— Ты бывал в каких-то других домах на Приятной улице?

— Бывал. В двух или трёх.

— Ну так ты знаешь, что во всех домах стены оклеены обоями, деревянные панели покрашены, на полах из дерева твёрдых пород — восточные ковры. А Тельма потрясла нас своими требованиями: белоснежные стены, белые панели, белые мини-шторы, а самое ужасное — прекрасный дубовый паркет пришлось заменить белым винилом! От стены до стены! Что нам было делать? Это же её дом! Аманда придерживается правила: клиент должен получить то, что он хочет. На таком белом фоне её современная обстановка выглядит шикарно, но ведь это Приятная улица!

— Да уж, положеньице не из легких! — кивнул Квиллер.

— Я знаю, Квилл, ты любишь всё современное. Так что, возможно, тебе этот ужас даже понравится. Но мы с Дуайтом считаем, что, если описание интерьера попадет в газету, это никому не принесёт пользы. Так что сосредоточь своё внимание на попугаях, на коллекции вычурных шляп, на вафлях и на её нелепом обожании старых фильмов.

— М-м-м, — промычал Квиллер и взялся было за пустой стакан Фран. — Налить ещё? Может, я опять удачно смешаю?

Фран вскочила из-за стола.

— Нет, спасибо! У нас вечером семейное сборище, и мне следует быть в форме.

Провожая взглядом её машину, Квиллер думал, что никакого «семейного сборища» наверняка не предвидится. Просто Фран хотелось во что бы то ни стало избежать вопросов о тайном проекте Тельмы. Теперь Квиллер был совершенно уверен, что этот проект как-то связан с Домом оперы. Утром, проезжая мимо, он остановился посмотреть, как у входа в здание сгружают с фургонов большие картонные коробки. На каждой значилось имя изготовителя и крупными буквами было выведено «СТУЛ» или «СТОЛ».

Квиллер решительно подошёл к телефону и позвонил Дуайту Соммерсу.

Тот был у себя в конторе.

— Квилл! Сколько лет, сколько зим! С тобой ничего не стряслось?

— Ничего. Так что я даже заскучал. У тебя есть время пообедать? Могли бы встретиться у Онуш и составить какой-нибудь тайный заговор.

Лицо Дуайта Соммерса было из тех, что лучше смотрятся с бородой. Дуайт с бородой казался сильнее и мудрее. Он приехал в Мускаунти из Центра в фирму «XYZ Энтерпрайсиз» в качестве специалиста по пиару. Не согласившись с руководством насчёт развития какого-то прибрежного острова, Дуайт уволился и поступил в Агентство по связям с общественностью в Локмастере. А работала эта компания под девизом «Никаких бород!». Что ж… Не повезло парню. Лишившись бороды и усов, Дуайт стал выглядеть моложе, лицо у него было открытое, честное, но и только. Мудрости и силы в нём поубавилось. В конце концов он опять уволился и основал собственную пиар-фирму в Пикаксе, назвав её «Соммерс и Борода Инкорпорейшн».

— Вот теперь ты прежний Дуайт Соммерс, — сказал ему Квиллер, когда они встретились в «Средиземноморском кафе».

Они устроились в отдельной кабинке, чтобы никто не мешал им свободно пообщаться. На окнах висели занавески из бус, столешницы были обиты медными пластинами, а в меню значилась спанокопита — греческое блюдо из шпината с сыром.

Квиллер вежливо расспрашивал Дуайта про Индейскую Деревню (где у того была квартира) и про Хикси Райс (с которой в последнее время Соммерса видели всё чаще).

Дуайт вежливо расспрашивал про сиамцев.

— Я слышал, ты занимаешься имиджем Тельмы Теккерей. Как с ней работается? — спросил наконец Квиллер.

