Затем она открыла посудный шкафчик, и от обилия золотых чашек, ложек, вазочек, блюдец у нее перехватило дыхание. Затолкать все это в сумку было нереально. Тогда она стащила с подушки наволочку и принялась запихивать в нее все, что попадалось под руку.

И вдруг Сонька вздрогнула. Оглянулась — за ее спиной стоял Афанасий и с молчаливым любопытством наблюдал за действиями ночной гостьи.

Девушка закрыла глаза, опустилась на пол и вдруг расплакалась отчаянно, по-детски.

— Боже мой… боже мой, до чего я докатилась! — Она посмотрела на лакея, попросила: — Прости меня, но я не могла поступить иначе! Твой хозяин… он ведь жестокий, бессердечный человек… Он сегодня лишил меня невинности! Я предупреждала его, молила, тем не менее он взял меня силой. Что мне оставалось делать?

— Я не выпущу вас из дома, пока не проснется князь, — тихо и твердо произнес лакей.

— А вы и не имеете права поступить иначе, — согласилась девушка, вытирая слезки. — Вы служите у князя, и ваш долг поступить именно так… Но самое страшное, что, проснувшись, князь даже не вспомнит, какому бесчестию, какому позору он подверг меня! Он безобразно пьян и отвратительно нахален! Он — животное!

— Вы не должны были идти с ним, — кивнул Афанасий.

— Да, это расплата за легкомыслие. — Сонька вытерла глаза, высморкалась. — Могу ли я попросить чаю?

— Пройдемте на кухню, — махнул рукой лакей и направился в глубину дома.

На кухне Афанасий разлил ароматный крепкий чай по золоченым чашечкам, пододвинул поближе к гостье кусковой сахар. Сонька, сделав пару глотков, подняла глаза на него.

— Вы полагаете, я воровка?

— В полицейском участке разберутся.

— Вы намерены меня туда сдать?

— Думаю, хозяин сдаст. Или изобьет до полусмерти и выбросит в ближайшую подворотню.

Девушка снова отпила чай, слегка обожгла губы.

— Это мое, — ткнула пальцем в одно из колье на шее. — Мне князь купил в ювелирной лавке.

— Одно ваше, второе — ворованное.

Сонька сняла его, положила на стол.

— Пожалуйста… — Она потерла виски пальчиками, пожаловалась: — Ужасно болит голова. Нет ли у вас чего из фармацевтики?

Афанасий поднялся, достал с полки деревянный ящик, поставил перед девушкой.

— Ищите сами. Я не разбираюсь.

Сонька долго и тщательно изучала содержимое порошков и бутылочек, наконец нашла то, что искала.

— А тебе не трудно ли будет, любезный, принести сюда мою сумку? Там у меня платочек.

«Любезный» послушно отправился в спальню, а девушка быстро накапала в его чашку какого-то снадобья и добавила туда же заварного чаю.

Афанасий поставил перед ней сумочку, уселся напротив и стал с интересом наблюдать за хорошенькой дамочкой. Она капнула содержимое флакона на краешек носового платка, принялась нежно массировать виски. Лакей взял свою чашку, сделал пару глотков. Удивился вкусу, на всякий случай еще отпил. И вдруг стал медленно валиться в сторону, готовый рухнуть на пол.

Сонька успела подхватить его, водрузила тяжелое тело на место и быстро направилась в спальню князя.

Сонька твердым и уверенным шагом вышла из дома во двор, увидела выглянувшего из привратной будки охранника, бросила:

— Князь спит. Устал!.. Передай, что баронесса Нежинская будет ждать его ежедневно в ресторане на Мойке. Он знает. — И быстро вышла за ворота.

Сонька торопливо шла по улице, высматривая извозчика. Услышала цокот копыт, подняла руку.

Фаэтон, запряженный двумя лошадьми, подкатил к ней, и извозчик крикнул:

— Куда желает барышня?

— Скажу.

Тут же открылась дверца фаэтона, и чья-то рука с силой втащила девушку внутрь.

В фаэтоне сидели двое. Один из мужчин с силой зажал Соньке рот, шепотом предупредил:

— Не вздумай орать, — и блеснул перед глазами лезвием ножа.

Извозчик ударил по лошадям, и коляска понеслась в питерскую ночь.

Васька Лютый и его напарник втащили Соньку в большую, довольно неухоженную комнату, швырнули на пол.

От сильного броска из рук Соньки вылетела сумка с крадеными вещами, а следом развязалась на животе наволочка с золотыми ложками, чашками, блюдечками. Все рассыпалось по грязному полу.

— О, — протянул Васька. — Как мы и предполагали, с добычей. — Он склонился к пленнице. — Здорово ты, курва, князька обчистила.

Сонька с трудом села, посмотрела на него, затем на второго захватчика. Из соседней комнаты вышел еще один мужик — здоровенный, мрачный, с закатанными, как у мясника, рукавами.

Второй, тот, что был в фаэтоне, стал подбирать добычу, тщательно укладывая ее на подоконники.

Васька присел на корточки перед девушкой, оскалился.

— А мы ведь вели тебя. Видели, как нырнула в кабак, как вытащила оттуда князька, как отправились в ювелирку. Все видели, Сонька. Так что от нас, милая, не скроешься. Придется теперь работать на нас.

— Не придется, — усмехнулась девушка. — Скорее вы потрудитесь на меня.

— Слыхали? — повернулся к товарищам Васька. — Умничает. — И вдруг коротко и сильно ударил ее по лицу.

Голова Соньки болтнулась и упала на грудь.

Лютый приподнял ее, снова заглянул в глаза.

— Чего сказала, курва? Может, повторишь?

Она вытерла рукавом разбитую губу, снова усмехнулась.

— Пожалеешь, Васька, о содеянном.

Тот задумчиво помолчал, махнул мрачному:

— Веди.

Мрачный скрылся во второй комнате и вскоре вытащил оттуда окровавленного Левку. Бросил рядом с Сонькой.

— Когда тебя атасили, и родственничка заодно поймали, — объяснил Лютый и попросил: — Лев, повтори, что давеча говорил нам.

Левка посмотрел на девушку, отрицательно повел головой.

— Сонь, не надо идти против них. Они — сила… Надо лечь под Ваську. Давай сообща с ним. Мы дорожку топчем, он по ней идет. Так вернее. Сонь. Будь умной жидовкой.

Мужики громко засмеялись.

— Арон тоже там? — спросила она.

— Пока что нет, — ответил Васька. — Но вскоре будет. От нас хрен куда денешься.

— Дай воды, — попросила Сонька Ваську.

— Принеси, — распорядился тот одному из соратников.

Второй мужик дал девушке попить, она тяжело поднялась, прополоскала окровавленный рот, выплюнула в раковину в углу.

— Зачем сразу бить? — спросила она Ваську. — Можно ведь сначала поговорить, потом уже кулаками махать.

— С кем? С тобой говорить? Ты — сукаха щенная, харатка, и с тобой можно о чем-то говорить?

— Вась, может, я приложусь? — спросил разрешения здоровенный мужик-палач.

— Успеешь. — Васька снова повернулся к Соньке. — Так о чем с тобой говорить, лялька? О том, как легла под князька и как ломанула его? Ну, ломанула, и какой толк? Все ваше стало нашим.

— Ненадолго, Васька. Верни чужое, отпусти с миром меня и Левку и завтра приходи для разговора.

— С тобой?

— Со мной. Рано или поздно все одно придется.

Васька с сожалением посмотрел на нее, повернулся к друзьям:

— Нет, не понимает баба. — И попросил мрачного: — Улюкай, потрудись над дамочкой. Может, после этого кой-чего поймет.

«Мясник-Улюкай» уволок Соньку в соседнюю комнату, и оттуда послышались глухие удары.

Вскоре Улюкай вернулся.

— Крепкая бабенка. Ни стона, ни звука, ни просьбы. — Он вытер тряпкой красные руки и предложил: — Пусть маленько полежит. Оклемается — пойдем по новой.

— Пожалейте девушку, — жалобно попросил Левка. — У нее ведь мозги золотые!

— А мы чего делаем? — заржал Васька. — Мы как раз мозги ей и прочищаем!

В окна уже пробивалось белесое утро, когда Сонька пришла в себя.

С трудом перевернулась с боку на бок, с еще большим трудом села. Огляделась: в комнате, где ее оставили, не было ни души.

Она осторожно приоткрыла дверь в большую комнату, увидела спящих мужиков — кто где. Васька и могучий Улюкай на диване, еще один мужик просто на полу, рядом с тихо стонущим Левкой.