Распахнув дверь спальни, Гейбриел замер на пороге.

— О Господи! — огорченно воскликнул он. — Я совсем забыл про этот разгром! Одну минуту, Энн.

Он сдернул с кровати истерзанное Маклейшем одеяло, разложил его на полу и принялся методично собирать разбросанные по комнате, перепачканные краской вещи: белье, блузку и все прочее. Хантер делал все так быстро и ловко, что Энн залюбовалась им. И еще она ощутила удивительную надежность, исходившую от него.

Собрав и завернув в одеяло все следы учиненного котом погрома, Гейбриел вытащил все это в прихожую.

— Ну, вот, все в порядке, — сказал он, удовлетворенно оглядывая комнату. — У вас найдется лишнее одеяло?

— Внизу в комоде, — ответила Энн.

Хантер достал одеяло, вытащил стопку чистого белья, быстро и аккуратно приготовил постель.

— Все готово, мэм. Вам помочь?

— Нет, я сама. Спасибо!

— И все же…

Он помог ей перебраться на кровать, лечь и подложил маленькую подушечку под больную ногу. Потом заботливо, как ребенка, укрыл одеялом.

— Я побуду рядом, пока вы не заснете. Можно?

— Не надо.

— Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Гейбриел! Хантер взял руку девушки и нежно погладил ладонь своими крепкими пальцами…

Энн открыла глаза. За окном было еще темно. Так темно, как бывает только перед рассветом. Почему она проснулась? Ведь еще очень рано!

В комнате стояла мертвая тишина. Только тикали настенные часы. Энн всмотрелась в циферблат: было начало четвертого. Что же ее разбудило? Глаза постепенно привыкали к темноте. Она повернула голову. Взгляд ее задержался на полу около кровати, где темнело что-то большое и длинное. Энн чуть пошевелила губами и непроизвольно произнесла имя:

— Гейбриел?

Это действительно был Гейбриел. Услышав ее шепот, он встал и, склонившись над девушкой, так же тихо спросил:

— Как вы себя чувствуете, прелестное создание? Время принять вторую таблетку. Готовы?

Энн молча кивнула. Она уже не чувствовала боли в ноге. А проснулась, видимо, ощутив присутствие в комнате чужого человека. Сама не зная почему, она сразу догадалась, что Гейбриел бодрствовал у ее постели всю ночь. Лежал он не на полу, как Энн подумала в первую минуту, а в разложенном кресле-кровати, которое притащил из прихожей. В ногах у него пристроился и Маклейш. Он совсем не напоминал вчерашнего бандита и мирно мурлыкал себе в лапу, которой прикрывал нос.

Энн уже не казалось, что рядом с ней чужой человек. Она ощущала тепло и покой от присутствия Гейбриела. Ей стало как-то по-особому уютно. Исчезло чувство одиночества и неуверенности.

— Почему вы не спите, Гейб? — прошептала она, не отдавая себе отчета, почему называет его так, как он просил.

— Я думал…

Хантер низко наклонился над Энн. Его лицо оказалось совсем близко. Он поправил выбившийся локон девушки и вдруг нежно поцеловал ее в щеку.

— Вы должны были принять таблетку час назад. Выпейте сейчас.

Энн снова кивнула. Лицо Гейбриела исчезло. Она закрыла глаза. С ней происходило что-то такое, чего нельзя было допустить. Она должна была относиться к этому человеку беспристрастно. Она это обещала. Иначе не сможет судить о нем строго и объективно. Именно это завещала миссис Фидерстоун. А что получилось?

Скрипнула дверь. Гейбриел со стаканом воды в одной руке и таблеткой — в другой присел на край кровати.

— Пейте.

— Спасибо.

Энн чуть приподнялась на локте и приняла таблетку. И сразу же снова опустила голову на подушку.

— Хотите еще чего-нибудь?

— Нет.

Это было правдой. Ей действительно больше ничего не хотелось. Достаточно было того, что он сидел рядом. И смотрел на нее. И гладил ее волосы. Энн осторожно вытянула руку и мягко провела ладонью по лицу Хантера.

— У вас такие правильные черты, Гейб. Прямо как у античного героя.

Ей пришло в голову, что хорошо бы потом, когда она уже совсем выздоровеет, нарисовать его портрет. Энн улыбнулась, представив, как он будет ей позировать. Гейбриел на мгновение задержал ее руку у своей щеки, прижал ее к горячим губам.