— Я держусь с ней как мудрый старший брат. Объясняю, что люди имеют обыкновение относиться критически к тем своим землякам, кто возвращается в родные места с деньгами, славой и блеском. Внушаю: если вы преуспели, вам могут завидовать, даже испытывать к вам вражду. Моя задача заключается в том, чтобы здешние люди увидели, какая Тельма дружелюбная и щедрая. Мы поддержали благотворительные акции всех местных организаций и жертвуем на пятнадцать церквей — это в память её «дорогого папки». Она не любительница выступать на публике, но на всяких светских сборищах появляться готова и не против отвечать на вопросы о попугаях, старых фильмах и о шляпах как о произведениях искусства.

— Я так понял, — проговорил Квиллер, — что ты хочешь попросить меня не затрагивать тему её интерьеров.

Как журналисту, Квиллеру не улыбалось прислушиваться к советам пиарщика, о чём писать… но в их маленьком городке приходилось учитывать и то, как отреагирует общественность на вкусы Тельмы.

— Мы с Фран это обсудили. Белоснежный декор — писк моды в некоторых штатах и за границей. Но для Мускаунти это слишком. Нас не поймут. Мы ничего не выиграем, если будем эпатировать публику и порождать сплетни. А вот подчеркивать всё позитивное у Тельмы — сколько угодно. Особенное внимание стоит уделить попугаям.

— А также вафлям и шляпкам, — подхватил Квиллер, — и любви к старым фильмам. Я, правда, не специалист в области интерьерного дизайна, хотя и знаю, что мне нравится. А нравится мне всё самое современное. Вот что, Дуайт, ты мог бы помочь мне, если бы рассказал о её новом бизнес-проекте, что, кажется, является глубочайшим секретом. Она что, купила старый Дом оперы?

— Её семья владела им семьдесят пять лет. Правительство брало его в аренду для своих нужд во время войны, а в мирное время в нём устроили склад.

— Она собирается открыть там ресторан? Я видел, что туда завозят столы и стулья.

— Там будет киноклуб, — понизил голос Дуайт, — киноклуб в стиле кабаре с самым лучшим проекционным оборудованием, новейшей акустической системой и самым современным экраном… исключительно для демонстрации старых фильмов.

После обеда Квиллер заперся у себя в кабинете на балконе и занялся пятничной колонкой для «Всякой всячины». Перед ним стояла задача: как сделать её интересной для читателей? Ответ был один — заставить их пошевелить мозгами. Пусть догадываются… Дать им пищу для разговоров. И он написал:

Квиллер закончил колонку серией вопросов, призывая читателей проверить свои знания. И сообщил им, что ответы на вопросы будут помещены в колонке «Из-под пера Квилла» во вторник.

Довольный собой, Квиллер съел полную тарелку мороженого, а потом, погрузившись в глубокие раздумья, трижды обошёл вокруг амбара с фонариком в руках.

Следующий день начнётся для него с вафель в доме номер пять по Приятной улице и с процедуры знакомства с попугаями. Интересно, как чувствуют себя эти птицы после того, как их среди ночи похитили неизвестные преступники? Оправились ли попугаи от нервного потрясения? Что захочет рассказать ему Тельма о своей поездке в Локмастер? Сводил ли её Дик на обед в пятизвездочный «Конь-огонь»? И кто при этом платил?

Квиллер мог придумать множество вопросов, но задавать их было непозволительно: «Не думаете ли вы, что грабители следовали за вами от самой Калифорнии? Если нет, то не узнали ли они про обожаемых попугаев из заметки во «Всякой всячине», опубликованной в пятницу? Могло ли выясниться из интервью, что никого из соседей по Приятной улице не будет дома, что все уйдут на приём в честь вновь прибывшей? Какой потребовали выкуп? Как удалось в воскресенье ночью собрать огромную сумму наличных? А может быть, теперешние грабители готовы принять чек или кредитную карточку? (Скверная шутка.) Тогда, выходит, они потребовали драгоценности Тельмы? Откуда они узнали, что у неё есть брошь стоимостью десять тысяч долларов и браслет, который стоит пятнадцать тысяч?»