Раз или два в неделю Мэри спала в его каюте. Он приносил ей еду, время от времени давал чистую одежду и проявлял некоторую привязанность. Но она ничуть не приблизилась к пониманию мужчин.

Временами ей казалось, будто он влюблен в нее, иногда же он, похоже, ее ненавидел. К этому времени она уже знала, что Грэхем женат и имеет двоих детей, и, когда он говорил о своей жене Алисии, в его голосе звучало почти благоговение. Но при этом он упорно укладывал Мэри в постель и, казалось, отчаянно хотел, чтобы она сказала, что любит его. Иногда он доставлял ей некоторое удовольствие, но чаще секс был таким же, как в первую ночь, — быстрым, резким и без всяких эмоций.

На самом деле Мэри испытывала к Грэхему жалость, так как она ощущала, что он непростой человек и, казалось, не имел настоящих друзей. Он не любил военный флот по-настоящему и много раз говорил Мэри, что хочет подать в отставку. Мэри догадывалась, что он трус, который постоянно живет в страхе, ожидая приказ направиться туда, где его может ждать опасность. И все же он любил власть, которую имел, будучи офицером, и знал, что в гражданской жизни для него нет места.

Мэри подозревала, что даже брак, который он так упорно называл счастливым, держался лишь потому, что муж и жена слишком долго находились порознь. Капитан-лейтенант Ваткин Тенч, которого Грэхем унижал при каждом удобном случае, казался гораздо более счастливым человеком.

Тенч был еще одной проблемой Мэри, потому что она чувствовала, что влюбилась в него. Хоть она и сомневалась, что когда-либо сможет посмотреть ему в глаза, если встретит его, с той первой ночи, когда они разговаривали, он покорил ее сердце. Это произошло не из-за его внешности, которая не была особенно примечательной, и не из-за того, что на него можно было положиться как на источник дополнительной еды. Это случилось потому, что он заботился о людях, даже о заключенных. Он мог командовать, не проявляя жестокости, и обладал чувством юмора.

Мэри любила его готовность к улыбке, какую-то тягу к жизни, благородство духа и отсутствие предрассудков. Она уже давно оставила всякую надежду сделать его своим любовником, но рассчитывала на него как на друга.

Теперь Мэри уже знала, что скорее он, чем Грэхем, вписывал ее имя в списки на работу на палубе. Он всегда был добр, разговаривая с ней, и сочувственно выслушивал, когда она обращалась к нему с жалобами. Хотя в большинстве случаев Тенч не мог уменьшить те страдания, которые выпадали на долю заключенных, поскольку все решения принимались на более высоком уровне, он, тем не менее, делал все, что было в его силах.

Тенч очень хорошо знал о сделке Мэри с Грэхемом, но он не проявлял презрения к ней. Он был умным и безрассудно смелым человеком и повидал мир больше, чем кто-либо из знакомых Мэри. Тенч любил порядок и спокойствие, при этом был храбр и верен своему королю и своей стране. С точки зрения Мэри, он вряд ли стал бы лгать или брать взятки, но к тем, кто их брал, он проявлял понимание.

Тенч любил книги и как-то рассказал Мэри, что ведет подробный дневник, который, по возможности, надеется как-нибудь в будущем опубликовать. Мэри часто думала, упоминает ли он о ней в своем дневнике, поскольку чувствовала, что интересует его. Однажды Тенч сказал, что много пишет о своих взглядах на систему наказаний, потому что в будущем этот вопрос вызовет интерес историков.

Однажды, незадолго до Рождества, Мэри вызвали стирать вместе с Бесси. Это был промозглый холодный день, и впервые Мэри предпочла бы остаться внутри. Перспектива стоять на открытом воздухе, нагнувшись над тазом и опустив руки в холодную воду до самых подмышек, казалась не из самых приятных. Только возможная встреча с Тенчем делала это терпимым.

Это было еще хуже, чем она думала. Северный ветер, как ножом, резал едва одетых женщин. Бесси расплакалась через пару минут после того, как опустила руки в холодную воду, и как Мэри ни старалась, она не смогла ее подбодрить.

Они не постирали белье так тщательно, как делали это летом, и к полудню работа была окончена. Всю палубу украшали гирлянды веревок с влажными рубашками, обреченными на замерзание.