— О чем задумались? — услышала она его шепот над ухом.

— Я?

— Кто же еще?

— О том, что когда-нибудь и я кое-что для вас сделаю.

— Спасибо. Я буду ждать. Очень ждать… Ну а сейчас давайте еще поспим.

— Спокойной ночи! — ласково прошептала Энн, повернулась на другой бок и мгновенно заснула.

Утром Энн проснулась от соблазнительного запаха жарящегося бекона и ноющей боли в ноге. Она подумала об отце, который всегда предпочитал обильные завтраки и непременно с жареным беконом. Все блюда он от души посыпал перцем. Она старалась готовить его любимые кушанья как можно вкуснее, но не помнила, чтобы хоть раз Дэниел остался доволен ее кулинарными талантами.

Энн села на постели и сладко потянулась, вставать не хотелось. Она чувствовала себя вялой, разбитой, словно накануне злоупотребила наркотиками.

Впрочем, дело вовсе не в наркотиках. Дело в Хантере и во всей этой запутанной ситуации.

Все события предыдущего дня, как в замедленной съемке, прошли перед ее глазами. Энн закрыла лицо руками. Боже, какой это был отвратительный день! Ни одного покупателя в магазине, ничего не продано. Перевернутый вверх дном дом. Сражение с Маклейшем и поврежденная нога. Наконец доктор Джонсон и его предписание сидеть дома целый месяц.

Все это было достаточно скверно. Но главное, что не давало ей покоя, это ее непонятное и совершенно недопустимое отношение к Хантеру. Она вспомнила, как он укладывал ее спать, как ухаживал за ней ночью, вспомнила свои ощущения и… громко застонала. В ту же секунду раздался тихий стук в дверь, и на пороге появился Хантер.

— Доброе утро! Как себя чувствует моя прелестная пациентка? Мне послышались стоны. Или я ошибся?

— Уйдите! — процедила сквозь зубы Энн, натягивая на обнаженные плечи одеяло.

— Что случилось? У вас плохое настроение?

Гейбриел подошел к окну и отдернул штору. Комнату залил яркий солнечный свет.

— Так лучше?

— Ничуть.

Резким движением руки Хантер сдернул с Энн одеяло.

— Поднимайтесь же, черт побери! На улице такая чудная погода. Солнце. Кругом зелень. Птицы поют. От одного этого можно выздороветь! А вы лежите в темноте, как крот! Стыдно!

— Я не хочу вставать! И, пожалуйста, не трогайте меня! Отдайте одеяло!

Энн, забывшись, попыталась приподняться и тут же упала, застонав от острой боли в лодыжке.

Гейбриел бросил ей одеяло, положил на кровать ее халат.

— Вставайте, принцесса! Вот ваш халат. Одевайтесь. Потом я повезу вас в ванную чистить зубы и принимать душ… Что вы еще делаете по утрам? А затем я оттащу вас на кухню и накормлю завтраком!

Энн состроила кислую гримасу и сердито проворчала:

— Что за развеселая муха вас сегодня укусила? Вы всегда по утрам такой жизнерадостный? Или это специально для меня?

Но тут ей вдруг стало стыдно. Почему она разрешает себе срывать отвратительное настроение на человеке, от которого пока не видела ничего, кроме добра? Ведь ничто не заставляет его заботиться о ней.

— Простите, Гейб, — виновато попросила она. — Я не всегда так раскисаю… Просто сегодня… — У нее вдруг перехватило горло, а на глаза навернулись слезы. — Извините меня, Гейбриел.

— Ну вот! Теперь вы плачете. Как не стыдно! Ведь все хорошо. А будет еще лучше. Поверьте мне! — Хантер протянул руку и ощупал ее ногу. — Болит?

— Не-е-т!

— О чем же вы слезы льете? Боитесь за магазин?

— Да-а… — еле выговорила Энн, думая, как, должно быть, сейчас глупо выглядит. Но слезы сами собой продолжали катиться по щекам, а голос отказывался повиноваться.

— Энн, послушайте, — уже серьезно сказал Гейбриел. — Я обещал, что помогу вам, а я всегда держу свое слово.

Энн подняла на него все еще полные слез глаза и пролепетала срывающимся голосом:

— Что в-вы име-ете в ви-иду?

Гейбриел протянул руку и откинул со лба девушки упавшую прядь шелковистых волос. Что-то изменилось в его голосе, когда он заговорил. Тон его был серьезен, а голос звучал взволнованно и очень убедительно: