– Ты же обещала мне ничего не предпринимать самостоятельно! Ты убила себя, понимаешь, ты убила себя! – Джонни в отчаянии уже не пытался подбирать обтекаемые слова. – Когда плесень опять начала расти у тебя в голове, докторам еле удалось переманить ее на кожу. И что теперь? Ты все испортила! Давай сюда эту мазь! Где банка с порошком? Сыпь его на пятно, скорее!

Джонни вырвал тюбик из руки Лолы, а вот сыпануть ей на кожу порошка из банки не сумел. Лола выставила вперед ладони, защищаясь, и такое недоумение в перемешку с испугом было у нее в глазах, что Джонни, вынужден был дать ей объяснение своим действиям. Сбиваясь от волнения, он пересказал ей то, что услышал от Шерара.

– Ты хочешь, чтобы я, я полюбила это? – Лола с отвращением дотронулась до серого пятна.

– Я не хочу этого, я хочу, чтобы ты жила, понимаешь, жила! А для того, чтобы жить, тебе придется мириться с плесенью!

– Ни за что!

Твердости в голосе Лоле хватило только на это “Ни за что!”, и тут же она залилась слезами, опустила плечи, согнулась.

Джонни в мгновение ока оказался подле нее. Он подхватил ее на руки. Грудь его ходила ходуном, но не из-за того, что он пробежал стометровку. Колени его слегка подрагивали, но не от слабости.

– Мы ей не дадим поблажки, мы убьем ее, если ты того хочешь! Мы убьем ее! Ты будешь жить без всякой дряни на коже, ты будешь жить свободной!..

К этому времени стемнело. Джонни готов был забрать Лолу отсюда немедленно, но куда они отправились бы ночью? В Имперский Институт или в институт Ситроена? Там они побывали. Искать же какую-то новую лечебницу, конечно, сподручнее было бы днем.

Рано утром Джонни отправился к доктору Шерару – предупредить, что они покидают инсти shy;тут. Шерар, видя, что Джонни держится уверенно, переубеждать его не стал. Он сказал:

– Конечно, это ваше дело, мистер Голд, ваше и вашей жены, избрать подходящую для вас больницу. Жаль, что мы вам не подошли. И куда же вы собираетесь направиться, если не секрет?

– Мы еще не решили.

– Если хотите, я вам посоветую одного врача. Вы, кажется, не стеснены в средствах.

– Что, это так дорого будет стоить?

– Думаю, да.

– Пожалуйста, говорите.

– Его зовут доктор Кроф. Мы когда-то работали вместе. Если кто-то и может избавить вашу жену от плесени, то это только он.

– Вы сказали “избавить”, не “подружить”? Я не ослышался?

– Да, я сказал “избавить”. Кроф не является сторонником нашего способа решения проблемы. Он всегда работал над тем, чтобы уничтожить плесень, и, судя по слухам, он достиг выдающихся результатов.

Джонни вышел из кабинета доктора Шерара с клочком бумаги, на котором был написан адрес – его последняя надежда.

Дверь открыл низкорослый худой мужчина с лицом красным и морщинистым, словно у преждевременно появившегося на свет младенца. На мужчине свободно, как на вешалке, висел некогда белый халат в разноцветных разводах и без единой пуговицы.

Приоткрыв дверь, но не выходя на крыльцо, хозяин дома проговорил, пыхтя рассерженным ежиком:

– Что вам угодно, мистер?

– Вы – доктор Кроф?

– Да, я Кроф. Дальше что?

– Доктор Кроф, мне посоветовал обратиться к вам доктор Шерар из Института Народной Медицины. Доктор Шерар сказал, что вы давно занимаетесь плесенью Брилла и лучше всех умеете ее лечить.

– Кто вы такой? Газетчик? Или вы из тех ученых летунов, которые носятся по институтам, высматривают, нет ли где подходящего открытия, чтобы его можно было спереть? – Голос Крофа напоминал звуки, получающиеся, когда царапают стекло гвоздем.

– Я не газетчик и не ученый. Моя жена больна, поэтому я у вас. Она в машине. (Джонни показал глазами на гравилет, который он арендовал на неделю). Не могли бы вы взять ее на лечение?

– А какие у вас доказательства, мистер, что вы не проныра репортер и не прощелыга со степенью? Вы могли выудить из канавы какую-нибудь пьянчужку, покрытую плесенью Брилла, подучить ее, чтобы она назвалась вашей женой, и вот вы заявились ко мне, чтобы выведать мои секреты, плоды моего труда!

Голова у Крофа непроизвольно задергалась от волнения.

– Можете справиться о нас у доктора Шерара, – проговорил Джонни. – Мы провели в институте Халимана несколько дней, Шерар был лечащим врачом моей жены.

– Почему я должен верить Шерару?

– Тогда наведите справки у секретаря Халимана. Доктор Халиман сейчас в экспедиции, не то он сам подтвердил бы…

– Шерар, Халиман… почему я должен верить им? Да, одно время мы работали вместе, и что с того? Эти ученые мужи – ползающие в моих бумагах тараканы, вот они кто!

– Каких же вы хотите доказательств от меня? – осведомился Джонни, стараясь не раздражаться.

– Если бы вы, мистер, предъявили мне свидетельство о браке и несколько свадебных фотографий…

– У меня нет с собою ни того, ни другого, доктор Кроф.

– Это уже лучше. Если бы при вас, мистер, все это было, я бы не сомневался, что вы все подстроили. Теперь извольте сообщить, в каком именно бюро Министерства Гражданских Актов был зарегистрирован ваш брак? Я пошлю туда запрос, и если ваши слова подтвердятся, я постараюсь помочь вам.

У Джонни на лбу проступила испарина.

– Доктор Кроф, моя жена, миссис Голд, может не дождаться, пока вы получите ответ. Плесень дважды изгоняли из ее мозга, боюсь, она опять начнет развиваться там, и тогда мне не на что будет надеяться. И сил у моей жены уже нет. Вы должны помочь нам, доктор Кроф!

– Всего хорошего, молодой человек.

Кроф сделал попытку закрыть дверь, но Джонни вовремя навалился на дверь с другой стороны и сунул ногу в дверную щель.

Ученый домовладелец, убедившись, что сила не на его стороне, длинно выругался.

Судя по всему, Джонни не приходилось ожидать от Крофа ничего хорошего, но неожиданно лицо ученого пошло пятнами, и выражение злобы сменилось страдальческой гримасой.

Джонни воспрял духом. Возможно, у этого недоноска некогда было большое чувство, и оно вспомнилось ему, или в нем заговорила совесть, нельзя же вот так прогонять молящего о помощи, если можешь помочь.

Джонни поспешно сказал:

– Доктор Кроф, прошу вас великодушно выслушать меня. С тех пор, как моя жена заболела, где мы только ни побывали, она лечилась на Земле, и на Луне, и здесь, на Арламе, – в Имперском Институте, институте Ситроена, институте Халимана. Никто ей не помог, теперь она умира shy;ет. Мне иногда кажется, что она расхотела жить. Вы – наша последняя надежда. Мне не нужны ваши тайны, я только хочу, чтобы вы спасли мою жену.

Джонни говорил, силясь достучаться до сердца Крофа, а Кроф и не смотрел на него. Сначала Джонни казалось, что Кроф вспоминает что-то свое, и мольбы о помощи на этом фоне были вполне уместны. Но нет, вдруг понял Джонни, Кроф рзглядом истукана гипнотизировал кого-то, находящегося у Джонни за спиной.

Тут Кроф заговорил:

– Мистер Голд, не могли бы вы одолжить мне десять тысяч кредов? Чертовски нужны деньги, сэр…

Джонни посмотрел туда, куда пялил глаза ученый. Оказывается, рядом с домиком Крофа приземлился красный гравилет с черной жирной полосой по боку, поверх которой вилась четкая шеренга букв: “Имперская Служба Взысканий”.

Из гравилета вышли пятеро: толстяк с кожаной папкой под мышкой, старик с лицом мумифицированной лягушки, молодой человек скучного вида, все трое – в строгих официальных костюмах, и два полицейских.

Краем глаза Джонни уловил, как запаниковал Кроф – задышал шумно, подался спиною назад, в коридор, нос его покрылся капельками пота.

Скрыться Кроф не успел, растерявшийся и цепенеющий от страха. Да и вряд ли его попытка спрятаться в доме имела бы успех. Прибывшие, конечно, увидели его, еще находясь в машине.

Пятеро мужчин приблизились. Официальный толстяк вежливо произнес:

– Мистер Кроф, если я не ошибаюсь? Я – инспектор Розард, бюро 237 Имперской Службы Взысканий. Вчера на имя директора бюро поступило исковое заявление от управляющего банком “Арламские Гномы”. Вы должны банку десять ты shy;сяч кредов, срок платежа уже истек, признаете вы это?