Десятник все понял и подскочил к строю солдат.

– Приготовиться! Копья во фронт! Мы встретим в сомкнутом строю!

Солдаты охраны рыбозасолочных сараев были неплохо вооружены и прошлом прошли неплохую выучку в рядах регулярной пехоты, в победоносных легионах империи. Но их было всего немногим больше сотни человек, а рабов в сараях содержалось более пяти тысяч.

Скилий вывел свою орду рабов из ненавистной тюрьмы и решительным шагом направился к воротам.

Гикелон мог видеть сотни глаз, горячие взоры которых полные ненависти были направлены на него! В этот момент суровый начальник над рабами вспомнил свою жертву с набитым солью ртом. У того раба были вот такие же глаза. В них были ужас и ненависть. Теперь он понимал, как много они могут рассказать – эти человеческие глаза!

– Скилий! – Гикелон увидел впереди знакомое лицо. – Ты же здравомыслящий человек! Уговори рабов вернуться на свои места и никого не накажут! Мое слово в том порука!

– Твое слово, Гикелон? – громко произнес Скилий. – Теперь мы слушаем не твои слова! Мы слушаем голос богов! Богов подземного мира!

– Опомнитесь! Вас ждет страшная казнь! Еще есть время одуматься!

Но толпы рабов все прибывали и прибывали.

– Эй! Там впереди! Уступи дорогу рабам! – заявил Скилий

Топа за его спиной издала многоголосый нестройный крик. Он прокатился подобно волне по рядам восставших и поколебал дух солдат охраны.

– Стоять на месте! – заорал эгастериарх. – Мы опрокинем подлых рабов!

Но в тот же момент пущенный меткой рукой камень ударил его по лбу. Гикелон схватился за голову и рухнул на землю.

– Мы раскроим их строй и пережрем подлых рабов! – вторил ему Гай. – Они трусливые бараны и драться не умеют!

Скилий в свою очередь обернулся к слоящей за его спиной толпе и прокричал:

– Вперед, рабы!

– Перебьем охрану!

– Пустим кровь этим собакам!

Толпы грязных с изъеденными страшными язвами руками и ногами рабов-рыбников бросились вперед. Первый десяток своими телами напоролся на выставленные копья. Острые наконечники разрывали тела, и страшные вопли боли, отчаяния и ненависти разрывали уши.

Скилия копья не тронули, хоть он был впереди всех. Он протиснулся между двумя солдатами и полоснул одного мечом! Острый клинок рассек горло несчастного, и старого раба обдало фонтаном крови.

Второй ряд стражи взялся за мечи, вырвался за ряд копейщиков, и врезался в строй рабов. Солдаты хоть и отяжелели от долгого безделья и пьянства, но все же были профессионалами и умели обращаться мечами. А в настоящее время шла речь о жизни и смерти.

Мечи с хрустом врезались в тела рабов и рассекали кости и крошили позвонки. Рабы умирали, но ярость их не уступала страху смерти. И они ценой своих жизней облепливали воинов и валили их на землю.

Когда пало более 20 солдат – боевой строй стражи был сломан. Рабы тяжелыми скребками разбивали щиты воинов и уничтожали их. Все-таки численное превосходство сыграло на этот раз свою роль.

Началась расправа. Опьяневшие от крови рабы рвали своих надсмотрщиков и охрану на куски в буквальном смысле слова.

Раненого эгастериарха, подняли и привели в чувство двое рабов.

– Он жив, братья! – заорал один из них. – Смотрите! Это наш эгастериарх!

– Ты бил меня железной палкой по ребрам, тварь! – орал на Гикелона второй, раб с многочисленными ранами на теле. – Сейчас мой черед!

И босая нога врезалась в живот эгастериарху. Затем еще и еще раз. К избиению присоединились и другие рабы.

– Стойте! – заорал кто-то. – Стойте! Не дайте ему так легко умереть!

Рабы отхлынули от тела.

– Разве так умирали наши братья по его приказу?! Пусть и он сдыхает долго и мучительно!

– Верно! Поставить его на гвозди!

– Нет! Накормить его солью!

– И верно! Так он убил Тагора! Заставлял жрать соль и потом он умер с страшных корпиях.

– Соли сода!

Из засолочных амбаров тут же принесли мешок соли и высыпали к ногам избитого эгастериарха.

– Жри, собака! – кто-то толкнул его ногой.

Тот потряс головой.

– Братья! Он отказывается от нашего угощения. Господин не привык есть сам. Он любит, чтобы рабы ухаживали за ним!

– Ну, так окажем ему последнюю услугу! Раскройте ему рот!

Рабы схватили эгастериарха и задрали ему голову верх. Один из восставших раскрыл ему рот вставив между зубов свой нож. Другие стали горстями бросать ему соль в рот пригоршнями.

Но Скилий вмешался в процесс казни. Он растолкал рабов и всадил свой меч в горло эгастерирху.

– Хватит! Увлеклись казнями! Вы вначале добудьте победу!

– Но мы же перебили охрану, Скилий? Чего же еще?

В этот момент подошли рабы приведенные Сарматом.

– Скилий! Другие ворота чисты! Никто не ушел. А вы здесь неплохо поработали.

– Да. Возьми доспехи для твоих людей, Сармат. Они умеют держать мечи в руках и потому станут нашим ударным отрядом. Мы идем за твоими лошадьми. А поле можно уже с кавалерией пройти по другим сельским эргастериям и начать сколачивать отряды восставших.

– Ты, прав! А скоро гладиаторы поднимут Помпеи и Геракланиум! У нас будет до 5-10 тысяч бойцов. С таким отрядом можно вступать в битву и с римскими когортами.

– Вооружай своих степняков и выступай. А я здесь пока задержусь! Но скоро тебя нагоню…..

Юлия остановила свои носилки у порога дома ланисты Акциана. Рабы покорно опустили их и дворе сопровождающих факелоносцев услужливо распахнули створки, давая госпоже выйти.

– Доложите, господину Акциану, что его хочет видеть Юлия Виндекс! Он должен помнить моего отца и меня и не заставит ждать у порога!

Раб привратник у ворот молча поклонился и пропустил господу в дом. Другой раб отправился с докладом к Акциану. Через несколько минут к ней навстречу вышел сам господин ланиста.

– Юлия? Ты всегда желанный гость в моем доме. Я всегда уважал твоего отца пропретора (пропретор – наместник провинции в римской империи назначаемый сенатом) Лугудунской Галлии Гая Юлия Виндекса. Он первым восстал против Нерона! И за это достоин вечной благодарности римского народа.

– Рада, что ты не забыл имени Гая Виндекса. Я прибыла к тебе с просьбой, Акциан.

– Рад выполнить любое твое желание, прекрасная Юлия.

– Я желаю купить одного из твоих гладиаторов.

– Догадываюсь кого. Тебе нужен Децебал? Ты спасла его от смерти, и он и так принадлежит тебе! Я все знаю о твоей роли в этой истории, Юлия и мне ничего не стоит пояснять.

– Нет. Я принесла деньги и заплачу тебе. Но Децебал не должен знать, что я его выкупила. Он слишком горд, чтобы получить свободу таким образом.

– Могу я узнать, что ты желаешь делать дальше, Юлия?

– Уехать из Италии! Мне даже ненавистен воздух этой благословенной провинции куда сейчас съезжаются многие римские патриции чтобы погрязнуть здесь в кутежах и грязном разврате.

– Уехать? – задумчиво произнес Акциан. – Это хорошо бы. Может быть я бы не прав когда рвался в Италию, думая найти здесь богатство и почет?

– Нет, Акциан. Ты был прав, но ты сделал одну ошибку. Ты купил себе не тех рабов! Децебал и ему подобные никогда не склоняют голов.

– Это так и я зря потратил на него столько денег.

– Потратил? Я принесла тебе деньги, Акциан. Вот возьми этот кошель. Здесь ровно 10 тысяч сестерциев. И не возражай мне. Я сама желаю вернуть тебе эти средства.

Он бросила на столик туго набитый монетами кошелек.

– Я сделаю все так, как будто он сам добыл себе свободу и мы вместе покинем Италию.

– И он согласен на это бегство? – спросил Акциан.

– Да. Мы с ним уедем на моем корабле в дальние провинции империи и начнем новую жизнь.

– Хорошо если все произойдет так, как ты сказала, Юлия. Но боюсь, что Децебал не согласиться на такой вариант. Он вбил себе в голову идею с восстанием и вряд ли от неё откажется. А если он начнет это восстание, то его ждет смерть! Он упрям как осел и находиться в плену опасных заблуждений. Идея освободить человечество самая вредная из всех, что я слышал. Я всегда понимал, когда человек мечтает о свободе, славе и богатстве для себя. Эти люди понятны и предсказуемы. Но есть и другие. Они непременно хотят сделать счастливыми всех. На меньшее они не согласны.