Когда женщины направились обратно в трюм, появился Тенч.

— Я хочу сказать пару слов Мэри Броуд, — объяснил он охраннику. — Через несколько минут я сопровожу ее сам.

К удивлению и восторгу Мэри, он провел ее в свою каюту на палубе и дал ей чашку горячего чая. Она обхватила чашку ладонями, чтобы согреться.

— Благослови вас Бог, — сказала Мэри с благодарностью. — Я так замерзла, что думала: еще пара минут — и я умру.

— Я привел тебя сюда не просто, чтобы дать тебе согреться, — возразил Тенч. — У меня для тебя есть новости. Твоя высылка подготовлена.

— Когда и куда? — спросила Мэри, надеясь, что это произойдет скоро и что там будет хоть немного теплее.

— Мы направляемся в Новый Южный Уэльс, — сказал он.

Какое-то время Мэри просто смотрела на него, широко открыв глаза. Раньше он рассказывал ей все, что знал об этой стране, которая находилась на другой части света. Капитан Кук сообщил об открытом им месте, которое он назвал Ботаническим заливом и которое, по его мнению, подходило для колонии каторжников. Но на тот момент, когда Тенч рассказывал ей об этом, он не считал Новый Южный Уэльс вероятным местом высылки каторжников с «Дюнкирка».

— МЫ направляемся? — спросила Мэри. — Вы хотите сказать, и вы тоже? — Она подумала, что не возражает, чтобы ее послали туда, если Тенч тоже там будет.

Он улыбнулся:

— И я тоже. Им нужны морские пехотинцы, чтобы следить за порядком и за вами всеми. Я очень доволен перспективой. Это новая страна, которую я очень хочу увидеть. Англии необходимо присутствие в этой части света, и, если эта страна — все, что было открыто, она может стать для нас важным местом.

Энтузиазм Тенча согрел Мэри больше, чем горячий чай. Когда он продолжал рассказывать о посылаемой флотилии из одиннадцати кораблей, о каторжниках, которые будут строить города, о фермерстве и о том, что по окончании срока каторжникам бесплатно дадут земли, она разделяла кое в чем его восхищение. Мэри всегда хотела путешествовать, долгое путешествие морем не пугало ее, и, если они будут первыми, кто сойдет на берег в Ботаническом заливе, это, вероятно, сулило хорошие перспективы для людей с таким быстрым умом, как у нее.

— Поклянись, что ты не скажешь другим женщинам, — предупредил он ее. — Я говорю это тебе только потому, что надеюсь, что это тебя подбодрит. Я наблюдал за тем, как ты стирала на холоде, и мое сердце устремилось к тебе.

Тенч продолжал рассказывать ей, что в Ботаническом заливе были местные чернокожие жители, что государство имело сведения о наличии там льна и леса и что климат там хороший, намного теплее, чем в Англии. Он сказал, что капитан Кук сообщил о множестве странных животных и птиц, среди которых было большое животное, покрытое мехом и прыгающее на задних ногах, и огромная птица, не умеющая летать. Но хотя Мэри хотела больше узнать об этой новой, такой далекой стране, в ее голове звенели слова Тенча: «Мое сердце устремилось к тебе».

— Когда мы отправляемся? — Это было все, что она могла спросить.

Тенч вздохнул.

— У нас есть приказ посадить тебя на корабль седьмого января, но я подозреваю, что пройдет какое-то время, прежде чем мы поднимем парус. Капитан Филип, командующий этой кампанией, еще не удовлетворен запасами товаров и пищи, которые мы берем с собой.

— Я буду на одном корабле с вами? — спросила Мэри.

— А тебе хотелось бы? — удивился он, и его темные глаза строго посмотрели на нее.

— Хотелось бы, — ответила Мэри прямо, отбросив ложную скромность.

— Я думаю, что смогу устроить это, — сказал Тенч и улыбнулся. — А теперь никому ни слова, особенно лейтенанту Грэхему.

— Он тоже плывет? — спросила она.

Тенч отрицательно покачал головой.

— Это тебя огорчает?

Мэри улыбнулась.

— Нет, нисколько. Я не думаю, что он подходит для такого приключения.