– Я хочу знать, Кроф, кто ты, мошенник или честный самодур? Отвечай, пока у тебя из ушей не потекли мозги! Вылечишь ты мою жену или нет?

– Я правду сказал, – прохрипел Кроф. – Я умею лечить болезнь Брилла. Я вылечу… э-э… миссис Голд.

– Этого мне мало. Выкладывай, как ты лечишь. Почему это столько людей не сумели найти верное средство против плесени, а ты сумел?

Железные пальцы уже не сдавливали шею Крофа, и он сел, привалившись спиной к стене. Кроф все больше успокаивался. Он возненавидел за звериную силу мальчишку, чуть было не задушившего его, но вместе с тем он поверил Голду. Теперь очевидно, Голд не собирался красть у него научные тайны, он только добивался, чтобы Кроф вылечил эту костлявую клячу, его подружку.

Кроф, потирая шею, поднялся. Джонни сторожил каждое его движение. Кроф сказал:

– Недоумки, у которых вы были, мистер Голд, никогда не совали нос дальше дамских уборных, в этом их ошибка. Даже Халиман, этот “великий исследователь джунглей Арлама”, только тискает туземок и выслушивает их бредни. Да, Халиман на верном пути, лекарство против плесени следует искать здесь, на Арламе, в среде туземцев, которые живут в контакте с плесенью десятки ты shy;сяч лет, но разве Халиман когда-нибудь добьется того, чего добился я? Я не только наладил связь с туземцами, я стал их вождем.

Кроф решил выдавать Джонни информацию тоненькой струйкой, только чтобы тот вновь не ухватил его за горло, но случилось иначе. Разрушение плотины начинается с маленькой трещинки, так и Кроф, начав, уж не мог сдержаться. То, что томилось в его груди, вырвалось наружу, поднимая его в собственных глазах на вершину величия.

С огнем во взоре он повернулся, вытащил из тайника в стене медальон с изображением крылатого ящера, как будто выточенный из слоновой кости, и торжественно показал его Джонни:

– Это знак власти. Владеющий им является вождем племени ракхов. Ракхи живут в лесах семнадцатого сектора.

Кроф, такой закоренелый циник, благоговейно поцеловал медальон.

– Я хотел бы знать, как вы будете лечить мою жену, – сказал Джонни. – И объясните, почему вы уверены в успехе лечения.

Положив медальон на прежнее место, Кроф произнес:

– Мистер Голд, я уверен в своем методе, потому что испытал его на себе. Чтобы проверить свои догадки и дополнительно кое-чему научиться у туземцев, я заразил себя плесенью. Шерар говорил вам, что туземцы контактируют с плесенью довольно тесно?

– Да. Доктор Шерар говорил, что многие из них умеют так ужиться с плесенью, что она принимает их за своих, чуть ли не за своих родителей, и не вредит им.

– Так оно и есть, и таких туземцев большинство. Однако некоторые предпочитают бой с плесенью союзу с ней. Из этих немногих основная масса рано или поздно гибнет, но единицы все же побеждают плесень. Тот, кто побеждает плесень, получает звание “великого отца”. Я сумел победить плесень на глазах у туземцев.

– Каким образом?

– Специальными упражнениями (медитация, аутогипноз, кое-какие физические приемы) я укрепил свою волю и силой воли изгнал плесень. Она разорвала мне кожу на груди и вывалилась наружу серым червем. И тут же издохла. Плесень не живет вне живого организма.

Джонни испытал разочарование.

– Примерно так же, если я не ошибаюсь, предлагает бороться с плесенью психолог Ситроен. Моей жене этот метод не подошел. Она слишком ослабла, она не в силах заставить себя заняться тренировкой воли.

– Тренировать волю ей не придется, мой способ не в этом. Психологическим способом борьбы с плесенью я воспользовался только чтобы войти в доверие к туземцам. Когда я стал “великим отцом”, мне кое-что удалось подсмотреть у туземцев, а кое-что подслушать. Разумеется, еще мне пришлось кое о чем хорошенько подумать. Так я создал свой метод лечения болезни Брилла. Лучше сказать, метод излечения от болезни.

– Так вы, доктор, какой метод проверили на себе, только тот, психологический? – уточнил Джонни.

– Я проверил на себе оба метода. Первая проверка сделала меня “великим отцом”, вторая – вождем.

– Что собой представляет второй метод?

– Вы, мистер Голд, увидите все собственными глазами.

– Я достаточно широко раскрыл глаза? – съязвил Джонни, которому вступление Крофа показалось слишком длинным. Хотя, так уж сказать, он сам велел Крофу ничего не пропускать.

– Для начала мне нужно получить от вас тысячу кредов наличными.

Джонни достал бумажник, находившийся, конечно, при нем, а не в гравилете, и отсчитал Крофу в ладонь тысячу кредов.

– Теперь я должен сходить в поселок туземцев, это недалеко отсюда, – сказал Кроф.

“Уж не хочет ли он сбежать с моими деньгами?” – подумал Джонни и заявил:

– Я пойду с вами, доктор.

– Как вам угодно.

Они вышли из дома. Кроф жил на окраине города, так что до леса, обиталища туземцев, было рукой подать. Ночь была темной, Арлам не имел спутников-лун, но Кроф направился к лесу, не сбавляя шаг и не озираясь. Видно, по этому пути он ходил не единожды. На предложение Джонни воспользоваться гравилетом он ответил, что тогда они не достигнут своей цели, туземцы терпеть не могли, чтобы к ним заявлялись на машинах. И людей с фонариками туземцы не жалуют.

Через полчаса Кроф и Джонни были в туземном поселке – около сотни хижин из жердей, скрепленных лианами. У одной из хижин Кроф остановился.

– Мистер Голд, мы не можем войти туда вместе, они вас не знают.

– Хорошо, я подожду здесь.

Кроф, отодвинув полог из грубой плотной ткани, прошел в хижину.

Джонни приготовился ждать. В голову ему лезли всякие нехорошие мысли. Кроф мог через подземный лаз улизнуть из хижины, и поминай его как звали вместе с тысячью кредов. Или Кроф пришел к туземцам с деньгами, чтобы нанять среди них для Джонни убийц? Джонни пожалел, что все оружие (игломет, компактный лучемет марки “Комарик”) оставил в багажнике гравилета.

Спустя некоторое время полог, загораживавший проход в хижину, зашевелился. Вместе с Крофом наружу вышел человек с накинутым на голову капюшоном.

– Мы возвращаемся, – коротко сказал Кроф.

На обратном пути Джонни не спускал глаз с Крофа и незнакомца. Разумеется, он шел позади них. Если бы они вздумали напасть на него, для начала им пришлось бы обернуться. Хотя, что уж там, они могли убить его и в поселке, стрельнуть в него из лука какой-нибудь отравленной стрелой. Или они опасались случайных глаз?

Когда лес кончился, Джонни перевел дух. Если бы в голове у Крофа было что-то плохое, Кроф попытался бы осуществить свой замысел в темноте деревьев, так что теперь Джонни перестал о себе тревожиться. А тревожился о себе Джонни постольку, поскольку только в нем, в его активности, заключался шанс Лолы на выздоровление.

Кроф почему-то провел незнакомца не в дом, а в сарай, стоявший вплотную к дому. Войдя вместе с Крофом в прихожую, Джонни потребовал объяснений.

– Это туземец, он нужен нам для лечения вашей жены, мистер Голд, – проговорил Кроф.

– Зачем?

– О, не беспокойтесь, ничего непристойного. Все будет происходить на ваших глазах. Лечение начнем завтра утром. Теперь, если позволите, я должен немного поспать.

Слова Крофа ничего не объяснили, но Джонни не стал на него давить. Кроф оставил свои хамские замашки, и Джонни не хотелось применять к нему физическое воздействие, да и так уж рассудить, раз он завтра сам все увидит, вряд ли сейчас необходимо было требовать от Крофа разъяснений его действий.

Джонни направился к Лоле.

Она спала. Дыхание ее было неслышно, и Джонни, вдруг покрывшись холодным потом, приблизил ухо к ее лицу. Он ощутил слабое движение воздуха. Она была жива, слава богу.

Осторожно, стараясь не разбудить ее, он прилег на край кровати. Плавно и совершенно незаметно для Джонни его мысли потеряли очертания и стали прозрачны. Он словно и думал еще о Крофе и о том, что Лоле предстоит, – и одновременно он видел неспокойное, мятежное, самовластное море и чувствовал его йодистый запах. Или не море это было, а бесконечный космос с редкими звездами-островами, в котором неслась песчинка, хрупкий кораблик его судьбы?