Квиллер, собиратель книжных древностей, задал ему вопрос насчёт Диккенса и получил ответ:

— Если вы интересуетесь Диккенсом, я могу достать для вас трёхтомник «Скетчей Боза» за тридцать тысяч. Первый и второй тома были опубликованы в тысяча восемьсот тридцать шестом, а третий — годом позже.

Квиллер кивнул со всей серьёзностью. Он никогда и ничего не покупал в букинистической лавке Пикакса дороже чем за четыре-пять долларов.

Когда они с Полли обсуждали события дня, ужиная за столиком-бабочкой, его подруга жизни спросила:

— Не думаешь ли ты, что присутствие книготорговца, специалиста по редким книгам, придает особое eclat [1]нашей компании?

— Какое ещё eclat тебе нужно? У нас уже есть ты, и человек погоды из ГУСПа, и газетчик, и член городского совета, и даже сам застройщик Индейской Деревни! — Последний персонаж был упомянут с изрядной долей сарказма. Вряд ли можно было сказать, что жители кондоминиума обожали Дона Эксбриджа. Они винили его за тонкие как бумага стены, текущие крыши, дребезжащие стекла и гулкие полы. Но зато все они, — убеждали себя обитатели Индейской Деревни, — жили в очень престижном районе.

После десерта — свежие груши и горгонзола — Квиллер развёл огонь в камине, и они с чашками в руках уселись перед уютным камельком: чай для неё, кофе — для него. Он знал Полли давно, но не настолько, чтобы спросить: «Какой сорт кофе ты покупаешь? Сколько лет он валяется у тебя на полке? И как ты его завариваешь?»

Полли мягко поинтересовалась:

— Ну как тебе кофе, дорогой? — Она знала, что Квиллер — тонкий ценитель этого напитка.

— Недурственно, — промычал репортёр, подразумевая «пить можно».

— Я рада, что тебе понравилось. Это всего-навсего растворимая бурда без кофеина.

Позже, когда Квиллер уходил, ему на глаза попалась точеная деревянная шкатулка, лежавшая на столике в прихожей. В длину она была намного больше, чем в ширину и высоту: на резной крышечке, открывавшейся на петлях, переплетались листья и гроздья винограда, а в центре рельефно выделялось слово «Печаточница».

— Где ты достала эту шкатулку? — спросил он.

— А, эту! — Она пожала плечами. — В тот день, когда прибыл фургон с вещами, я решила, что неплохо было бы по-соседски пригласить Кёрта на простенький ужин, и, я думаю, шкатулка мне досталась в знак благодарности.

Она отбросила прекраснейшую фамилию нового соседа, называя его по-свойски — просто Кёрт.

— А каково её назначение? — решительно поинтересовался он.

— Это перчаточница. Здесь можно хранить перчатки. Видишь, буква «р» почти не видна из-за листвы. Она когда-то принадлежала его матери, и теперь он захотел передать её мне. По-моему, очень трогательный жест.

— Гм-гм, — отозвался Квиллер.

— Вообще-то мне не очень нравится светлый дуб с пышными гирляндами из плодов и листьев. Она какая-то мужская… К тому же у меня уже есть премиленькая перчаточница — сестра гарусом вышивала. Так что возьми эту себе, Квилл.

— Она старинная? — поинтересовался репортёр.

— Похоже, начало двадцатого века. Хочешь — бери, хочешь — нет, но только не рассказывай Кёрту, что я её передарила. Давай положим её в пакет — на случай, если он выглянет из окна, когда ты будешь тащить его подарок домой.

Перчаточница смотрелась очень мило на современном отполированном комоде, что стоял у Квиллера в прихожей, — достаточно древняя, чтобы заинтересовать гостей, но не антиквариат, который казался бы выпендрежем в его жилище. Он незамедлительно набил «сундучок» зимними перчатками: шерстяными вязаными, кожаными, с меховым подбоем… Теперь шкатулка стояла рядом с лампой ручной работы, приобретённой на ярмарке ремесленных изделий, — тяжёлый кованый столбик из меди. Сиамцы сразу учуяли новинку и подошли, чтобы обнюхать незнакомый предмет. Носик Коко прошёлся по выпуклым буквам коробочки справа налево.

— Он читает задом наперёд, — всегда говорил Квиллер.

Затем — внезапно — внимание кота что-то отвлекло. Он спрыгнул с комода и направился к южному окну, вытягивая шею, сосредоточенно принюхиваясь и неистово размахивая хвостом.

Не дожидаясь воя полицейской сирены и тревожных гудков пожарной машины, Квиллер выскочил на улицу и бросился к своему автомобилю как раз в тот момент, когда «человек погоды» возвращался домой после вечернего прогноза.

Квиллер быстро опустил оконное стекло.

— Джо! Быстро залезай!

Погод Хор был дородным здоровяком, что не мешало ему быть лёгким на подъём: он всегда был готов к приключениям. Сначала дело — вопросы потом.

Усевшись рядом с Квиллером, он небрежно спросил:

— И куда мы?

— Я думаю, вспыхнул ещё один пожар — где-то на юго-западе. Открой окно и принюхайся, не несёт ли дымом.

— Даже намёка нет. Но юго-запад — через реку. Поверни направо у ворот и ещё раз направо к мосту.

Они домчали до перекрестка Дождливой и Карьерной. Там они остановились и начали принюхиваться, поворачиваясь вокруг своей оси. Время было позднее, и на просёлочных дорогах не было видно ни одной машины.

— Махнём ещё одну милю на восток, по старой дороге Славы, — предложил Погод Хор.

— Там — шахта, — заметил Квиллер. — Кому-нибудь приходило в голову, что могут загореться горные выработки?

— Теоретически туда доступа нет: эти заброшенные шахты окружены закрытыми грунтовыми дорогами — там только влюбленные подростки гоняют по ночам на своих тачках. Возможно, они курят, кидая непотушенные окурки в окна. Разве ты не слышал о пожарах, начавшихся днём?

Приближаясь к шахте «Былая слава», они увидели огни быстро удалявшейся машины.

— Теперь понимаешь, о чём я? Я вижу включенные подфарники.

Квиллер остановился, вытащил мобильник и сообщил о пожаре, вспыхнувшем на «Былой славе». Услышав завывания пожарных машин, несущихся к месту возгорания, они отправились назад, в Деревню.

— Это мой кот учуял дым, — похвастался Квиллер. — Коко видит невидимое, слышит неслышимое и чует то, что никто учуять не может!

— А мой Буран никогда ничего не чует, кроме жратвы, — вздохнул Погод Хор.

— Ты уже видел нашего нового соседа из второго блока?

— Я ему представился, когда пару дней назад мы встретились на дорожке у дома и перекинулись парой слов. Я его спросил, куда делся «ягуар», на котором он сюда приехал, а он ответил, что такая роскошная тачка слишком выделяется среди малолитражек и пикапов, поэтому он загнал её ремонтникам, а себе купил автофургон с кузовом — четырёхколёсный привод!

— А он уже знает нашу маленькую страшную тайну? — спросил Квиллер. — Если крыша протечёт на его книженции стоимостью тридцать тысяч баксов, компании XYZ будет предъявлен такой иск, что мало не покажется.

— Крыши починили — все щели залатали, и это как раз к началу самой страшной засухи за последние двадцать лет! Разве ты не знал? Пока ты летом нежился на бережку, они отремонтировали всю кровлю в Индейской Деревне!

— Как?! Неужели Дона Эксбриджа совесть заела?

— Ты пропустил самое интересное. Тут была такая потеха! Наша маленькая компания совершила «акт вандализма» — немножко подпортила дорожный щит компании на выезде из города. Тот, на котором надпись: ДОМА МЫ СТРОИМ НА ВЕКА! Типичный пример корпоративной надуваловки. Ну, значит, мы дождались тёмноты и наклеили на рекламу огромную заплату — кусочек с коровий носочек — футов двенадцать, не меньше. А на заплатке, рядом с их лозунгом, — слова: И ВЕЧНО КАПЛЕТ С ПОТОЛКА!

Мы, конечно, заранее дали на лапу газетчикам. Ночной полицейский патруль объезжал район, так сам заместитель шерифа остановился и гоготал до упаду! И никого не колыхнуло, что один из наших вандалов — член городского совета. Буквально на следующий день кровельщики вышли на работу!

Квиллер кивнул с одобрением.

— Отличная история! Это стоит обмыть. У тебя есть время, Джо?

— В другой раз, Квил. Мне завтра рано вставать — еду в Хорсрэдиш на семейный пикник — последняя тусовка всей родни перед первым снегом. Я слышал, что ты раскатывал на лимузине во время Горного автопробега…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: