужем и отцом. После того как императрицы не станет Анна Леопольдовна и принц Антон станут в России выше иных. И при этой парочке Левенвольде смогут править Россией.

— Императрица еще полна сил, Карл. Она постоянно охотиться и много веселиться на балах.

— Но я переговорил с лейб-медиком Фишером. Он сказал, что у матушки-государыни урина загнивает внутри её тела. А по урине многое врач сказать сможет. И Фишер урину Анны часто наблюдает. И если она умрет, то стране будет нужен регент! Ведь малолетний отпрыск Брауншвейгской четы, коли такой вскорости родиться, не станет Россией править до совершеннолетия своего. А Анна Леопольдовна и принц Антон Бранушвейгский талантами никакими не блистают.

— Про сие говорить еще рано, брат. Императрица жива и умирать завтра не собирается.

— Но нам думать надобно уже сейчас. А то потом поздно будет. Я должен занять место подле императрицы вместо Бирена. И для этого нам с тобой нужно чтобы Бирен умер.

Рейнгольд понял, что его старший брат настроен решительно и с пути не свернет.

— И как нам этого добиться?

— Яд! — проговорил Карл. — Яд — старое проверенное оружие рода Левенвольде.

— Но это весьма опасно! Времена нынче не те, брат.

— Не беспокойся, Рейнгольд. Это не фамильный яд Левенвольде. В моем перстне яд, что я привез из Европы. Называется "Аква Тофана". Если подсыпать его в напиток Бирена, то он умрет спустя три дня.

— И как это сделать? Кто поможет нам его подсыпать? Подкупать слуг дело опасное.

Рейнгольду все больше и больше не нравился этот план. Но Карл был настойчив.

— Буженинова, любимая карлица императрицы нам поможет.

— Буженинова? И как ты думаешь добиться её помощи? Ею трудно управлять, Карл. Рассказать ей про сие — подписать приговор себе. Она тут же проболтается императрице. А как воспримет сие Анна?

— Но кто станет ей рассказывать, братец?

— Но как же тогда Буженинова нам поможет? Объясни.

— Она мечтает выйти замуж. Знаешь про это?

— Про это знают при дворе все. Она ежедневно твердит про это государыне. Но я не могу понять, Карл, как нам это поможет?

— А ты подумай. Буженинова мечтает о замужестве. И выйти желает не за кого попало, а хочет составить партию.

— С кем? — Ренгольд вспомнил некрасивую и вечно грязную камчадалку.

— У неё большие планы, братец. Среди шутов императрицы есть князь Голицын. Я думаю, ты знаешь про него?

— Квасник?

— Именно. Квасник. Он обносит гостей квасом. И в бокал Бирена может попасть яд. И Квасник поднесет бокал герцогу. Понял теперь?

— Но кто подсыплет яд?

— Буженинова это сделает! А Квасник поднесет напиток Бирену, — повторился Карл. — И через три дня его не станет. И место в спальне императрицы — мое.

— Я все еще не понял всего, Карл. Но для того чтобы она подсыпала яд в бокал нам нужно рассказать ей, что это яд. Ведь пока про "Аква Тофана" знаешь ты, и знаю я. И более никто. Но если мы посвятим в это дело Буженинову, то завтра про это узнают все.

Карл Левенвольде снял с пальца перстень с красным камнем, внутри которого был яд. Он подал его Рейнгольду.

— Возьми. Мы все сделаем умнее. И никто не догадается.

— И как же это сделать?

— Ты возьмешь этот камень и расскажешь при дворе историю о том, что он помогает достичь желаемого в делах любовных. Допустим, расскажешь так, что твой предок долго страдал от безнадежной любви к дочери одного барона, но она отвергала его. Затем одна колдунья вручила ему сей камень, и он опустил его в бокал любимой всего на несколько минут. Затем вытащил камень, и питье подали женщине. Она выпила его и сразу полюбила нашего предка.

— История интересная. А дальше?

— Ты просто расскажешь об этом при всех. А затем незаметно для других, но так чтобы видела Буженинова, кольцо потеряешь. Затем, немного погодя, заявишь о потере. И все будет сделано само собой. Тебя при этом никто не заподозрит.