Пробуждение было крайне неприятным, в висках стучало, во рту горьковатый привкус и тошнота. На секунду Маше даже показалось, что она все еще в подвале у Шереметьева, но всего лишь на секунду. Потом она вспомнила. Ужас охвативший ее не поддавался сравнению и описанию. Судорожно глотая воздух, она открыла глаза, серый бетонный потолок, маленькое окошко сбоку. В комнатке был полумрак, того света что попадал туда, было не достаточно, попыталась приподнять голову и оглядеть помещение, но не смогла. Она была распята на кровати, вокруг головы был плотный ремень, прочно удерживающий ее на месте. Где то скрипнула дверь, и над ее головой склонился Синицын.

-ты, придурок, что ты творишь, у меня же маленькая дочь!

-не хами, я помню, я позабочусь о ней

У Маши перехватило дыхание, мысль о том, что этот гад подойдет к ее дочке, привела ее в состояние паники, от беспомощности стало темнеть в глазах. Сильный удар вернул ее в сознание

-не смей отключатся, шлюха, сегодня ты за все заплатишь

Маша вспомнила, как совсем не давно, слышала эти слова от другого человека и недоумевала, что же она им всем такого сделала. Она смотрела в его глаза, они были безумны, создавалось впечатление, что он говорит не с ней. Его обвинения в измене, отказах, в пустую потраченной жизни, проклятья ее греховной любви, как то не вязались с реальностью. На все возражения и попытки образумить его, получала лишь сильные удары. Он насиловал ее в течении долгого времени, которому Маша потеряла счет. После каждого соития, как будто приходил в себя, даже называл ее по имени, но спустя несколько минут все повторялось, его больной разум поглотил весь его здравый смысл. За маленьким окошком давно стемнело. Машино израненное и несколько раз клейменное раскаленным железом тело, превратилось в сплошную рану. Безумно мучила жажда, сознание меркло и каждый раз после потери его, она получала добрую порцию тумаком. Его злило и раздражало, абсолютно все, даже то, что Маша молчала и не плакала. Но она продолжала молчать, даже, когда он взялся за нож и стал оставлять на ее теле надрезы, она только мычала ,возможно только по этому он еще не вырезал ей язык. Мысли путались, и она благодарила свое слабое сознание за это. Маша понимала, что ей осталось не долго, и молила бога успеть истечь кровью, до последних штрихов, на его полотне. Вдруг , ей показалось, что ее воображение начало свою игру, она услышала звон колокольчика чистый и звонкий и решила что умирает, но затем руки Синицына сомкнулись на горле, и наступила ночь.

Яркий свет пробился сквозь ресницы и она увидела Маркуса. Подумав, что умерла, она опять отключилась. Сквозь бред она слышала, какие то крики, но возможно это кричала она, она уже не знала, где реальность, а где забвенье все совсем перепуталось.

44

ковчег

Слово «остолбенел» слабо подходило к тому состоянию в котором прибывал Александр после известия о пропаже Марии Арбатовой. Его просто парализовало, он смотрел на Генриха потерянным взглядом в котором был немой вопрос и такая боль, что старый вояка не выдержал и отвел глаза. Они оба молчали, понимая, что говорить о чем то, просто бессмысленно. Время тянулось, он знал, что в поисках участвуют все , но учитывая ситуацию шансов с каждой минутой оставалось все меньше. Он отменил все запланированные встречи, все переговоры и даже прогулку с детьми. Он не мог себя пересилить. Бегая по кабинету из угла в угол, он вздрагивал при каждом звонке. Его богатое воображение рисовало жуткие картины, а после того, как он прочел полный отчет о маньяке, Александр чуть не сошел с ума. Подчиненные не могли понять в чем собственно дело, все избегали его, и даже ребятишки пришедшие узнать почему отменили прогулку не решились зайти, увидев отца в таком состоянии.

-Генрих, почему мне никто не доложил о маньяке?

Тот устало покряхтел в кресле, надел очки и внимательно уставился на своего друга

-и что бы ты сделал? Поехал высаживаться на побережье?

Александр промолчал понимая абсурдность своих нападок

-прости, я сам не понимаю что говорю.

-но эта женщина действительно стала мне не безразлична, она столько сделала для этих людей, почему же с ней постоянно случаются такие жуткие вещи?

-наверно по тому, что она все таки отличается от большинства, и эта ее особенность, привлекает к ней очень разных людей. Например, таких, как ты. Шереметьев, или этот сумасшедший маньяк. Яркие люди всегда уязвимы. Поверь, твоя жизнь стоила мне не одного седого волос

Опять покряхтев, добавил Генрих.

- я не понимаю, как случилось, что рядом не оказалось ни какой охраны, мы ведь еще после прошлого происшествия, дали распоряжение?

-дело в том, что она, отказалась от круглосуточной охраны, да и вообще от охраны в целом, ты же помнишь, нам пришлось приставить к ней охрану тайно. Ну и раньше семи она вообще из дому никогда не выходила, а на выходные максимум в девяти. Когда агенты пришли к ее дому, Марии уже не было, ее дочь убежала к Маркусу, за тем он выскочил, как ошпаренный и больше их пока никто не видел. Ни ее, ни его.

Александр недоумевал

-неужели за столько месяцев у вас не образовался круг подозреваемых?

-ну почему же, есть некоторые на примете, только их человек восемнадцать по моему. Сейчас проверяют всех, многие уже вышли из под подозрения.

Закат окрасил кабинет в розовый цвет, от нервного напряжения у Александра сводило скулы. Так было всегда когда эмоции не находили выхода. Он метался в ожидании известий как загнанный зверь, но каждые пол часа ответом ему была тишина.

45

побережье

Маша открыла глаза, изображение плыло, во рту был привкус крови. Весь ужас случившегося навалился комом и сразу. Стало трудно дышать, замутило. Она повела рукой, рядом никого, с трудом повернула голову. В углу у капельницы стояла медсестра Римма, Маша позвала. Голос был хриплый и чужой, язык не слушался. Медсестра вздрогнула и чуть не выронила шприц.

-о Машенька , вы пришли в себя, не поднимайтесь вам нужен покой , сильнейшее сотрясение мозга, сломанные ребра и большая потеря крови, не говоря уж о ссадинах и порезах, нужно лежать.

И она со шприцом подскочила к ней пытаясь поставить успокоительное. Маша отвела ее руку

-где моя дочь?

-я не знаю, но приходила со Светой с утра, я ее не пустила, вы ужасно выглядите, напугается еще.

-а Маркус где, он то не напугается, он видел меня.

Медсестра остановилась и в недоумении уставилась на Машу

-в чем дело, что с вами Римма?

-Маша вы ничего не помните?

-чего я не помню?

Начиная нервничать ,спросила Маша.

-успокойтесь, успокойтесь, сейчас я вам укол поставлю и все будет хорошо.

-все нормально , отвечайте на вопрос.

Уже резко оттолкнув медсестру, сказала Маша и села в кровати.

-где Маркус?

-на площади, наверно уже, сегодня казнь, через пол часа уже

-чья казнь?

По выражению лица Риммы догадываясь, что с Маркусом , что то случилось.

-его казнь.

Маша соскочила и начала искать свои вещи судорожно перебирая простыни и бинты, врезаясь во все, что попадалось на пути

-господи почему его то

- ну как же, он же вас изнасиловал и чуть не убил!

-он меня изнасиловал?!

Маша даже остановилась

-что за бред, он меня спас, меня изнасиловал Синицын. Маркус нашел меня, как раз вовремя, еще немного и этот маньяк вырезал бы мне глаза.

Бросила она через плечо, выскакивая из палаты босиком в больничной пижаме, одежды она не нашла. На улице моросило, голова кружилась и холодный дождь приводил в чувства, шатаясь и падая Маша бежала к площади, люди встречающиеся на пути расступались оторопев. Ноги сводило от холода,- «господи только бы успеть. Почему они решили что это он,» -ее вырвало. В голове был полный бардак, сил не хватало, задыхаясь, она упала на колени рядом с кустарником, и вовремя. Подняв голову, она увидела в нескольких метрах Синицына, он шел в сторону больницы. Мышцы свело от ужаса. «Добивать пошел ,»-подумала Маша,- «ну иди ,иди, урод.» А сама соскочила и прячась за кустами, побежала дальше. Грязная ,окровавленная, босая с болтающейся капельницей на руке Маша выскочила на площадь и заорала